Юлия Туманова - Не было бы счастья

— Отпусти колесо, балбеска! — хватаясь за него с другой стороны, прокричал Илья.

— Сами вы идиот! Идите к черту, ясно? Орать он тут еще будет, болван безмозглый! Руки прочь!

Несколько секунд они тянули колесо в разные стороны, пока не победила мужская сила.

— Да ну вас к черту! — воскликнула Женька. Он молча покатил запаску к переднему крылу.

— Принеси пока насос.

— Сам принеси!

— Я должен снять это проклятое колесо, понятно? Тащи насос!

Не глядя на нее, Илья опять примостился у домкрата. Через несколько мгновений сзади послышалось сопение.

Он оглянулся, чтобы убедиться, что насос у этой балды весит, сколько положено. Во всяком случае, пыхтела она так, словно волокла целого слона.

Словом, он оглянулся. Неподалеку от него возникла гладкая, загорелая лодыжка.

С насосом все было в порядке. Девица тяжело дышала, потому как уже принялась накачивать запаску.

Она стояла боком к Илье, немного приподняв платье, и он никак не мог оторвать взгляд от ее ноги, которая быстро и ровно перемещалась вверх-вниз. Было видно движение сильных мускулов, блики солнца на шоколадной коже и тоненькая голубоватая прожилка под коленом.

Чертыхнувшись, Илья поднялся.

— Наверное, хватит уже, — хмуро произнес он, кивая на манометр.

— Без сопливых скользко, — вспылила Женька.

— Между прочим, я вас старше лет на десять, так что не хамите.

— Между прочим, мне плевать на ваш возраст и на ваши умные речи, так что валите отсюда.

Она не переставала качать насос. Илья не переставал коситься на ее коленку.

— Вам надо к остановке выйти, — пробурчала Женька себе под нос, — отсюда налево на следующем перекрестке. Там машину проще поймать.

Он быстро отвел глаза.

— Что?

— Я говорю, топайте на остановку, вот что! Илья недоуменно поскреб переносицу.

— А вы?

— Послушайте, я не могу ездить без запаски! Мне на шиномонтаж нужно, так что, извините. Плату за проезд я, так и быть, с вас не возьму.

— Какое благородство, — пробормотал он саркастически, продолжая с ожесточением тереть нос.

Женька бросила на него негодующий взгляд и вдруг как-то странно всхлипнула.

— Вы что? — сердито осведомился Илья.

— У вас… э… производственная травма, — хихикнув, выдавила она.

И весьма невежливо ткнула пальцем ему в лицо.

Илья заглянул в зеркало. Оттуда на него уставилась перепачканная физиономия. Он достал платок и принялся наводить чистоту. Девица за спиной язвительно похохатывала.

— Ну? Мы едем на шиномонтаж или нет? — резко развернулся Илья.

Она глядела на него, потешаясь от всей души.

— У вас еще на шее пятно и лоб весь в крошках.

— Это родинки, — пояснил он.

— А… Вам очень идет.

— Ну хватит! Дайте сюда насос, у вас колесо скоро лопнет.

Надувшись, словно обиженный карапуз, он в обнимку с насосом двинулся к багажнику. Женька, опомнившись, крикнула вслед:

— Так вы что, со мной поедете?

— Нет, на аэроплане полечу!

Наверное, это был тонкий английский юмор, мысленно оценила она.

— Это не близко, — предупредила Женька, когда юморист залез в автомобиль.

— Надеюсь, в оплату вы это не включите, — машинально потирая шею, огрызнулся Илья.

Шушик, набирая обороты, помчался вперед. Женька выразительно молчала.

— И не гоните, пожалуйста, мы никуда не опаздываем, — добавил пассажир, опасливо косясь на спидометр.

Шиномонтаж они увидели спустя десять минут. Еще полчаса стояли в очереди, избегая смотреть друг на друга. А про себя оба костерили этот день и собственную нелепую жизнь.

Женька вяло препиралась с мастером, когда заметила, что ее пассажир бесследно исчез. С беспокойством она огляделась, прикидывая, что бы это могло означать: очередное похищение снеди или обыкновенное нетерпение клиента. Было бы лучше, конечно, если ему просто надоело ждать. Только о чем-то смутно сожалея, Женька все крутила головой, высматривая высокого брюнета с перепачканной шеей.

Брюнет появился со стороны Макдональдса.

— Гадость, конечно, но есть-то надо, — сообщил он, протягивая ей чизбургер и колу.

В животе громко заурчало, и Женька с конфузливой улыбкой девицы-ломаки пропищала:

— Спасибо.

И с энтузиазмом впилась в «гадость». Все-таки не такой уж он грубиян. Имеет понятие. Или догадался, что она осталась сегодня без завтрака?

— Ну все, — вздохнул мастер, подкатывая запаску к машине.

Женька исполнила сложный трюк с выуживанием денег из кошелька, ни на миг не выпуская из рук чизбургер.

Рядом, посмеиваясь, хрустел картошкой Илья. Еда немного примирила его с этой жизнью, и день показался не таким уж нелепым. Он залез в машину, отодвинул кресло на максимум и вытянул ноги.

У Женьки мелькнуло подозрение, что он устраивается здесь на вечное поселение.

— Хорошо-то как, — удовлетворенно произнес Илья, закинув руки за голову.

