Моя школа — если эта девочка чего-то хочет, она это возьмет. И, похоже, это она меня сейчас разложит на песке, а не я её. В нас обоих говорит не похоть, а желание уйти от разговора, от той боли, которая у нас, как оказалось, общая. Только у каждого болит по-разному, но причина одна — наш сын.

Но желаниям сейчас не суждено сбыться, потому что я боковым зрением замечаю незваных гостей.

— Подожди, — резко отстраняюсь от Люцика и поднимаюсь с песка, убирая девушку за себя.

К нам вольготной походкой приближаются два парня. Незнакомые. Судя по их лицам, идут целенаправленно к нам, и меня это напрягает.

— Прикурить не найдется? — спрашивает первый, вызывая во мне грустную усмешку.

Оценивающе смотрю на ребят: им лет по двадцать, не более. Как два брата-акробата, один — высокий дрищеватый блондин, второй покрепче, брюнет. Наглые, небитые. Мало кто в этом городе может смотреть мне в глаза с вызовом. Эти не знают, кто перед ними, и мне их становится жаль.

— Не курю, — лениво отвечаю, поджимая губы от того, как Ника впивается мне в руку. Она тоже чувствует, что они не за жигой к нам подошли, и боится.

— Как же? А рядом с тобой кто стоит? — хмыкает брюнет, невежливо тыкая пальцем в Люцифера. — Мне кажется, самое-то, зажигалочка! Хочу забрать у тебя эту девочку.

— Забирай, — мой голос звучит слишком спокойно, и это вводит парней в небольшой ступор.

— Так просто? — удивляется моя будущая боксерская груша белобрысого оттенка.

— А кто сказал, что это будет просто? — отталкиваю Нику, оставляя себе пространство для маневра. — Ну, что встали-то? У меня слишком мало времени.

— А ты борзый, дяденька, — двигаясь уверенной походкой в мою сторону, ухмыляется брюнет, но я быстро сбиваю его пыл серией прямых ударов по лицу, наверняка ломая нос, после чего малолетка теряет равновесие и падает на песок. Краем глаза замечаю, что Люцифер хватается за корягу и, качая головой, двигаюсь на второго.

Блондин растерянно смотрит на товарища и неуверенно принимает стойку. Откуда вы вылупились такие, дети? Я же тебя поломаю с одного удара.

Мне его жалко бить, но приходится. Белобрысый оказывается совсем хлипким и после троечки валится на песок без чувств. Проверив его пульс, я поворачиваюсь к Доминике, которая гонится с дубиной за вторым пацаном, и закуриваю сигарету.

Мне почему-то смешно смотреть, как моя маленькая девочка гоняется с палкой за огромным детиной. Когда Ника возвращается ко мне, красная и вспотевшая, прижимаю её к себе, поправляя её спутанные волосы.

— Ты что беспредельничаешь? Я с ним поговорить хотел.

— А не хрен меня как вещь забирать пытаться, — огрызается Ника, хватаясь за бок, — достали все меня продавать, отдавать…

— Я тебя никому не отдам, — слишком серьезно говорю, и она это замечает, — ты меня поняла?

Дожидаюсь её кивка, достаю «Глок» из брючной кобуры и вручаю девушке.

— Если кого-то увидишь, стреляй. Поняла? — вижу, как она растерянно смотрит на пистолет в своих руках, и добавляю. — С предохранителя снять только не забудь.


Ника


— А ты что будешь делать? — испуганно спрашиваю, рассматривая пистолет.

— Ты стрелять умеешь, Доминика? — игнорирует мой вопрос.

Я ненавижу, когда он называет меня полным именем. Это противно скрежещет по ушам. Даже Люцифер не вызывает во мне такого отвращения, как Доминика из уст Ромы.

Киваю ему головой, отвечая на вопрос. Мужчина как-то странно ухмыляется, словно знает, что я мастер по непопаданию в цель, и направляется к парню, который всё еще лежит на песке.

Я закусываю губу, смотря, как Боно поднимает стонущее тело, и испуганно озираюсь по сторонам. Рядом с Ромой я скоро привыкну, что он кого-то избивает. Еще несколько избиений — и для меня это станет нормой.

Он его не бьет, тащит к воде. Зайдя в реку, окунает бедолагу головой под воду и начинает топить. У Боно разнообразная программа, он мне не дает привыкнуть к истязаниям.

Подбегаю ближе, замирая на берегу. Подойду еще — буду мешать. Пока я размышляю, что делать, Боно вытаскивает утопленника из воды и что-то говорит ему на ухо. Из-за поднявшегося ветра не могу разобрать слов. Видимо, ответ его не устраивает, потому что он снова окунает свою жертву под воду, и всё начинается заново.

Когда он выволакивает кашляющего и синего подонка на берег, я уже сижу на песке со скучающим выражением лица, любуясь противоположным берегом. Решаю абстрагироваться и довериться Боно. Он его не убивает, а просто допрашивает. Не будет при мне лишать кого-то жизни. Знает, что я против.

— Еще раз повтори, — приказывает Боно, забирая у меня пистолет.

— Нам заказали забрать девку, — хрипит парень, пытаясь восстановить дыхание.

— Кто заказал?

— Я не знаю. Позвонил неизвестный, сказал, что есть калым. Не знал я, что ты Боно. Не полез бы.

— Как ты нашел меня? — он уже знает его ответы и заставляет стонущего бедолагу повторять для меня.

— Мы следили за тобой…

— Я чую хвост лучше зверя, — он взводит затворную раму.

— Я правду говорю! — у парня начинается паника.

— Раз.

— Боно, мы ехали за тобой…

— Два.

