— Нет.

— Зря, — делая большой глоток, произнес Антон. — Лучше выпей.

— Не хочу.

— Дело твое, — пожал он плечами и сделал очередной глоток.

— Что это было? — рискнула спросить я.

— Теракт.

— Но как такое может быть! — воскликнула я. — Катар — это же не Ирак, в конце концов.

— Если быть точнее — это убийство, — не поднимая на меня глаз, пояснил Антон.

— Убийство? Кого же убили?

Антон назвал фамилию. Имя мало о чем мне говорило, поэтому я продолжила задавать вопросы:

— А кто это?

Антон явно не хотел обсуждать случившееся, но, понимая, что от меня ему не отвертеться, начал говорить:

— Бывший член бывшего чеченского правительства.

Я сразу же вспомнила слова Ляйсан о том, что натовские спецслужбы скрывают чеченского террориста.

— Террорист? — спросила я.

Антон как-то удивленно посмотрел на меня и странно ответил:

— Террорист он или не террорист, не известно. Человек искал политического убежища, но его и здесь достали.

— Кто?

Антон вздохнул и нехотя ответил:

— Спецслужбы.

У меня в голове все перемешалось. Я не понимала, почему Антон так немногословен. Было ясно, что он многое знает, но почему-то скрывает от меня.

— Антон, о каких спецслужбах ты говоришь? — Я решила выяснить все до конца.

Он сурово посмотрел на меня и произнес:

— Варвара, я не хочу и не могу говорить об этом.

И тут меня прорвало.

— Что значит не можешь и не хочешь?! — даже не пытаясь сдерживать свои эмоции, закричала я не своим голосом, так что Антон испуганно посмотрел на меня. — Ты знаешь, что я пережила? Я чуть не погибла! А он, видите ли, не может! Я, в конце концов, имею право знать, что произошло! Раз ты что-то знаешь, то просто обязан рассказать мне.

В глазах Антона промелькнуло плохо скрываемое раздражение. Ему явно не понравились мои слова и тон, которым я с ним говорила. Но, как ни странно, он не вспылил в ответ, не начал возмущаться, а, допив виски и поставив стакан на стол, наклонился ко мне и начал говорить:

— Хочешь все знать? Тогда слушай. Бывший министр чеченского правительства. Разыскивается российскими спецслужбами, которым дано указание уничтожить его. В Катаре он просил политического убежища, но власти медлили с ответом, поэтому пока он был под защитой натовских спецслужб.

Антон остановился, потер рукой воспаленные глаза и продолжил:

— Как ты сама, наверное, уже поняла, натовцы не справились со своим заданием. Их подопечный скончался на месте, охранники с тяжелыми ранениями доставлены в больницу, пострадали еще десятки ни в чем не повинных людей. Теперь ты знаешь все. Довольна?

Только теперь я поняла, что на самом деле не знаю ничего. Почему Антона так раздражали мои вопросы? Почему он знал о возможности теракта, но не говорил мне? И вообще, откуда он все это знает?

По прошествии многих месяцев Антон так и оставался для меня загадкой. Оказывается, все, что мне известно о нем, — только верхушка айсберга. Я видела лишь внешнюю красивую оболочку, которая меня подкупила и усыпила мою бдительность. Я растаяла и полностью доверилась ему, даже не ставя под сомнение его слова и поступки. А надо было задуматься давно. Задуматься серьезно — еще тогда, в Москве, когда против него были выдвинуты обвинения в шпионаже, когда ему было отказано во въезде в Россию. А он клялся и божился, что все это ложь, выдуманная из-за конфликта между акционерами ради коммерческой выгоды, ради того, чтобы лишить его поста генерального директора совместного российско-итальянского предприятия. Кто же тогда лгал?

С моих глаз спала пелена. Передо мной ясно и четко проступила реальная картина. Несмотря на все заверения в том, что он не агент спецслужб, Антон каким-то образом связан с ними. Натовскими или итальянскими — это уже не важно. Иначе откуда бы он знал все то, что рассказал мне? Я была уверена, что раньше он обманывал меня. Зачем и почему, не знаю. Вполне возможно, потому что действительно любил меня и боялся потерять, сказав правду. Но это меня уже не трогало. Я чувствовала себя обманутой и преданной. Все, что мне сейчас хотелось сделать, — это узнать всю правду, какой бы горькой она ни была. Антон просто обязан был мне теперь все объяснить.

— Ты работаешь на спецслужбы? — напрямую спросила я.

Антон долго молчал и не поднимал глаз. По его лицу невозможно было понять, о чем он думает. Лицо оставалось абсолютно непроницаемым. Я не торопила Антона с ответом — догадывалась, что ответ дается ему с трудом и большими сомнениями. Чувствовала, что если не буду на него давить, то услышу правду, а если начну скулить, плакать или кричать, то в ответ получу очередную красивую ложь. Наконец он заговорил:

— Я собирался сказать тебе об этом еще в Москве, перед тем как уехать в Рим. Не думал тебя обманывать. Я не мог тебе сказать всей правды по многим причинам. Пойми сама, моя работа подразумевает молчание. Но главная причина — я не хотел потерять тебя. Ты так сильно переживала, и я не решился расстраивать тебя еще больше. К тому же я очень хотел, чтобы ты ко мне приехала в Италию… — Он замялся. — Сомневаюсь, что, узнав всю правду, ты решилась бы на этот шаг.

