Складной саквояж для платьев чуть сполз за водительское сиденье. Лекси чуть подергала его, достала и перекинула ручку через локоть, затем взяла дорожную сумку в одну руку, а другой поправила ремень уже висевшей на плече сумки.

Лекси ногой закрыла дверцу автомобиля и огляделась в поисках Марка. Тот наблюдал за ней с порога, разинув рот, как будто не мог поверить своим глазам.

– Не беспокойтесь, – сказала она, – самые тяжелые сумки я оставила у машины. Заберем их позже.

– Конечно, – пробормотал Марк, – сейчас позову носильщика.

Он наклонился за ботинками, которые спрятал под шезлонгом, но в этот самый момент Лекси как раз проходила позади него, и как только Марк выпрямился, то задел локтем сумку, висевшую на ее плече.

Шелковый саквояж соскользнул вниз. Лекси схватила его той же рукой, в которой уже держала дорожную сумку, и чуть развернулась, чтобы не дать ей упасть.

Она шагнула назад.

Правым каблуком она наступила на гладкий мраморный край бассейна, потеряла равновесие и инстинктивно выставила в стороны обе руки, чтобы устоять.

На какую-то долю секунды Лекси зависла в воздухе, чертя широкие круги руками, ее сумки разлетелись по сторонам, а шелковый саквояж раздулся, как парашют.

Лекси зажмурилась и приготовилась искупаться, но неожиданно ее удержали сильные руки.

Она открыла глаза, звонко взвизгнула от испуга и инстинктивно обхватила шею Марка обеими руками, крепко прижимаясь к нему. Только она совсем забыла, что все еще держала дорожную сумку, которая угодила Марку прямиком по затылку.

Он не стал кричать на нее, а лишь тяжело вздохнул.

Лекси открыла было рот, чтобы извиниться, но тут же его закрыла. Кажется, легкие разучились перекачивать воздух.

Раньше ее никогда так не подхватывали.

В последний раз Лекси обнимала красивого мужчину на День святого Валентина. Тогда ее бывший возлюбленный признался ей, что спал с девушкой, которую Лекси считала своей подругой.

Она чувствовала сильное горячее тело Марка под тонкой тканью рубашки. Он смотрел в ее глаза, и внезапно Лекси показалось совершенно правильным позволить ему ее обнять.

Лекси увидела, что его глаза были вовсе не чисто-голубыми, в них виднелись прожилки более темного синего и серого. Его волнистые волосы от жары завились в кудряшки, и Лекси чувствовала пьянящий аромат не то шампуня, не то геля для душа, чистой льняной рубашки и какой-то другой, более глубокий запах с нотками мускуса.

Она не знала, что это был за запах, но именно он заставил ее сердце рваться из груди.

– Мне следовало бы предупредить вас о бассейне. Вы не ушиблись? – обеспокоенно спросил Марк, понизив голос.

Лекси сглотнула, улыбнулась и покачала головой. Вдруг рука, обнимавшая ее за талию, ослабила хватку, Марк медленно опустил Лекси.

Лекси одернула подол и сделала вид, будто расправляет одежду, а сама думала, что сказать.

– Не волнуйтесь. Обычно я не захожу в воду, если на мне столько одежды. Спасибо, что спасли меня – я чуть было не окунулась. И простите меня за удар сумкой. – Она указала пальцами на его голову.

– Что ж, у нас с вами ничья, – ответил Марк, кивая в сторону бассейна, на поверхности которого качался и еле слышно плескался саквояж Лекси.

– Черт возьми, – пробормотала Лекси, – там два вечерних платья, деловой костюм и плащ фокусника. Платьям замена найдется, а вот плащ фокусника был мне дорог.

– Плащ фокусника? – повторил Марк, пересек двор и взял длинную палку с сетью на конце.

– Один из моих предыдущих клиентов был профессиональным магом, он начал зарабатывать этим на жизнь на круизном лайнере. Развлекал пассажиров, – рассказала Лекси, наблюдая за тем, как Марк старался подтолкнуть неуправляемый багаж к краю бассейна, но стоило только саквояжу приблизиться к цели, как насос утаскивал его на глубину.

Во второй раз Марку удалось подтащить саквояж так близко, что он почти достал его, но снова сорвалось, и Лекси нахмурилась.

– Он был чудесным человеком. Он сохранил этот плащ фокусника на тот случай, если снова придется работать, а я сказала, что вряд ли, ведь он прожил в Лас-Вегасе сорок лет. – Она шмыгнула носом и тихо рассмеялась: – Негодник отдал мне этот плащ в день, когда выходила в свет его автобиография. Решил, что пенсии ему будет достаточно, а из него и так уже песок сыплется – в девяносто два-то года. Мы устроили последнее выступление, на котором я конечно же была его шикарной помощницей. Он дал мне цилиндр, искусственные цветы и платочки, полный набор, а потом похлопал меня по попе, а я пригрозила, что распилю его пополам.

Лекси усмехнулась.

– Счастливые деньки. Вечеринка была отличная. Как жалко, что после стольких лет в шоу бизнесе вот такой винтажный плащ испортится… – Лекси перевела взгляд с сумки на Марка, потом снова на сумку и тяжело вздохнула для убедительности.

– С вами всегда столько хлопот? – спросил Марк, подворачивая брюки и обнажая на удивление волосатые загорелые мускулистые ноги. По ступенькам Марк вошел в воду, где было помельче, и подтащил промокший саквояж.

