- Какие меры? – испуганно спросила Катя, сознавая, что она сама по доброй воле приняла участие в этом обмане и дороги назад у нее уже нет.

- В приходскую книгу в церкви Отрадного внесена соответствующая запись о Вашем венчании с Николаем двенадцатого февраля сего года, сударыня, - ответил князь.

Услышав его слова, Петр побледнел.

- Как Вы могли поступить так?! – вырвалось у него.

- Петруша, князю сообщили, что его сын погиб, и это единственный выход, чтобы сохранить репутацию Катеньки и позаботиться о ребенке, - возразила ему Варвара Иннокентьевна.

- Дело в том, - опустил глаза Петр, - что Николай Елецкий жив.

- Жив?! Ник жив?! – Катя недоверчиво уставилась на брата. – Откуда тебе-то знать об этом?

- Я уже говорил, что был в плену у человека по имени Кахир, - ответил Петр, - Ник тоже был там.

- Господи! Петя, почему же ты молчал?! – накинулась на него Катерина. – Маменька, бабуля, Ник жив! - обернулась она к родственникам, глядя на них сияющими глазами.

- Неужели ты не понимаешь, что это значит? – побледнела Варвара Иннокентьевна.

- О чем еще тут можно говорить?! Главное, что он живой! - ликовала Катя.

- Это значит, что теперь Вы, сударыня, не вдова, как предполагалось, а замужем за моим сыном, - отойдя от шока, вызванного заявлением Петра, ответил Сергей Васильевич.

- Сергей Васильевич, Кахир желает получить выкуп за Вашего сына, - продолжил Петр, которому теперь уже ничего не оставалось, как только признаться во всем. Он понял, что в своем желании отомстить зашел слишком далеко. Именно благодаря его молчанию Катрин оказалась замужем за человеком, которого он считал виноватым во всех своих несчастьях. Страшно подумать, что будет, когда Николай вернется? Как он отнесется к тому, что сделали его отец вместе с Натальей Федоровной?

- Сколько он хочет за жизнь Николая? – пристально глядя в глаза то краснеющему, то бледнеющему Петру спросил Сергей Васильевич. – И как я после всего этого могу доверять Вам, молодой человек?

- Двести тысяч золотом, - почти прошептал Петр. – У меня есть письмо к Вам, которое Ник вынужден был написать по требованию Кахира. Оно у меня с собой, я сейчас принесу, - поторопился уйти Петр, чувствуя себя неловко в присутствии князя.

Прочитав письмо, князь трясущимися руками свернул его и убрал в карман сюртука.

- Я завтра же отправлюсь в Тифлис, - произнес он с негодованием глядя на Петра. – Вы же сами там были, Вы знаете, что это за люди! Больше месяца прошло! Молите Бога, чтобы Ник был еще жив, - князь уже взялся за ручку двери, но вдруг остановился. - Надо заметить, что Вы, сударь, вместе с Вашей сестрицей весьма ловко все придумали и провернули, ввели в заблуждение не только графиню, но и меня. Хоть теперь признайтесь честно: Вы решили воспользоваться ситуацией и прикрыть грех Вашей сестры?

Катя отшатнулась от князя, когда услышала, в чем он ее обвиняет.

- Как Вы можете говорить так?

- А как? Вы полгода провели неизвестно где и с кем, а когда узнали, что Ник пропал на Кавказе, решили воспользоваться ситуацией, - продолжал обвинять ее князь Елецкий.

- Я от Вас узнала, что он погиб! - задыхаясь от негодования, ответила Катерина.

- Да! И должен признать, что Вы оказались великолепной актеркой, mademoiselle. Даже я поверил в эти Ваши фальшивые слезы. А ведь все было так просто! Вы с самого начала желали окрутить моего сына, и я, старый дурак, помог Вам в этом.

- Довольно, Ваше сиятельство, - оборвала его Наталья Федоровна. – Пока что все это только Ваши домыслы! Я от всей души желаю, чтобы Николай Сергеевич оказался жив и здоров; а когда он вернется, тогда и подумаем, как быть! – закончила она свою речь.

Откланявшись, Сергей Васильевич удалился, оставив семейство Забелиных и графиню Блохину в весьма растрепанных чувствах.

После уходя князя Елецкого воцарилось тягостное молчание. К радости Кати от того, что Николай жив примешивался страх от того, что она совершенно не знала, чего теперь ей ждать от него. Как он отнесется к тому, что без его ведома он оказался женат на ней? И как ни больно ей было их слышать, слова его отца слишком уж были похожи на правду. Кому он поверит: собственному отцу или ей, с которой провел единственную ночь?

- Господи! Петя, почему же ты молчал?! – глядя на брата глазами полными слез, спросила она.

- Катрин, этот человек разрушил твою жизнь, из-за него меня сослали в Нижегородский полк! Как ты можешь упрекать меня за то, что я желал ему смерти?! – взорвался Петр.

- Из-за него? Петя, побойся Бога! Это ты проиграл ему двадцать тысяч! Это ты умолял меня просить его об отсрочке! И этот человек – отец моего ребенка! – глядя брату в глаза отчеканила Катя и, развернувшись, бросилась вон из комнаты.

На следующий день Варвара Иннокентьевна, Петр и Танюша засобирались домой в Забелино. Катя, напуганная обвинениями Елецкого, сначала хотела поехать с ними, но после разговора с бабулей передумала.

