— Ну уж и супер, — усмехнулся Станислав, явно довольный моим восхищением.
— А мы, пап, тоже рисовали, — сказала Тима и тут же выскользнула из-за стола. Уже через секунду она вернулась, прижав к себе листы бумаги. — Даша меня рисовала, а я ее.
Станислав взял в руки эскизы. Бегло просмотрел первый листок, второй. Третий заинтересовал его уже больше, на последнем он задержался. Наконец, отложив эскизы в сторону, он с явным любопытством посмотрел на меня:
— Что посещала?
— Кружок при дворце… хореографический, — ляпнула я.
— Где рисованию училась?
— Так… В школе… Год в клуб ходила, потом сама, по книжкам… Да знаю я, знаю, что таланта у меня нету…
— Кто тебе фигню такую сказал?
— Что же, я сама не понимаю?..
— Выходит, что нет. Во-первых. — Он встал, вышел из кухни и уже через несколько секунд вернулся. В его протянутой руке я заметила сложенный вдвое прямоугольник картона. — Это пригласительный на выставку. Если интересно — сходи. Но там, переверни… — Я послушно перевернула. На обратной стороне я увидела написанный от руки многозначный номер. — Это телефон одной моей знакомой, — пояснил Станислав. — Нелли Петровна немного консервативна, но зато она прекрасный педагог и недорого берет.
— Недорого — это как? — испугалась я.
— Сто пятьдесят в час. Но после нее и в Мухинское без проблем поступали.
— Спасибо, — вздохнула я. — С работой все никак.
— А в няни пойдешь? — спросил Станислав и посмотрел на Тиму.
— Ура! — закричала она. — Даша няней будет!
Древние философы говорили: все, что вы ищете, само ищет вас. И они не были дураками. Я сходила на выставку и стала работать у Кошелевых. Три раза в неделю посещала изостудию. С Тимой мы ладили, денег на обучение и на скромное житье-бытье мне хватало.
Не хватало мне только «первого встречного». Конечно, я не жила затворницей. В студии познакомилась с Серегой, мечтающим стать web-дизайнером. Он был некрасивым брюнетом, ростом не выше ста пятидесяти. Рост меня не волновал. Мне не нравилась щетина на его щеках, подбородке, а особенно на шее. И еще — единственной приемлемой формой общения он считал монологи. Причем предпочитал свои. Когда я пыталась излагать собственную точку зрения на что-либо, его взгляд тускнел, и всем своим видом Серега демонстрировал, что все, что я так упорно пытаюсь втолковать ему, — полная туфта, а ему все это вообще до фонаря.
И все же после двухнедельного знакомства он пригласил меня в кафе. Без энтузиазма я согласилась и даже с видимым интересом выслушала его монолог о пользе глобальной сети в сфере личных знакомств. Теоретическую часть я выслушала спокойно, но, когда Серега начал хвастать своими практическими интернет-секс-победами, мне тут же захотелось уйти, залезть в ванну и потереть себя жесткой мочалкой. Но, воспитанная своим папой в уважении к мужчинам, я молчала и терпела. Оказалось, зря. После второй бутылки пива Серега совершенно неожиданно предложил мне переспать и тут же полез целоваться. Я дала ему по морде. Даже на ощупь его щетина оказалась премерзкой.
Серега обиделся и больше предложений мне не делал, а в студии нашел место в самом углу, подальше от меня, рядом с длинноволосой брюнеткой с легким пушком над верхней губой.
Честно сказать, Серегино перемещение в пространстве оказалось мне на руку. В тот же день к нам в студию, легко ступая громадными ногами в бесшумных кроссовках, вошел Дима. Я очень удивилась, когда слесарь, починивший мне кран, взял мольберт и сел рядом со мной.
— Ну как ты? — спросил он, как будто мы были давно и хорошо знакомы. — Как дела? Кран больше не течет?
— Нормально, — шепотом ответила я. — Не течет. Ты как здесь оказался?
— Шабашку закончил. Буду теперь регулярно посещать. Как там сестренка?
— Не мешайте, — цыкнула соседка справа, которая старательно грунтовала изображение ступни неизвестного негра.
— Не злись, Ритка, — улыбнулся Дима, сделал неопределенный жест влево и, повернувшись, кивнул.
— Ты здесь всех знаешь? — удивилась я.
— Ага, я второй год. В прошлом не поступил. Но в следующем — обязательно.
— Замолчишь ты или нет?! — опять подала голос Ритка, и грифель ее карандаша треснул от возмущения.
— Садись сюда, Дима, — шепнула дама среднего возраста, которая стояла за мольбертом в двух шагах позади меня.
— Спасибо, Клавочка Сергеевна. Я тут с Дашей, — ответил он. А мне предложил: — Давай после занятий где-нибудь посидим?
Я кивнула. Думаю, мой кивок не смог выразить непомерное ликование, вмиг охватившее меня. Отчего-то Дима был мне очень симпатичен. «И почему я не внесла его в свой список?» — с недоумением подумала я, искоса поглядывая на него, усердно трудившегося за мольбертом слева от меня. От усердия он даже высунул кончик языка, как пятилетний мальчуган, рисующий свой первый кораблик.
