Ингрид Ельская - (не) Мой Боно

— Ром, ты держись. Ты справишься. Я же говорила, что ты сильный, — она пытается поддержать меня, хотя, скорее всего, ей это нужно больше, чем мне.

— Не гунди, — морщусь, наблюдая за Львом, — ненавижу подобные слова. Лучше встань с асфальта, придатки себе застудишь.

— Плевать, — она утыкается мне в грудь, и мое черствое сердце вздрагивает, ладонь автоматически начинает гладить белокурые локоны, чтобы хоть как-то пожалеть и успокоить девчонку. Кира походит на забитого котенка, вся ее стервозность канула в небытие. — Ты снова спас мне жизнь и вновь пострадал. Я твоя должница, Ром.

— Значит, будешь должна, — подмигиваю ей, но девчонка абсолютно серьезна.

— Я не шучу, — тихо отвечает Кира, поглаживая мой подбородок, — раз тебе не нужно моё тело, я помогу тебе другим способом, если это будет в моих силах.

— Даже если я попрошу пойти против твоего папаши? — прищуриваюсь, но девчонка не отводит взгляд. Я пока не знаю, как она мне может помочь, но должников я люблю. Иногда именно они помогают в безвыходной ситуации.

— Боно, приехали, — сообщает Лев и подходит к нам, резко замирая под моим «Глоком», — ты чего? Это же я, Лев.

— Я знаю, кто ты, — встаю, прижимая Киру к себе, прикрывая девчонку, пячусь к авто Дэна, который выскакивает к нам, — но до Хмурого с отчетом ты доберешься самостоятельно. Ты понял?

— У тебя есть предположения, кто бы это мог быть? — Дэн затягивает повязку туже. Мы приехали в отстойник и теперь ждем вестей от Руса, который должен осмотреть мою тачку.

— Без понятия, — морщусь от боли, смотря на Киру, которая сидит на стуле, обнимая себя за колени, — что там Хмурый?

— В бешенстве Хмурый. Он уверен, что это Волков.

— Бред. Волков не трогает детей и зачем ему Хмурый? — в этот момент у меня звонит телефон. — Рус? Что там?

Выслушав отчет коллеги, киваю на свою аптечку:

— Вколи мне обезбол, или я сейчас выть начну.

— Что сказал Рус? — набирая в шприц лекарство, интересуется Дэн.

— Записи с камер удалены. Меня никто не видел. Я не верю, что это Волков. Мы бы сейчас с тобой тут не сидели, меня бы завалили просто.

— С тачкой что?

— Чисто. Рус перегнал ее, потом заберу, — снова кошусь на Киру, — эй, котенок! Ты как?

— Так, как будто меня только что пытались похитить, — нервно вздрагивает.

— Значит, переживешь. Я думал, язык проглотила.

— Не дождешься!

— Я же говорю, переживешь.

Мой телефон снова оживает, и на этот раз — это Хмурый.

— Боно, где моя дочь?

— Сидит напротив и хамит мне. Хочешь послушать, что она о тебе думает? — в этот момент девушка с ненавистью смотрит на меня и показывает, чтобы я отдал ей телефон.

— Ясно. Приезжай, Ром. Мы поймали одного из несчастных, кто хотел обидеть мою девочку.

— И кто он?

— Приезжай, всё увидишь своими глазами.

Вижу автомобиль Хмурого на парковке, окруженный несколькими машинами с охраной. Паркуюсь напротив и выхожу наружу, двигаясь к своему Биг Боссу.

— Где Кира? — сразу спрашивает Хмурый, осматривая меня. Ему бросается в глаза повязка, и он кивает головой на нее:

— Сильно?

— В надежном месте твоя Кира. Ты узнал, кто это? — игнорирую вопрос о своем здоровье.

— Узнал, — кивает снова, — хочешь пообщаться?

— Хочу.

— Тогда пойдем, — он выходит из машины и подводит меня к микроавтобусу. Дверь отъезжает в сторону, и я вижу привязанного к креслу мужчину. С ним поработали, лицо уже хорошо разукрашено. Бедолага щурится от солнечного света, который проникает в тонированный салон, и щемится. Ждет, что бить снова будут.

— Говори, сука. Кто тебе заказал мою девочку? — мирно спрашивает у него Хмурый.

— Волков. Назар, — сглатывает нервно мужчина и ждет очередного удара. Рядом с ним сидит бугай со стволом и вопросительно смотрит на своего хозяина. Ему нужна только команда.

— Что нужно Волкову? — спрашиваю уже я, ощущая напряжение в челюсти.

— Власть ему нужна. Они давно воюют с тобой, Ванька Хмурый, давно. Он уничтожит тебя и начнет с тех, кто дорог тебе.

Он уже не различает наши голоса, и ему всё равно, кому рассказывать о заказчике. Знает, что всё равно сдохнет. Хмурый в ответ цокает языком и кивает своему бугаю. Дверь закрывается, после чего доносится выстрел. С такими разговор короткий.

— Ты слышал всё и теперь понимаешь, что мои опасения насчет Волкова не беспочвенные, как ты считал ранее, — Хмурый садится в машину и хватает непонятно откуда взявшуюся ручку.

— Ты не доберешься до Волкова, — закуриваю сигарету. Ситуация начинает набирать обороты, к такому я не готов. Воевать с Волковым — подписать себе смертный приговор.

