— Меня тут пять лет почти не было! — Возмутилась я.

— Вот и я о том же, деточка, — поучительно воскликнул Виктор Анатольевич. — Пять лет тебя не было, так у меня почти работа встала.

— Ну, Виктор Анатольевич… — захныкала я.

— Василис, ты вот замуж выскочила, а ума так и не прибавилось, — он делано покачал головой. — Вы, молодой человек, приставьте ей охрану, чтоб она на ровном месте не споткнулась.

— Да я там ни разу не была в больнице с такими проблемами!

— это от того, что за тобой никто не присматривал. Сейчас вот и начнешь чудить. Я же тебя давно знаю.

— Ну, Виктор Анатольевич…

Лео лишь посмеивался и понимающе кивал в такт словам доктора. Его крайне занимала и забавляла данная ситуация. Моя смущенно-возмущенная рожица и насмешливо-отцовский взгляд Виктора Анатольевича, что, впрочем, нисколько нас не беспокоило.

Из кабинета мы вышли под едкие комментарии врача и одобрительные кивки Леонида. Что-то мне подсказывало, что он выполнит все шуточные рекомендации по поводу моей везучести. А ведь со мной действительно происшествия случались лишь в этом городе. Даже в приюте у меня было меньше травм. Кто-то даже из соседей в опеку настрочил «писульку», что меня избивают. Дородная женщина из «органов» поохала на ложный вызов, забрала пару предложенных братом тысяч и в отчете написала лучшую характеристику. Соседям же досталось регулярное отключение света. Мы-то с Женей свалили в отпуск «нервы подлечить и забыть сущий кошмар», а вот друзья что-то там резали и наш дом сидел без электричества две недели. Больше жалоб на нашу семью не было.

— Что, Виктор снова читал нотации о том, что ты девочка? — Усмехнулся Женька, завидев нас.

— Нет, рекомендовал нанять охрану, — усмехнулся мой муж.

Пока мужчины от души веселились над моей неловкостью, а я злобно пыхтела и яростно стреляла глазами, в пустом коридоре появились еще действующие лица. Лица тех людей, которые когда-то меня бросили. Люди, которые стали причиной раздора в нашей семье.

— Женечка, а что вы тут делаете? — воскликнула ненатурально «мама».

— Мам, Васька вчера ногу подвернула, вот мы и… — он развёл руками.

— А мы тут эм… — она замялась и взглянула на своего мужа.

— Мимо проезжали, — нашелся мужчина и устремил взгляд на Лео, за которого я неосознанно спряталась.

Я вцепилась в его футболку, будто в спасательный круг. Я чувствовала себя зверком, которого загнали в угол. Единственной преградой между нами был именно Лео. Даже Женька, тот которому я всегда доверяла, мне не внушал сейчас доверия. Здесь и сейчас моим защитником был Лео. Да и всем здесь присутствующим было понятно, что позвонил им Женька, больше ведь некому.

— Зачем? — Прошептала я, даже не замечая слез. — Зачем ты это сделал? Я же не прощу тебя никогда.

Женька виновато опустил голову, давая понять, что меня услышал, но почти сразу вскинулся и спокойно сказал:

— Они наши родители, какими бы не были.

— Встреча была назначена на два часа в ресторане, вот именно там и встретимся, — холодно проговорил мой супруг, подхватил меня на руки и поспешил сбежать с этого «места встречи». — Не нужно было тебе соглашаться на встречу, — пробурчал Лео, когда аккуратно сажал меня на переднее сидение. — Сегодня будет последняя встреча, прости, но я не намерен терпеть их, когда ты плачешь. Ты моя жена, я имею права тебе иногда запрещать! — Возмущенно закончил он пламенную речь. — Ну, милая, ну, не плачь, прошу тебя. Твои слезы, как кинжал по сердцу, — вздохнул, перевёл дыхание и тихо спросил: — А чего хочет твоя душенька? Мороженку, шоколадку, платьишко, новую косметику, брюлики? Скажи, не молчи.

Не выдержав его наигранности, я рассмеялась и притянула к себе. Крепко обняла, не заботясь о его неудобном положении и довольно, насколько это могло быть в сложившейся ситуации, прошептала:

— Хочу поцелуй. Твой.

— О, это можно и на месте, — мурлыкнул мужчина и поцеловал.

Не знаю, сколько по времени мы целовались, но хлопок задней дверцей заставил нас обоих вздрогнуть. Оказывается, пока мы самозабвенно целовались, Женька имел наглость сесть в нашу машину. Я просто проигнорировала его появление, а вот Лео вознамеривался высказать ему все, что только в голову взбредет. Но не успел, так как виновник сразу е начал каяться.

— Ну, накосячил я, признаю, — вздохнул старший брат и нервно провел по ежику волос. — Они же мама и папа, я не мог промолчать, когда они позвонили и спросили о нашем визите. Проболтался я.

— Балабол, — злобно заключил муж, обходя машину и усаживаясь на свое место. — Мог и промолчать, нечего раньше времени моей девочки нервы портить.

Женька лишь страдальчески повздыхал, в отражении зеркала я увидела, как он скорбно кивнул и сидел с понурым видом. Видимо, действительно чувствует свою вину. Но, честно сказать, я прощать его так быстро не могла, да и не собиралась. Он виноват, не стоило им все рассказывать, не стоило меня насильно тянуть в этот город и не стоило ему со мной ругаться. Может, в дальнейшем я и остыну, но доверие братец потерял навсегда.

— Поехали за сыном, а потом на встречу и домой, — наметил план действий мой супруг, погладив меня по щеке. Я лишь одобрительно кивнула, наслаждаясь мимолетной лаской. — Вот и славно.

