— Он мне подсолнух принес. На кухне стоит. — Лиз взглянула на часы: — Слушай, мне срочно надо выходить, а то на электричку опоздаю. Спасибо, Клер, увидимся позже.

Клер махнула рукой.

— Не за что. Я как раз собиралась заглянуть в холодильник, как только ты выставишь свою задницу за дверь.

Лиз попрощалась с мальчиками и рванула по Балморал Террас, закинув сумку на одно плечо. Она бежала мимо газетного киоска, парикмахерской и булочной и, наконец, оказалась на железнодорожной станции. Когда она галопом выскочила на платформу, прерывисто дыша, двери как раз закрывались.

Только когда поезд уже отъезжал со станции, Лиз вспомнила, что у нее не было времени зайти в магазин и в холодильнике пусто. К тому же она не сказала ни Клер, ни Майку, что мальчики болеют и не ходили в школу. Ну и ладно. Они это и сами скоро узнают.


Примерно в это же время в телестудии в Норвиче, в зеленой комнате Джек Сандфи отправил подростка-ассистента в бесформенной белой футболке и камуфляжных штанах поискать чего-нибудь крепкого, чтобы успокоить расстроенные нервы. А нервишки у него пошаливали.

Телекомпания не поразила Джека гостеприимством; комната для гостей никуда не годилась. Он бросил взгляд на поднос на маленьком столике. Все очень по-калифорнийски: коктейль с клюквенным соком, графин свежевыжатого апельсинового сока и какой-то компот из чернослива. Рядом с подносом — маленькая мисочка с жалкой горсткой соленых орешков и китайских крекеров пастельно-акварельных расцветок. Крекеры подозрительно блестели, будто кто-то их уже облизал, а потом положил обратно.

Джек устроился на диване, взял номер «Истерн Дэйли Пресс». У него был слегка уязвленный вид. Мало того, что тут нет ни Артуро, ни Гермионы, ни еще кого-нибудь из его знакомых, так даже выпивку не предложили. Проклятье, как камера строгого режима с мощными прожекторами.

Джек встряхнул газету. Он надеялся увидеть совсем другое. Машину подали вовремя: красивый темно-синий «Мерседес». За рулем сидел неразговорчивый парень в остроконечной шапочке и с лукавыми усиками, как у порнозвезды. Джеку очень понравилось ехать на заднем сиденье: он с трудом боролся с детским желанием величественно помахать прохожим из окна лимузина. В приемной телекомпании его встретила очаровательная молодая женщина, от которой очень приятно пахло. Она препроводила его в самые недры телебашни, мурлыча, как она счастлива наконец-то с ним познакомиться, как ей понравилась его последняя выставка, как она им восхищается. На самом деле, это самая потрясающая выставка в галерее «Ревью» за… пожалуй, за всю ее жизнь. Джек распушил перья, напыжился и почувствовал себя важным и всеми обожаемым.

Девушка не прекращала улыбаться, обнажая два ряда идеально белых зубов. Ее маленькие груди призывно подпрыгивали под прозрачной шелковой блузкой кремового цвета. Она неприлично громко смеялась над его остроумными шутками и горячностью и вела все дальше и дальше по коридорам. Джеку пришло в голову, что, если они еще раз завернут за угол, он уже никогда не отыщет дорогу назад.

Хотя, разумеется, теперь, когда он сидел в комнате для гостей, стало совершенно очевидно, что мисс Жизнерадостность была всего лишь приманкой, ароматной и приятной завлекалочкой, потому что как только они оказались у двойных дверей, надушенная девушка передала Джека в лапы ассистента продюсера. Это был рубаха-парень с сальными волосами до плеч, пластиковым блокнотом и непомерным чувством собственной важности.

Ассистент продюсера, который, судя по всему, отвечал также за прием гостей и прохладительные напитки, свернул маленькую металлическую крышку на миниатюрной бутылочке бренди, которую он разыскал бог знает где, и наполнил стакан Джека. Слава богу, хоть стаканы не пластмассовые.

— Вот, пожалуйста, — подросток говорил невыносимо снисходительным тоном. — Может, еще чего-нибудь, Джек, глоточек содовой? Разбавить водичкой?

Еще немного бренди не помешало бы.

Джек представлял себе зеленую комнату более уютной, может, даже более убогой, но уж точно куда более гостеприимной. На самом деле комната была выдержана в строгом стиле и напоминала восточно-английский вариант зала ожидания в шведском аэропорту.

На обоих концах кофейного столика стояло по хрустальной пепельнице, которые так отчаянно сверкали, что было бы святотатством стряхнуть в них пепел. Первый раз в жизни Джек пожалел, что не страдает пристрастием к дешевым сигарам. Нет, все вышло совсем не так, как он представлял, совсем не так.

— Еще минут десять, Джек, уже скоро, — произнес ассистент, махнув рукой в сторону широкого немого телеэкрана. Джеку не понравилось, что мальчишка называет его по имени, будто они уже тысячу лет знакомы.

— Сейчас, только закончат проверять оборудование, и начнем съемку; большое спасибо, что согласились прийти так быстро. Вам принести еще чего-нибудь?