— Я нет, а вот ты — да, — видя немой вопрос, продолжает, — ты же один раз прижал его.

— Тогда, когда я его сажал, он был простым воякой. Плюс я уже давно не служу в органах. Ты мне предлагаешь подобраться к его жене? Реально?

— Только потому, что ты не мент, я с тобой с удовольствием сейчас сотрудничаю и доверяю тебе как себе. За время работы ты не единожды показал свою верность и, признаюсь, я как сына тебя воспринимаю. И да, ты правильно понял: слабость Волкова в его жене и маленькой дочке. До старшей хрен доберешься, а вот до Ульяны…

— Он уничтожит всех, если приблизиться к его семье.

— Я тоже. Поэтому завтра утром ты привезешь мне Киру домой, она поедет за границу. Нечего ей тут делать, пока мы решаем свои дела. А ты начнешь работать над этим сукиным сыном. Никому не прощу даже попытки обидеть мою семью. Я тебе дам всё, что захочешь: людей, деньги, стволы. Только скажи.

Видя, что я продолжаю молчать, он добавляет:

— Ты же понимаешь, что я у него следующий на очереди?

— Послушай, Вань, — морщусь и чешу затылок, напоминая в данный момент амбалов Хмурого, которые так делают в момент умственной нагрузки, дающейся им с трудом, — я понимаю всё. Могу усилить охрану, вступить в переговоры и выполнить другие твои просьбы, но я никогда не пойду против Волкова. Это самоубийство.

— Ром, — устало смотрит на меня, — ты профессионал своего дела. Мне некого больше попросить. Давай не будем ругаться и ты выполнишь мою просьбу?

— И чего мне будет стоить ссора с тобой? — устремляю взгляд в его зеленые глаза. Он привык, что всё будет так, как его сиятельству угодно, но меня прижать нечем. По крайней мере, я сделал всё возможное, чтобы так думали все. До недавнего времени я был уверен в своей неуязвимости, но недавние события говорят об обратном.

— Неприятностями, — как ни в чем не бывало смотрит на меня и достает из футляра самокрутку. Я не свожу с него взгляда и жду, что он скажет. А босс продолжает:

— Ты же знаешь, что я собираю досье на каждого сотрудника. Ты думаешь, я на тебя ничего не накопал? — сканирует мою реакцию, но меня гляделками давно не напугаешь, поэтому отвечаю привычно безразличным взглядом.

— Ближе к делу, Хмурый.

— Лизу Глотову помнишь?

Киваю головой, сжимая ладони в кулаки. Прекрасно знаю, о ком идет речь.

— Ты не нервничай, я просто тебе расскажу одну историю. Расслабься, Ром. Я же по-хорошему, просто мне нужны гарантии, — затягиваясь самокруткой, продолжает Хмурый, — жила-была девушка, которая встретилась с интересным мужчиной. Она даже влюбилась в него, закрыв глаза на то, что он безжалостный убийца. Девочкам нравятся плохие парни, но тому было попросту на нее плевать. Он же не заводит отношений с противоположным полом, считая, что это ни к чему, ведь он помнит, как его мать умерла, испугавшись за него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍С наслаждением наблюдает за тем, как начинает скрежетать моя челюсть. Сейчас он чувствует себя победителем, загоняя меня в угол, а я осознаю, что это ему удается. В голове крутится вопрос: откуда ты, сукин сын, в курсе всего этого? Ни одна живая душа не знает про меня ничего, а ты как будто рядом стоял, как и тот шантажист.

— Но только его нежелание не иметь отношения не мешало ему трахать девушку, когда становилось скучно, — продолжает Босс, — девчонка с радостью принимала Боно и ждала, как собачонка. Как и другие бабы, которых ты тоже только трахал. Я не осуждаю, Боно, но вот та умудрилась залететь. Не так ли?

Сердце пропускает удар, когда он ударяет по больному. Набираю полную грудь воздуха и встряхиваю головой, разминая шею, как перед боем. Не нужно быть умным, чтобы не догадаться, куда клонит эта тварь.

— Ты всё понял, да? — ухмыляется. — Я знаю, где ты их прячешь. И знаю, как ты относишься к детям, особенно к своим. Ты ведь к нему ездил на своих отгулах?

— Я что-то не пойму, Хмурый, — готов вцепиться ему в глотку, но понимаю, что меня держат за яйца. Силой я ничего решить не смогу, — ты сейчас меня шантажируешь из-за того что я Волкова убрать отказываюсь?

— Расценивай, как хочешь. В твоих руках весы. На одной чаше жизнь твоих близких, на второй — Волкова. Выбирай.

— Ты точно табак куришь? Или подсел на травку? Я не собираюсь валить его.

— Тебе и не нужно. Мне нужен твой мозг. Подумай, как это можно сделать. В конце-концов, у него есть дети…Можно начать с них. Он за свою жену был готов отдать всё, что у него было, она девка молодая, красивая и одинокая. Подкати к ней.

— Я услышал тебя, — цежу сквозь зубы, обдумывая услышанное.

— На сегодня ты можешь быть свободным. Даю тебе сутки на подготовку, после чего на ковер с отчетом.

Я разворачиваюсь к выходу и слышу в спину:

— Боно, не думай играть с моими детьми. Я убью твоего щенка, если с моей девочкой что-то случится. Ни тебе, ни мне. Ты понял?