Дорога заняла немного времени, тем более, когда голова полностью занята мыслями о прошлом. Меня мучил вопрос, отчего они не могут оставить меня в покое? Почему они раз за разом портят мою жизнь, принося в них все новые беды? Почему Женька так легко отступил от своих принципов, почему так настойчиво просит встретиться с матерью? Почему так много «почему»?

И на все эти вопросы я никак не находила ответы. А братец лишь отворачивался и старательно делал вид, что не услышал меня. Это было обидно. И дико любопытно.

У дома уже стояла Женькина машина, а во дворе бегали дети, Ника же весело разговаривала по телефону, жестикулируя руками и задорно смеясь. Завидев нас, приветливо махнула и продолжила телефонный разговор. Кристина с разбега бросилась к отцу, а вот Славик нерешительно косился на нас. Только когда Лео подхватил его сам на руки, мальчик позволил себе мимолетную смущенную улыбку. Не привыкший он к проявлению ласки.

— Ну что, пойдемте переодеваться и поедем сразу же на обед, — отключая телефон, прощебетала Ника.

— Угу, — втроем невнятно ответили мы.

Собирались мы действительно в одно мгновение. И это не смотря на то, что до обеда с моими родителями оставалось еще больше часа. Но мой супруг уверил, что нас нужно накормить, а то в присутствии посторонних, кусок в горло не полезет, а он бы очень хотел, чтобы мы хорошо питались с сыном. Похихикав над такой опекой, мы со Славочкой спустились на улицу, а за нами с моей сумкой спускался Лео, игнорирую уговоры Женьки остаться еще на денечек. Хватит, нагостились.

В ресторан мы ехали на двух машинах, каждый своей семьей. Даже после за столик садились молча. Меня рассматривали молча, но мы со Славой по картинкам выбирали вкусный десерт, а Кристина просто ткнула во что-то, а Женька кивнул и моментом сделал заказ. Мы чуть позже тоже заказали, вот только Лео попросил раздельный счет, так как мы хоть и вместе, но семьи все же разные.

— Леонид, по-моему, раздельный счет это уже маразм, — плохо скрываемое раздражение так и сквозило в голосе брата.

— А по-моему, это то, что нужно. Нам от тебя ничего не нужно, а тебе от меня ничего. Так что все довольны сложившимся ходом.

— А родители?

— Пусть сами за себя платят, я в этом участвовать — не намерен, — жестко сказал мой супруг, позволяя официантке поставить перед собой блюда. — А хочешь — плати сам.

Ответа не последовало, но я краем уха уловила смешок мужа, он был доволен собой, а природное ехидство и ирония настойчиво требовали выхода.

Когда с обедом было покончено, а мы лениво поглощали десерт, в зал вплыла элегантная женщина под руку с галантным мужчиной. Мама и папа. Они вели себя величественно, будто на приеме у президента, а не на обеде со своими детьми.

— Здравствуй еще раз, Василиса, — поздоровался «отец». — Знаю, видеть нас ты не хотела, но это необходимо. Да и нам пора зарыть топор войны.

— Топор войны? — Глухо переспросила я, крепко сжимая руки в кулаки, что ногти врезались в ладонь, причиняя невольную боль. — Топор войны? — Нервно передернув плечами, повторила я. — Вы меня бросили. Отдали в приют, как какую-то шавку. Оставили одну, при живых родителях и брате. А сейчас вы заявляетесь, рушите мою жизнь и заявляете о зарывании топора. Не будет такого! Я не хочу! И я не буду! Вы мне никто!

Я говорила в полголоса, не зачем привлекать излишнее внимание, ведь мы в общественном месте. Все присутствующие за нашим столом, кроме детей, ошарашено смотрели на меня, будто впервые увидели.

— Ты не знаешь причины, почему мы так поступили, — тряхнув головой, тем временем спокойно проговорил «отец». — У нас была причина, почему ты не осталась жить с нами.

— И что же, ваше высочайшее желание сейчас просветить меня об этой причине? — усмехнулась я. — А не поздно ли вы спохватились?

— Поздно не рано, — жестко бросила «мама». — Хочешь кого-то винить, так спусти весь гнев на меня, это ведь я решила от тебя избавиться. И мириться я сюда бы не пришла, если бы не твой отец. Что ты глазками сверкаешь? Да, он тебе отец, а я тебе никто.

Я ошарашено смотрела на этих людей и не понимала, что я здесь делаю. Бежать. Бежать из этого дурного города. Далеко и навсегда. Безвозвратно утратить все воспоминания. Зачем мне знать правду, если и так ясно, что им я не нужна была никогда.

— Что ты смотришь? — женщина все больше злилась, а вот мужчина напротив виновато на меня смотрел. — Я Михаила любила давно, даже забеременела от него. Родила, а потом только ему сказала о Женьке. Мы долго и счастливо жили вместе, пока твоя мамочка не увела его из семьи. Уж не знаю, была ли там любовь, вот только через год он явился с тобой на руках. Я пыталась тебя полюбить, вот только видела в тебе лишь напоминание его предательства. Я предложила тебя отдать в приют, либо ты останешься изгоем навсегда в собственном доме. Но, как говориться, все в жизни бумерангом возвращается. Я наказала ни в чем неповинную девочку, а сама через годы заболела. Мне осталось всего полгода. Это мало, девочка. Я лишь хочу, чтобы ты меня простила. — она говорила уже спокойнее, а я понимала, что злость в самом начале была направлена не на меня, а на свою глупость. — Как видишь, семьи у нас не получилось, лишь видимость. У Михаила есть любовница, да и не одна, а у меня свой ухажер. Не вышло у нас с предательством крепкого брака. Хоть и люблю я его только. А мамка твоя уехала, актрисой стала. Но не к чему тебе сейчас раны бередить, имя я тебе не скажу.