Глава 11

Звонкий стук каблучков эхом отдавал по всему коридору... Девушка, с силой прижав к груди сумочку, поспешно шагала по длинному, казалось нескончаемому, едва освещенному пространству, с трудом не срываясь на бег. Глаза застилала пелена слез, и она едва различала то, что видит перед собой. Лишь размытые силуэты, мелькавших мимо лиц… Пустые, бессмысленные тени… И монотонные, глухие голоса… Кире казалось, что она попала в какое-то потустороннее измерение. До такой степени окружающая, обычно привычная, обстановка, теперь представлялась странной и почти неизведанной. Отныне все почему-то было непривычным, чужим…

Да что уж говорить об окружающей обстановке, если теперь для девушки даже её собственная жизнь казалась чужой. Никчемной и ненужной. И вообще, зачем ей жизнь, если Лёшки не будет рядом?

Нет, только не это! О подобном Кира боялась даже подумать! Она ведь и так, словно и не дышала вовсе. Сердце застыло и замерло, ожидая каких-то перемен к лучшему… Ожидая своего личного вердикта. Хотя нет… даже не своего личного, а вселенского! Того, от которого будет зависеть вся её, да что уж говорить, и не только её, а дальнейшая жизнь многих людей... Или уж, по крайней мере, троих, так точно. После которого станет ясно, будет ли вообще эта самая дальнейшая жизнь… Ведь без Лёшки и мир для Киры больше не будет существовать. Потому что именно в Алексее и заключался теперь весь мир…

- Девушка, куда же Вы? Время посещений давно закончилось!

Удивленный звонкий голосок, прозвучавший где-то, словно в другом измерении, и хрупкая незнакомка в белом халатике, что выскочила навстречу, вряд ли могли сейчас остановить Киру. Казалось, она все так же не видела и не слышала ничего вокруг, продолжая продвигаться к своей незримой, и до конца непонятной цели.

- Девушка, да стойте же Вы! – очередная попытка медсестры остановить, хватая Слепцову за руку, - Вы слышите, что я говорю? Уже поздно, время для посетителей вышло. К тому же это реанимация и здесь нельзя находиться…

- Где-то там, - резко обернувшись к молоденькой, ни намного старше самой Киры, девушке, безжизненно выдохнула, - находится мужчина, которого я люблю. Но я даже понятия не имею, что с ним… Более того, я не знаю, увижу ли я его вообще… А Вы мне тут что-то говорите о времени для посетителей! – с этими словами Слепоцова резко выдернула руку, и уверенно прошагала вглубь коридора.

- Да что же Вы творите?! – донеслось возмущенное вслед Кире, - Думаете, мы совсем нелюди? Но нельзя, поймите! Я сейчас дежурного позову! Петр Степанович!

- Светочка, ты чего кричишь? – донесся еще какой-то другой, удивленный, но в этот раз мужской голос.

- Петр Степанович, вон девушка прет, как на таран! Говорит, что у неё там мужчина. Я ей говорю, что нельзя, а она все равно летит, как сумасшедшая!

- Успокойся, я сейчас сам разберусь, - и действительно, прежде чем Кира успела завернуть за угол и запутаться в этом бесконечном лабиринте палат и перекрестков, дежурный нагнал её, и, хватая за предплечье, развернул к себе, со словами, - милочка, неужели Вам непонятно, что…?

Седовласый мужчина средних лет замолчал на полуслове, ужаснувшись состояния Киры. Безжизненный невидящий взгляд, огромные слезинки, льдинками застыли на бледных щеках… Наверное, она мало походила в этот момент на нормальную, здоровую девушку… И кто знает, быть может именно это заставило его потом смилостивится…

- Девушка, да что это…? – вмиг осевшим голосом пробормотал доктор, - что же это такое? До чего Вы себя довели? Как же так? – обеспокоенно всматриваясь в лицо Киры, пытаясь разглядеть там какой-то вразумительный ответ.

- Где он? – громко сглотнув, глухо отозвалась девушка, будто и, не слыша вопросов.

- Кто?

- Лёша…? – полувопросительно выдохнула Кира, с надеждой уставившись прямо в сощуренные глаза мужчины, обрамленные легкой сеткой морщин.

- Лёша, Лёша… - мысленно прикидывая и вспоминая, пробормотал доктор.

- Мужчина, вчера поступил после аварии. Он… жив?

- Господи, Мартынов что ли? – сообразив о ком идет речь, с облегчением вздохнул Петр Степанович, и, получив в ответ нервный кивок, тут же ответил, - да ничего. Черепно-мозговая травма, сотрясение, парочка переломов. В основном ребра, конечно, помяты, - и заметив, как Слепцова напряглась, поспешил успокоить, - но ничего, жить будет. После той мясорубки, в которую они попали, это считайте, еще легко отделался.

- Где он? – вырвавшись, прикрикнула Слепцова, - я должна его увидеть! Убедится, что с ним все хорошо! Что Вы меня не обманываете! Я Вас умоляю!

- Девушка, он в реанимации. Без сознания. Сейчас ночь. Давайте с утра придете, и все решим. И если он будет в состоянии принимать посетителей, то Вы сможете его проведать.