Джек отрицательно потряс головой; мальчишка и так совершил героический поступок, раздобыв малюсенький пузырек бренди. Джек зачерпнул горсть арахиса с подноса, который протягивал ему парнишка, и недоброжелательно уставился на телеэкран. Со времени своего прихода он так и не удостоил его своим вниманием, предположив, что там показывают обычные программы. Но, присмотревшись повнимательнее, Джек понял, что камера направлена в студию. В кадр вплыл молчаливый оператор, улыбнулся и поднял вверх большой палец. Внизу экрана медленно двигалась длинная бегущая строка из цифр и каких-то слов.

— А как же грим? — спросил Джек, потягивая бренди из позорно маленького стаканчика. — Разве мне не полагается стилист? Пудра, прическа и все такое? Ну, вы понимаете.

Мальчишка снисходительно улыбнулся.

— Разумеется. Гримерша будет ждать вас внизу. Но не переживайте, для такой программы много грима не надо, главное, чтобы вы не блестели перед камерой.

— Вы говорите в прямом или в переносном смысле?

Мальчишка тряхнул головой, но, прежде чем успел придумать ответ, который скрыл бы его полное непонимание, дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась роскошная брюнетка. Ее пышные формы были облачены в длинные черно-коричневые узорчатые одеяния в этническом стиле, а волосы цвета красного вина убраны в прическу «осиное гнездо», отрицающую все законы гравитации.

— Джек, дорогой, какая радость видеть тебя снова. Как поживаешь? — она бросилась к нему, словно намереваясь вступить в драку, позвякивая сережками с орнаментом, будто ветряными колокольчиками.

Джек с озадаченным видом поднялся на ноги, ощутив твердое президентское рукопожатие ее ледяных ладоней. Карминово-красные губы целовали воздух у его щек, пока у него не закружилась голова от размытого пятна помады перед глазами и запаха пота и масла пачулей.

— Мы знакомы? — с сомнением произнес Джек, пытаясь удержать равновесие, в то время как земля плыла под ногами.

— О Джек, — резко ответила женщина, задыхаясь от переполняющего ее восторга. — Ты ни капельки не изменился, да? Все так же любишь пошутить. Я наказала юному Рэндольфу присмотреть за тобой, пока мы не закончим запись. Чтобы он выполнял все твои желания, и ты остался доволен, ням-ням. — Она расхохоталась и затрясла плечами, словно была не женщиной, а странным огромным пудингом. — Молодчина. Хороший мальчик.

Джек злобно вытаращился на Рэндольфа, утонувшего в своих камуфляжных штанах. Тот слегка покраснел. У Джека появилось ощущение, будто все это ему снится.

С лица женщины не сползала улыбка.

— Ну ладно, хватит распинаться, Джек, давай избавимся от этого маленького ублюдка и выпустим тебя отсюда, чтобы ты задал им жару. Как следует вставил всем этим ублюдкам. Знаешь, мне почти жаль, что меня с тобой сегодня вечером не будет. Но таким, как мы, покоя нет, сам знаешь. Так что давай по быстрому посмотрим, что там у нас, — она протянула руку, как хирург за скальпелем, и Рэндольф передал ей блокнот. Тут до Джека дошло, что на самом деле этого идиота зовут Рэнди.

Тряся головой из стороны в сторону, она читала сценарий.

— Бла-бла-бла-бла, новая выставка, бла-бла-бла, прекрасные отзывы критиков. Открытие в Лондоне на следующей неделе. Бла-бла-бла-бла. Никаких проблем, Джек, как думаешь? По-моему, все ясно.

Она подняла глаза, изобразив усталость.

— Честно говоря, я не понимаю, куда катится мир. Я рада, что ты вырвался из неизвестности, — ее пальцы пробежали по странице в блокноте. — Ничего нового. Все то же старое дерьмо. Ну и ладно. Если вся эта канитель затянется до конца сезона, мы снимем про тебя специальный репортаж, уверена, это будет что-то новенькое, как у твоей подружки Лиз Чэпмен из «Ньюс». Кстати, неплохая статейка.

Наконец-то брюнетке удалось привлечь его внимание.

Джек вытаращился на нее.

— Хочешь сказать, что ты знакома с Лиз Чэпмен?

Женщина махнула рукой, как бы говоря: «Может быть, да, а может, и нет». Этот жест окончательно вывел его из себя, и теперь он чувствовал не просто раздражение, а настоящее бешенство. Но брюнетка продолжала тараторить.

— Итак, мы готовы? В таком случае пора начинать рок-н-ролл, дорогой. Я-то знаю, все будет в порядке, Джеки, мой мальчик; ты так естественно держишься, это же замечательно. Я говорю, ты поддакиваешь. Простые вопросы, вопрос — ответ, две, максимум три минуты. Потом запишем несколько кивков и взглядов в никуда, чтобы заполнить паузы в нужных местах, но это не займет много времени, обещаю. Извини, что заранее не предупредили о съемках, но, кажется, Артуро рассказал тебе обо всей этой нервотрепке с проклятым боливийцем?

Она взяла его под руку, не имея ни малейшего понятия, что берет быка за рога.

— Пойдем, дорогой, я тебя провожу, — она похлопала его по запястью. — Боже мой, Джек, ты дрожишь, весь такой напряженный. Расслабься. Надо же, как трогательно, только не говори, что нервничаешь. Не бойся, не укушу. Только если ты попросишь.