— В чем же заключалась правда, которую ты мне так и не сказал? — продолжала настаивать я.

— У меня действительно закончилась рабочая виза, поэтому я не мог оставаться в России, — неопределенно начал Антон.

— Не юли, — прервала его я. — Мне не нужны басни. То, что у тебя закончилась виза, что тебе не продлили контракт, что тебя обманули и подставили, я уже слышала не раз. Я сыта этим по горло. Скажи мне, в конце концов, правду! Я имею право ее знать.

— Я не шпион и не разведчик, — начал Антон. — Да, в некотором роде я связан с секретными службами, но моя работа заключается лишь в сохранении и отстаивании интересов итальянского государства в совместных экономических проектах. Я работаю, как все. С той лишь разницей, что согласовываю принятие важных решений со своим правительством.

Антон замолчал в ожидании моей ответной реакции. Главное было озвучено, все остальное уже не имело значения.

— Значит, тогда в Москве ты меня обманул. Ты шпионил в пользу Италии, — не спрашивала, а констатировала я.

— Я не шпионил. Я просто тогда не сказал всей правды.

— Нет, — упрямо покачала я головой, — ты меня обманул. Ты не молчал в ответ на брошенные в твой адрес обвинения, ты их отрицал. Причем отрицал категорично, так что у меня даже не было сомнений в твоей виновности. Как я могу быть уверена, что ты и сейчас не врешь мне? Может, ты вновь сочинил прекрасную легенду? А правда так и останется для меня тайной за семью печатями.


И без того бледный и мрачный, Антон побелел еще сильнее. На висках проступили и запульсировали голубые вены. Он нервно сглотнул и напряженно посмотрел на меня, словно обвиняемый в ожидании приговора.

— Ты меня обманывал с самого начала, — продолжала я. — Еще когда мы познакомились. Ничего не говорил о себе, о работе, о родителях, о том, где живешь. Ты лишь требовал слепой веры в тебя, чего, собственно говоря, и добился. Уж не знаю, может, вас различным способам убеждения и всяким другим штучкам обучают в разведке или, не знаю, где ты там работаешь, но в итоге ты своего добился. Я, как в гипнозе, шла за тобой, а мои редкие попытки выйти из-под твоего влияния всегда заканчивались провалом. Сам посуди, я уехала от тебя из Омана. Думала, что навсегда и безвозвратно. Но стоило тебе появиться передо мной, как я вновь мчусь за тобой на край света. Что это, если не гипноз?

Антон жалобно посмотрел на меня и подавленно спросил:

— А как же любовь? Ты не принимаешь в расчет любовь?

— Опять начинаешь? — зло прошипела я. — Опять пытаешься зацепить меня? Я больше не проглочу наживку, не получится поймать меня ни на жалость, ни на сочувствие, ни на что!

— Пожалуйста, Варвара, — взмолился Антон, — не надо так со мной. Ты же сама знаешь, у меня сегодня не самый лучший день.

— Не уходи от темы, — пригрозила я. — Я знаю все твои уловки. К тому же у меня сегодня тоже не самый лучший день!

— Скажи спасибо своим соотечественникам, — бросил в сердцах Антон.

— За что же? — не поняла я.

— Они убили человека.

— Это не человек, а убийца. А ты, что же, на его стороне? — ощетинилась я.

— А ты не подумала о том, что они тоже убийцы?

— Они выполняли свою работу.

— Я тоже выполнял свою работу, — тихо произнес Антон.

— Да, только они пытались обезвредить опасного преступника и убийцу, а ты его защищал!

— Я никого не защищал! Я так же, как и ты, случайно оказался недалеко от места взрыва. А вот кто преступник, а кто нет — решает суд.

— Так вы же сами прятали его от правосудия. Если бы его выдали российской стороне, не пришлось бы принимать крайние меры, — как профессионал заговорила я.

— Если бы не знал тебя, то подумал бы, что ты причастна к случившемуся.

— Что, испугался? — злорадствовала я. — Вот, представь себя на моем месте.

— Я тебя не боюсь, — умоляюще посмотрев на меня, произнес Антон, — я тебя люблю. Знаю, что ты мне не веришь, и сам в этом виноват. Все время думал о тебе, совершенно потерял голову, что недопустимо в моей работе. Я сам устал от бесконечной лжи. Каждый день мне хотелось признаться тебе во всем, но, зная твой характер, я понимал, что ты не простишь мне обмана. Поэтому продолжал молчать. Получился замкнутый круг, который у меня не было сил разорвать. Но я молчал не из злого умысла. Когда ты уехала из Омана, я в первый момент даже вздохнул облегченно, потому что теперь мне не надо было ничего тебе объяснять. Все решилось само собой. Ты просто ушла из моей жизни. Но с каждым днем мне становилось без тебя все хуже и хуже. Я начал пить. И боюсь, спился бы совсем, если бы не решил тебя вернуть. Пришлось просить разыскать тебя.