- Собираешься сбежать, поджав хвост, - неодобрительно покачала головой графиня. – Я думала, ты сильнее. Пойми, девочка, твоей вины здесь нет. Петр, безусловно, поступил в высшей степени непорядочно, утаив правду от князя Елецкого, но ты не должна прятать глаза, будто виновата в чем-то.

- Как же я могу остаться? – вздохнула Катя. - Только представьте, какой будет скандал, когда откроется вся правда о женитьбе князя Елецкого?! Да и захочет ли он видеть меня после всего этого?

- Трусиха! – бросила графиня. – Если ты действительно любишь его, то должна остаться и дождаться его. Не забывай, что он почему-то приезжал к отцу сказать, что обвенчается с тобой. Вот когда ты услышишь из его уст, что он более видеть тебя не желает, тогда и уйдешь с гордо поднятой головой, а не трусливо сбежишь, поджав хвост, пока его нет.

- Вы правы, madam. Я остаюсь, и спасибо Вам! - вскинула голову девушка, твердо посмотрев в глаза своей пожилой родственницы.

- Вот и умница! Я знала, что у тебя мой характер, - улыбнулась графиня.

С этого дня для Катрин потянулись дни в томительном ожидании вестей с Кавказа. Но шла неделя за неделей, а ей по-прежнему ничего не было известно о судьбе своего «мужа». Каждый день она ходила в небольшую часовенку в имении и, осторожно опустившись на колени, возносила молитву Богородице о том, чтобы раб Божий Николай вернулся как можно скорее целым и невредимым.


Глава 7

Привалившись к стене сарая, Николай Елецкий смотрел сквозь щели, как предутренний сумрак сменяет непроглядную темноту южной ночи, в который раз благодаря Бога за эти самые щели в стенах. Он давно уже не спал, потому что эти часы перед рассветом были для него самыми любимыми. Днем сарай так нагревался на солнцепеке, что в нем становилось жарче, чем в бане, дышать было совершенно нечем, и Ник впадал от этой жары в какое-то странное состояние между сном и бредом. За ночь в сарае становилось прохладнее, но не намного, а вот перед рассветом, если прильнуть лицом к щели, можно было вдохнуть чистого, прохладного и свежего горного воздуха. Николай знал, что как только покажутся первые лучи солнца, придёт великан Гяур, принесет ведро холодной воды и немудрящий завтрак: черствую лепешку и кусок козьего сыра. Избалованный изысками французской кухни, Ник уже начинал ненавидеть этот козий сыр, но пища и самих горцев не отличалась особым разнообразием и изобилием, и он понимал, что кормили его тем же, что и всех. Долгими днями и ночами Ник не мог не думать о своей дальнейшей судьбе. Почти два месяца минуло с тех пор, как Петр покинул маленькое горное селение, в котором прятался отряд Кахира. На то, что Забелин вдруг преисполнится милосердия и доставит его письмо отцу, рассчитывать не приходилось. Значит, надеяться он может только на себя. Он быстро поправлялся – может, благодаря заботам Кьяры, или так сильно было в нем желание оставить ни с чем самонадеянного Кахира, который возомнил, что может удерживать его, князя Елецкого, в плену, да еще и требовать выкуп за него. Он чувствовал, что уже достаточно окреп для того, чтобы попытаться сбежать, и теперь выжидал подходящего момента.

В долгие часы вынужденного безделья его мысли все время возвращались к двум женщинам. Одна, Катрин Забелина, была его самой сладостным воспоминанием и самым страшным полуночным кошмаром; другая, Натали Волкова, была как глоток предрассветной прохлады. Ник едва заметно улыбнулся, думая о ней. С Наташей Волковой он познакомился совершенно случайно на одном литературном вечере в доме баронессы Розен. Елизавета Дмитриевна сама представила его девушке, отец которой вот уже год работал в Тифлисском военном лазарете. Натали была необычайно привлекательна, нрав имела легкий и веселый, и всегда и везде, где бы она ни появилась, была окружена многочисленными поклонниками. Николай не проявлял к ней какого-либо интереса, держался в рамках обычной светской любезности, но почему-то всем им она предпочла именно его. Его отношение к ней нельзя было даже назвать ухаживанием, но Нику было приятно ее общество, и иногда он в свободное от службы время вместе с Наташей гулял по улицам Тифлиса. Вспоминая эти прогулки, Елецкий снова улыбнулся. Вот ежели выберусь живым отсюда – женюсь, непременно женюсь. Хотя минуло уже почти три месяца, как они виделись с Натали в последний раз, и, может быть, уже кто-то другой сопровождает ее в прогулках по Тифлису. От этой мысли почему-то стало грустно. Подавив тяжелый вздох, Ник переменил позу. Раненная нога затекла, и хотя он уже мог передвигаться по сараю без посторонней помощи, пытаться бежать именно сейчас было, пожалуй, рановато. За дверью послышались тяжелые шаги. Гяур, - ухмыльнулся Елецкий, - в одно и то же время, хоть часы сверяй, - и вздохнул, - только где они сейчас, его часы, подаренные матушкой? Дверь открылась, и, согнувшись, слуга Кахира шагнул в сарай. Поставив на пол ведро с водой, он прикрыл за собой дверь и повернулся к пленнику, протягивая завернутый в холстину завтрак.