– Нет, – совершенно невозмутимо ответила Лекси, взяла сумку, расплескивая воду, и протащила ее к остальному багажу, – обычно со мной гораздо больше хлопот. Скажите спасибо, что там было мелко. То ли еще будет.

В ответ Марк фыркнул, и на его лице засияла улыбка. Она замерла, неотрывно глядя на сумки, медленно выдохнула.

Марк нахмурился и подошел к ней:

– Надеюсь, у вас достаточно сухой одежды, на пару дней хватит? Я могу что-нибудь сделать?

Лекси подняла на него глаза и облизала губы – они вдруг стали очень сухими.

– Честно говоря, мне бы хотелось прояснить кое-что, прежде чем мы начнем работать вместе. Знаете, мы с вами раньше встречались. Однажды. В Лондоне. И при не самых приятных обстоятельствах. – Она сняла очки, повесила их на нагрудный карман. – Нас официально не представили тогда, но вы познакомились с моим отцом в больничной палате вашей матери. И вы… постарались поскорее выпроводить его оттуда. Припоминаете?

Марк замер.

Больница. Ее отец. Сине-серые глаза на сердцевидном лице.

Он уже видел эти самые глаза, полные испуга и удивления. Они принадлежали тому фотографу…

– Убирайся, – ледяным тоном бросил Марк, от ярости переходя на «ты». Кровь закипала в жилах. – Вон из моего дома!

– Дайте мне всего минуту, – хрипло прошептала Лекси. – Тот случай в больнице… я ни при чем. Я вообще не общаюсь с отцом. Поверьте мне, я приехала только с одной целью – выполнять свою работу. Писать книгу.

– Поверить? С какой стати я должен верить тебе? Откуда мне знать, вдруг ты шпионишь для своего папаши-папарацци? Нет уж. – Марк покачал головой и отвернулся. – Тот, кто заплатил тебе за этот заказ, совершил большую ошибку. А если ты еще когда-нибудь подойдешь к моим близким, я вызову адвоката. И полицию. Так что тебе придется уйти. Сейчас же.

– Хорошо, я уйду, – кивнула Лекси, – но прежде мы проясним кое-что. Родители развелись, когда мне было десять. Я не видела отца, знаменитого Марио Коллацо. – Лекси несколько раз хлопнула по плащу, проталкивая его глубже в сумку. – Восемнадцать лет, и вдруг он заявляется в больницу в тот самый день. Он умолял мою мать дать ему шанс исправить прошлые ошибки и снова начать общаться со мной. А она, наивная дурочка, – голос Лекси смягчился, – нет, лучше – милая заботливая наивная дурочка с разбитым сердцем нашла время, поговорила с ним и, представьте себе, поверила ему. – Лекси покачала головой и шмыгнула носом.

Мама годами посылала мне подарки от его имени на день рождения и Рождество. Она отправляла ему мои фотографии и табели со школьными отметками. Она сказала ему, что я в больнице, и попросила навестить нас. А что сделал он?! – Лекси с отвращением швырнула сумку на пол и уперла кулаки в бедра. – Он обманул ее доверие, воспользовался тем, что она, заботливая мать, хотела наладить отношения дочери с отцом. Он сразу знал, что в той же больнице будет Кристалл Лейтон. – Лекси подняла голову. – Я повелась на его историю, как и мама. Единственное, в чем ты можешь упрекнуть меня, так это в излишней наивности.

Марк во все глаза смотрел на Лекси, а она – на него.

– Ты все сказала? – ледяным тоном спросил он, сверкая глазами.

– Я только начала. Моя мама – замечательный дизайнер и костюмер. Не один год ушел у нее на то, чтобы заново построить карьеру после того, как отец оставил нас ни с чем. Ее вина только в том, что она слишком доверчивая, слишком сильно хочет верить в то, что он изменился. Она никак не могла предположить, что он использует ее. Да, кстати, ни я, ни она ничего не получили с продажи тех фотографий, так что не смей осуждать ее, потому что я рассказала тебе правду, если только ты готов ее принять.

– Ну а ты сама? – спросил Марк равнодушно. – Как ты объяснишь, что солгала мне с самого начала, как только приехала сюда? Могла бы сразу сказать, кто ты. Может, это ты не готова принимать правду?

– Я же все рассказала! Я отказалась от имени Коллацо, когда мне было шестнадцать. Я ужасно злилась, что отец ушел от нас с мамой к другой женщине, у которой была дочь. Тогда я презирала его, а теперь он и того не стоит. У меня нет ничего общего с этим человеком и его новой семьей сейчас и никогда не будет.

– Это просто смешно, – язвительно выпалил Марк, – твоя семья причастна к тому, что случилось, этого не исправить.

– Ты прав, – кивнула Лекси, – последние пять месяцев я живу с осознанием того, как поступил мой отец. Хотя я и ни при чем. И меня это так бесит! А больше всего меня бесит то, что он играл на доверии матери, а меня использовал в качестве предлога, чтобы пройти в больницу. Если и хочешь срывать на ком-то злость, то срывай на нем.

– Значит, ты ничего не получила за те фотографии?

– Ничего, только твой адвокат приходил и сунул нам расписку о неразглашении информации. Начинает проясняться картина? Отлично. Так что не надо осуждать меня или мою семью до тех пор, пока не узнаешь все. Мы заслуживаем лучшего отношения.