В тот день я работала над натюрмортом: бутылка с одиноко торчащим искусственным цветком, велюровая ткань на столе. Мягкий простой карандаш скользил по бумаге, легко повинуясь моим пальцам. Когда я закончила, Нелли Петровна чуть дольше обычного задержалась около моего мольберта.
— Странно, — наконец сказала она. — Пропорции чуть искажены, а править не хочется. Живая картинка у тебя получилась.
— Живее всех живых, — съехидничала Ритка.
— Действительно, — задумчиво кивнула Нелли Петровна, — цветок у тебя живой… не пластмассовый. — Она покосилась на сидящего рядом Диму, который с видом болельщика, благоговеющего перед судьей, не сводил с нее взгляда. — А у тебя что?
Дима, скрипнув стулом, чуть отодвинулся от мольберта.
— Н-да… — только и сказала Нелли Петровна. — Зря ты занятия пропускаешь. Где был так долго? Опять шабашил?
— Есть такое, — улыбнулся Дима.
— Неужто с утра до вечера?
— Именно так, Нелли Петровна. С утра и до самой глубокой ночи.
— Не обманываешь? — приподняла Нелли Петровна седеющие брови и поправила бархатный шарфик на груди.
— Вы же знаете, уважаемая Нелли Петровна, я никогда не вру.
Я с еще большим обожанием посмотрела на Диму. У него были широкие, крепкие плечи честного рабочего парня. Открытый взгляд на широкоскулом лице. Рекламный тип с плаката шестидесятых годов.
— Верю, — улыбнулась Нелли Петровна. — Небось опять перепланировкой занимался?
— Ага, — кивнул Дима. — Все поменял. Хозяйка сначала хотела так, легонечко, а потом мы во вкус вошли — и пошел дым коромыслом. Она даже некоторое время у какой-то подружки жила, ведь у нее однокомнатная.
— Однокомнатная, — подтвердила я.
— Вот-вот, — продолжил Дима. — Сейчас она вся в сомнениях.
— Значит, не угодил? — посочувствовала я.
— В том-то и дело, что ей ой как понравилось.
— Денег много угрохала, — подключилась Ритка.
— Да… Потратилась. Сейчас не знает, что и делать — то ли в этой квартире жить, то ли к мужу переезжать. У него-то трехкомнатная.
— А ремонт в однокомнатной чего затевала, коли есть трехкомнатная? — вставила Клавочка Сергеевна.
— Так это ее подружка со своим брательником познакомила. Хозяйка как вернулась, я ее прямо не узнал. Думал тетка, как тетка: перманент, юбка ниже колен. А тут дама такая… — Дима, не удержавшись, присвистнул. — Вот что любовь с вами, женщинами, делает.
— А с мужчинами? — опять приподняла седеющие брови Нелли Петровна.
— Ну и с мужчинами… наверное… — Дима как-то неуклюже склонил голову, оценивающе глядя на свои руки.
Пальцы его были длинными, с короткими ногтями красивой формы. Кайма на ногтях была темно-серого цвета. Дима поспешно спрятал ногти в ладонь. Я тронула его за локоть.
— Мы хотели куда-нибудь зарулить, — напомнила я.
— Я, чур, у руля, — сказал Дима и, схватив меня за руку, поволок к выходу.
Через несколько улиц от здания, в котором находилась наша студия, Дима показал на сверкающую неоном вывеску Я припарковалась, и, преодолев преграду в виде пяти кафельных ступенек, мы вошли в полутемное помещение. Пахло свежесмолотым кофе, сдобными булочками и домашним уютом. Никто не курил. Играл ненавязчивый, сентиментальный блюз.
— Как хорошо, — только и сказала я, когда мы уселись за столик в глубине небольшого зальчика. — Здесь уютно, — добавила я, разглядывая картину, висящую на стене. Картина представляла собой нагромождение ярких геометрический фигур, но все равно мне понравилась.
— Знаешь такого Кошелева?
— Да… На выставке была.
— Его интерьер. Я тоже хочу дизайнером интерьеров стать.
— Ты и сейчас говоришь, что что-то строишь.
— Это ж так, ради денег. — Он заелозил на стуле, расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. — Только не все ж руками, ногами, спиной. Хочется и мозгами поработать. Мне уж скоро тридцатник, а образования нет.
— Мне тоже скоро, — выпалила я и тут же пожалела.
— Что — скоро? — не понял Дима.
— Того… Это… — замялась я. — Тоже образования нет… Вернее, есть, но начфак я не закончила.
— Я тоже бросил. На мехмате был…
— Круто. А что бросил? Не справился?
— Справлялся, хоть и скучновато было… Тут другое дело.
В это время нам принесли заказ. Дима тут же уткнулся в тарелку.
— Люблю морскую капусту, — сказала я, последовав его примеру. — И креветки здесь есть.
Дима только мотнул головой, не отрываясь от тарелки. Немного погодя он все же расправил плечи и, придвинув к себе высокие стаканы, разлил светлое пиво.
— Спасибо, — сказала я, принимая стакан из его рук, и тут же, не удержавшись, спросила: — Так все же отчего ты универ бросил? Несчастная любовь?
Его глаза потемнели, а щеки, наоборот, мгновенно побелели.
— Прости, — сказала я и, потупясь, продолжила ковырять вилкой в тарелке.
"Не бойся, малышка" отзывы
Отзывы читателей о книге "Не бойся, малышка". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Не бойся, малышка" друзьям в соцсетях.