Спустя несколько минут Женя едва не пропустила нужный поворот, услышав с соседнего сиденья богатырский храп. Он не смолкал всю дорогу и звучал так, что Женька, с раздражением косясь на пассажира, все-таки не рискнула его разбудить.

Только когда подъехали к нужному указателю, она похлопала по пиджачной груди.

— Дальше-то куда?

— Только вперед, Константин Григорьевич, — бодро отрапортовал Илья, которому снился шеф.

Женька прыснула и с силой потрясла его плечо.

— Але, просыпайтесь! Я же не знаю вашего адреса!

— А вы мне позвоните, я вас встречу, — предложил Илья.

Сложная форма лунатизма, определила про себя Женька и принялась яростно сигналить, рискуя перепугать всю округу.

— Вы что? С ума сошли? — подскочил соня и со всего размаху ударился головой о крышу.

— Хватит дрыхнуть! — развеселилась Женька. — Вон ваш поселок, куда дальше-то?

— Э… Налево, дом семнадцать. Такой… мм… оранжевый забор.

— Оранжевый? — уточнила она с ехидцей. В ответ он только зевнул.

— Здесь? — спросила Женька, когда они оказались напротив большого дома за забором, переливающимся на солнце, словно апельсин.

— Да. Спасибо.

Он вернул кресло в исходную позицию и похлопал себя по карманам, нащупывая бумажник. Бумажника не было.

— Что такое? — вслух удивился Илья. Женя скучала в ожидании.

— Черт! Черт! — он вдруг вспомнил, как очутился в этой машине.

Командировка, бессонная ночь, липкие простыня. Рита. Аэропорт и снова Рита, которой он, — в припадке безумства, не иначе, — отдал свой джип, а вдобавок и бумажник.

Черт.

— Ну? — поинтересовалась Женька.

Илья о ней совсем забыл, придумывая, как забрать у Риты свое имущество и избежать разговора.

— А? А, сейчас, сейчас. Вы тут посидите, я схожу в дом за деньгами…

Женька мгновенно преобразилась на глазах, скидывая с себя летнюю истому и благодушие, навеянное чизбургером. Значит, в дом за деньгами? А на что он, позвольте, кушать покупал?

Вопрос вместе с негодованием нарисовался у нее на лице.

— Да у меня мелочь была, — торопливо кинулся объясняться Илья, — у меня всегда сотня лежит, на всякий случай. Я и не смотрел бумажник-то. А сейчас…

Она недоверчиво щурилась.

— Мне, что, карманы вывернуть?!

— Не надо. Оставьте паспорт и валите в свой дворец. Только побыстрей.

— Какой паспорт?! — отчаянно взвыл Илья. — Он тоже в бумажнике!

Все один к одному.

Женя нахмурилась, раздумывая.

Дом за оранжевыми воротами выглядит вполне добротно, костюмчик у пассажира тоже не за пять копеек, опять же благотворительность в виде макдаковской гадости. Неужели пожалеет денег за проезд?

— Ну что-нибудь другое в залог оставьте, — все-таки осторожничала она.

И поглядела на него с сомнением.

Оставить он мог разве что тот самый костюмчик.

Илья развел руками.

— Часов не ношу. Мобильник в бумажнике.

— Вы бы туда еще голову положили, — посоветовала Женя.

Они попрепирались еще немного, после чего ей все-таки пришлось его отпустить.

— Людям надо доверять, — отойдя от машины на безопасное расстояние, выкрикнул Илья, — я быстро.

Поворчав ему вслед, Женька полезла за Булгаковым. На фиг все, где там желтые отвратительные цветы?

— Оля, подай мне овощи, — командовала Ирина Федоровна, — и ставь уже самовар.

Дед, сосредоточенно вертя в руках шампуры, возмутился:

— Ириша, да ты что! Самовар древнее нас с тобой! Пусть чайник включает.

— Оля, не слушай его!

Виктор Прокопьевич обиженно проворчал, что его никогда никто не слушает, а между тем самовар будет нагреваться суток трое, и пироги придется есть всухомятку.

— Лучше разберись с мясом! — приказала бабушка и обернулась к Маринке, которая рассеянно намазывала повидло на огурец. — Ты что делаешь, мартышка?!

— Бутерброды, — откликнулась та, мечтательно вздыхая.

— Если это бутерброды, то я — китайский летчик! Бабушка выхватила «деликатес» у нее из рук и всучила кастрюлю с картошкой.

— Мни! Надеюсь, пюре ты не испортишь! Эй, тут только что лежал кусок сыра!

Ирина Федоровна прислушалась. Под столом кто-то увлеченно чавкал.

— Гера! Тебе не стыдно?

Чавканье моментально смолкло, теперь там смущенно сопели. А потом гавкнули со страшной силой. Марина вздрогнула и высыпала в пюре все содержимое солонки.

— Герочка, тебя что, не кормили сегодня? — выглянув в окно, посочувствовала Ольга Викторовна.

— Я сейчас ее так накормлю! Воришка несчастная! — бабушка заглянула под стол и, потрясая полотенцем, добавила, — ты меня чуть до инфаркта не довела. Я вот сейчас за веником схожу!

Услышав про веник, Гера со всех лап рванула к будке, по пути врезавшись в деда. Тот пошатнулся и, балансируя на одной ноге, второй сшиб ведро, где замачивалось мясо.

— Едрит твою!

Гера резко развернулась, схватила самый аппетитный кусок и, бросив на дедушку виноватый взгляд, умчалась в укрытие.