- Нет, пожалуйста, - задрожав всем телом, как осиновый лист, Кира прикрыла лицо ладонями, и завертела неуверенно головой, пытаясь таким образом справиться с накатывающей истерикой, - пустите меня к нему! Я должна его увидеть. Убедиться, понимаете… Что Вы не врете мне…

В этот момент девушке было совершенно плевать на ответ врача. В любом случае, разрешит он или нет, она твердо намерена прорваться к Лёшке. Вопрос лишь в том, каким образом Кира сделает это во втором случае… Но как бы там ни было, увидеть любимого сейчас для неё вопрос жизни и смерти…

- Боже, девушка, Вы сами еле на ногах держитесь, - попытка привести вескую отговорку.

- Пожалуйста… - вздернув подбородок и пристально уставившись в непроницаемые карие глаза мужчины, еле слышно выдохнула Слепцова, - я все равно не уйду, пока его не увижу.

- Что же с Вами делать-то… Хорошо, - подхватив девушку за руку, тяжело вздохнул Петр Степанович, - Идемте. Только пару минут, и только потому, что боюсь Вы, сдержите свои угрозы и будете здесь переть на амбразуру до бессознательных обмороков. А еще одного пациента мне не нужно. Хватит и этих.

Помедлив лишь мгновение, одновременно и желая поскорее увидеть любимого мужчину, и в то же время, опасаясь увиденного… Что это окажется гораздо больнее и страшнее, что она не сможет вынести, Кира сделала уверенный шаг вперед и… черная бездонная пустота, вмиг окутывая с ног до головы, потянула вглубь, заставляя бездумно проваливаться в пропасть… Снова и снова вырывая из страшной реальности…


Тяжелое сбившееся дыхание, тихие стоны, и мелкая дрожь, растекающаяся по всему телу… Пустота. Черная, бесконечная, вязкая. Затаскивающая на самое дно. Уже не сон, но еще и не реальность. Так было всегда, когда Кира хотела проснуться, избавиться от жуткого кошмара, но так и не могла этого сделать. Когда картинки и голоса давно исчезали, оставляя вместо себя лишь тьму… И порой это было даже хуже любых, даже самых страшных кошмаров. Сплошная неизведанная безысходность…

То, из чего практически невозможно выбраться, не долетев до самого дна. Лишь когда долетаешь вниз, разбиваясь на сотни тысяч мелких осколков, разбивая свое сердце и душу, тогда можно вернуться в реальность. Полностью опустошенной и разбитой… Но все же вернуться. Просто сегодня девушка не хотела испытать такую, ставшую давно привычной, пустоту. Сегодня, словно что-то изменилось в ней, заставляя воспротивиться всеми фибрами души. И она пыталась. Честно, искренне. Остановить это, казалось, бесконечное падение, но почему-то это практически не получалось, лишь замедляя скорость, но до конца не предотвращая неизбежное. И Кира снова и снова металась со стороны в сторону. Снова содрогалась, едва ли не всхлипывая от отчаяния и безысходности…

А потом… крепкие объятия, заставившие на мгновение замереть от неверия. Очередная злая насмешка судьбы и провидения. Девушка была практически уверена в этом. Наверное, именно потому почти сразу задрожала еще сильнее, пытаясь освободиться. Она больше не хотела напрасных и пустых иллюзий. Даже во сне. Не хотела тешить себя пустыми надеждами, или тем более чьей-то жалостью. Единственное, чего хотелось, избавится от этой страшной зависимости. Растворения в другом человеке до такой степени, что еще немного и можно потерять себя.

Да, это сложно. Практически невозможно. Кира в этом уже не раз убеждалась на собственном опыте. Но она должна. Она ведь столько времени потратила на это все. Так неужели её старания напрасны? Неужели эти странные объятия, что с каждым мгновением становились все крепче и увереннее, заставят изменить своим принципам? Объятия, такие призрачные и такие обманчивые…

- Нет… нет! – сцепив зубы, вдруг прошептала девушка, сама толком не понимая, о чем просит, - я не хочу этого больше… не хочу… Лёшенька…

- Кирюш… - любимый голос, где-то у ушка. Еще одна злая шутка? Издевательство? Насмешка? Но почему именно сейчас?

- Пожалуйста… - напрягшись, тихо вздохнула, - Лёша…

- Кирюша, девочка моя… тише… - слишком реалистичная насмешка. И еще эти поглаживая по голове и щекам…

Резко дернувшись, Кира с ужасом распахнула глаза, уставившись перед собой. Вот оно то, чего она опасалась больше всего на свете. Перед ней, склонившись на уровне каких-то пары сантиметров, был Лёшка. Такой близкий и родной. Такой любимый и красивый… В предрассветных сумерках он казался по-особенному красивым. Обеспокоенный взгляд, слегка нахмуренный лоб, создающий у переносицы и в уголках глаз небольшие морщинки, что так хотелось разгладить одним движением руки… Упрямо поджатые губы, и легкая щетина, проступившая на подбородке… Весь какой-то взъерошенный и помятый. Но такой её! Боже, как же Кира его любила! Любила тогда и продолжает любить сейчас…

Не в силах контролировать свое самообладание, девушка осторожно протянула руку к лицу Алексея. Провела пальчиками по щеке, спускаясь к губам, словно пыталась убедиться, что он реален. Не сон, не иллюзия, ни видение. Лёшка рядом. И это она могла уже знать наверняка…