— Нам сказали, куда приехать. Но я не знаю кто. Бл@ буду, не знаю. Просто сказали, что надо у лоха бабу забрать и привезти ее.

— Куда привезти?

— Он сказал Стасу, чтобы позвонил по завершении.

— Ясно, — протягивает Роман, отходя на два шага от парня. Тот хрипит, пытаясь отдышаться, — вали отсюда.

— Ты сейчас не шутишь? — он испуганно смотрит на нас. Догадывается, что может означать эта фраза.

— Я похож на шутника?

— Ты мне в спину выстрелишь? Убивай так, я не хочу со спины.

— Я не стреляю в спину. Вали, — парень медленно пятится спиной от нас, то и дело спотыкаясь о песок. Он боится повернуться спиной и не верит, что его так просто отпускают. Но Рома не собирается стрелять и смотрит на уменьшающуюся фигуру, о чем-то размышляя.

— Почему ты отпустил его? — спрашиваю, когда блондин скрывается за листвой.

— Он не знает ничего. И его сейчас убьют и без меня, чтобы лишнего не взболтнул, — Рома подходит к месту, где мы сидели, и поднимает с песка оброненную пачку сигарет. Закурив, задумчиво смотрит на меня.

— Что ты будешь делать? — пытливо интересуюсь, пытаясь справиться с дрожью.

— Мы сейчас вернемся на дачу, словно ничего не было. Никто не должен знать о том, что произошло.

— Почему?

— Потому что, Люцифер, за нами не было хвоста. А решение приехать сюда было спонтанным. Ты улавливаешь, о чем я?

— Ты думаешь, им кто-то сдал, где мы?

— Я думаю, тебе нужно раздеться, Люцифер, — резюмирует Боно.

— Чего? — удивленно смотрю на Рому, который даже не улыбается.

— Раздевайся. Я не шучу.

Понимая, что он серьезен, начинаю снимать с себя одежду. Оставшись в одних трусах, смотрю вопросительно на Боно, но тот не обращает на меня внимания, осматривая одежду. Будто блох там собирается увидеть.

— Что ты делаешь? — вздрагиваю от прохлады. На улице уже начинает темнеть, и у воды становится еще холоднее.

— Маяк ищу, — осмотрев мою одежду, он оценивающе скользит по мне взглядом. Закрываю грудь ладонью: лифчики я не ношу.

— Когда я вижу тебя без одежды, мне сложно сосредоточиться, — хриплый шепот обжигает уши, за ним следует нежный поцелуй в плечо. Ладони скользят по талии вниз и замирают на ягодицах. Рома притягивает меня к себе, и я чувствую его эрекцию через джинсы.

Пустой пляж, обнаженная я, теплый ветер, ласкающий тело, и мой хищный Боно, склоняющийся, подобно коршуну, вызывают в голове желание, которое запускает приток крови к низу живота. Облизываю губы, поднимая взгляд на Рому, и кладу ладони ему на грудь.

У нас хоть когда-нибудь будет всё по-нормальному, а не в душе, приват-кабинке или после пыток на пляже? В отношениях с этим извращенцем может быть хоть немного романтики?

— Ты чертовски красива, Люцифер, — ощущаю укус на шее, — и ты представить себе не можешь, чего мне стоит сейчас попросить тебя одеться.

Он отворачивается от меня, ожидая, пока я оденусь. До меня не сразу доходит, что ему позвонили и нам срочно нужно возвращаться обратно.

Глава 34


— Ром, у тебя всё хорошо? — мы заходим в квартиру, и я не даю пройти дальше коридора, потому что волнуюсь за его состояние. Боно серее тучи, он не разговаривал по дороге домой. Весь его запал и активность испарились словно по щелчку пальцев после пляжа. Мы не стали возвращаться на дачу и сразу поехали домой. И сейчас он выглядит как выжатый лимон, и мне хочется помочь.

— Все хорошо, Люцик. Давай просто брякнемся спать, я жутко вымотался.

— Ладно, — пожимаю плечами и собираюсь пройти в комнату, но Боно разворачивает меня к себе.

— Я тебя никому не отдам, Ника, — он цепляет двумя пальцами мой подбородок, гипнотизируя глазами, — ты только моя. Если ты согласна, ответь. Если нет, мы прямо сейчас расходимся и больше я к тебе не подойду.

Дыхание прерывается от его ладони, которая проникает под топ, замирая на животе вместе со своим хозяином, который ждет моего ответа. Смотрю в его серую бездну и думаю.

Моё сердце разрывается, понимая, что я предаю свою любовь. Мне больно смотреть Роме в глаза, разум сходит с ума от прикосновений, которые я ощущаю на своем теле в последний раз, и от этого они кажутся еще более острыми и сладкими.

Прости, Ром. Но я не могу поступить иначе. Так должно быть: я заварила эту кашу и должна докопаться до истины. Отступать слишком поздно.

— Я хочу, чтобы было так, — отвечаю с горечью, но искренне.

А ему достаточно этих слов, чтобы вдавить меня в стену, прижимая своим стальным телом, не давая пошевелиться. Я люблю его запал, с которым он покрывает мои скулы поцелуями, захватывая подбородок, переносясь на шею. Меня заводит его грубость, когда он резко срывает с меня топ, удерживая одной рукой в запястьях над головой, а второй сминает грудь, после чего набрасывается на нее с поцелуями. С губ срываются стоны от дерзких ласок, уносящих в пучину экстаза, где я бываю только с Боно. Я схожу с ума от его пылкости, которая передается мне и разливается по всему телу, скапливаясь в узел в низу живота.