которых может принадлежать Макензи.

Я ввожу информацию по одной, но ничего не выскакивает. Но это не означает, что это не грязное

оружие, это просто означает, что серийный номер на ней не показывает нам ничего. Я оглядываюсь

через плечо и вижу, как Марк все еще работает над большими полуавтоматами. Проверяю вторую

винтовку.

Задерживаю вдох, вводя информацию и жду. Оно зарегистрировано базой ВВС в Атланте, Джорджия,

и мое сердце замирает.

– Эй, Касано, последний прилично зажат. Я собираюсь взять инструменты из наружных шкафчиков.

Скоро вернусь.

Я поднимаю подбородок на его уход и воспринимаю это, как Божий знак. Хватаю рюкзак и достаю

винтовку, которую принес с собой вместе с поддельными документами на нее. Я знал, что этот день

когда–то настанет, и уже подготовился. Это левая винтовка, конфискованная во время рейда, которым

руководил я десять лет назад. Я подменяю винтовки, разбирая ту, что Макензи, и скидываю все в

рюкзак, укладывая его на прежнее место до прихода Марка. Я благодарю Бога, что в этой части

здания у них нет камер.

Удаляю всю информацию о поиске с компьютера прямо перед возвращением Марка. Я выставляю

винтовку как ту, что нашли на месте происшествия. К счастью для меня, я был тем, кто заносил

сведения об этой винтовке десять лет назад, поэтому могу зайти и сменить данные.

Я откидываюсь на спинку стула и разыгрываю невозмутимость следующие несколько часов, пока мы

заканчиваем с оружием.

Когда я покидаю здание с рюкзаком на плече, то выдыхаю от облегчения. Я только что совершил

самый грязный поступок, который только мог совершить агент, и ни секунды не колебался. В этом

мире есть достаточно дерьма, и Макензи не имеет к этому отношения. Она не преступница. Она всего

лишь жертва, совершившая собственное правосудие и я не могу сказать, что виню ее.

Достаю телефон и совершаю звонок, чтобы удостовериться, что парни из «Пятерки Тузов» еще не

пришли в себя. Я выясняю, что один мертв, а второго еще оперируют. Я отправляю другого агента

дожидаться новой информации.

Затем я отправляю сообщение Макензи, сообщая ей, что возвращаюсь к ней домой. Спустя секунду

мой телефон возвращается с обратным сообщением, которое гласит «Недоступен». Подумав, что

должно быть что–то случилось с ее телефоном, я набираю ее номер. Когда голос в трубке сообщает

мне, что номер, который я пытаюсь набрать «не доступен или вне зоны действия сети», я сжимаю

телефон так сильно, что чуть ли не разламываю его пополам.

***

Паркуюсь у ворот на въезде в клуб и ввожу код, который Макензи вводила сони раз. Железные ворота

открываются, и я вдавливаю газ. Я лечу по подъездной дорожке и когда достигаю дома, то

выкручиваю руль и ударяю по тормозам, вызывая визг покрышек по асфальту.

Все братья вылетают из дома на звук моего появления, а я выпрыгиваю из машины.

– Где, блять, она! – ору я, заглядывая за плечи двух братьев, за которыми стоит Лукас. Его руки

скрещены на груди, а челюсть жестко напряжена. Он нихрена не собирается мне говорить. Эйб и

Нокс стоят впереди со сжатыми кулаками, и они оба готовы к драке.

Замечательно.

Забираюсь под футболку и достаю жетоны Макензи. Стискиваю зубы и позволяю злости затопить

себя.

– Видите это. Это кое–что значит для меня, как и для вас. А сейчас кто–то ответит мне, где, блять,

она.

Парни оглядываются друг на друга с удивлением, но ни один не отрывает рот.

Я не часто выхожу из себя. Я обычно хладнокровный парень, потому что натренирован на это. Но

прямо сейчас, моя девочка исчезла, и кому–то следует ответить куда именно.

Я бросаю взгляд на Эйба и делаю три шага к нему, оказываясь с ним нос–к–носу. Я выбираю здесь

самого большого ублюдка, а затем вырву ему одну конечность за другой. Я чувствую, как Нокс

скользит рядом со мной, но мне плевать. Пусть все подходят ко мне, я сожгу это чертово место дотла.

– Успокойся, Скрайб, – кричит Лукас, и Нокс отступает. Он не останавливает меня, но и не

вмешивается. Полагаю, он не волнуется, что Эйб ввяжется со мной в драку.

А стоило бы.

Эйб – здоровый мужик. На одной стороне его лица шрамы, отчего его кличка Дикарь становится

более зловещей. Но ничего из этого не пугает меня, потому что у меня на кону стоит намного больше,

чем у него. Я не стану держаться за дружбу, если не смогу найти Макензи, потому что потеряю душу.

Хватаю его за ворот, и он прищуривается.

– Ты говоришь мне, где она, или я начинаю с тебя, а затем займусь каждым из твоих братьев, пока не

добьюсь хоть каких–то ответов.

Он одаривает меня дикой улыбкой, и это выбешивает меня. Он собирается потянуться, чтобы

перехватить мои руки, но я застаю его в расплох, отстраняясь назад, и врезаюсь лбом в его

переносицу, слыша характерный хруст.

– Блять! – орет он и пятится назад. Я все еще держу его за ворот, поэтому он недалеко уходит. Я

отпускаю правую руку и выдаю апперкот ему по ребрам, и одновременно с этим ощущаю, как его

кулак соприкасается с моим лицом. Я чувствую кровь во рту, но это только разжигает мою ярость, и я

продолжаю.

Я бью хуком слева по его челюсти, а он в противовес – ударом по моему боку. Хватаю его за голову и

сгибаю пополам, ударяя коленом в грудь. Это выбивает из него дух на секунду, и я заваливаю его на

землю и забираюсь сверху. Он опускает парочку ударов на меня, пока мы боремся, но мне удается

прижать его руки своими коленями и врезать ему по лицу еще несколько раз, перед тем как кто–то из

братьев оттягивает меня с него.

Эйб вскакивает, как только освобождаются его руки, и прет на меня.

– Хватит, Дикарь, – орет Лукас и встает между нами. Нокс и один из парней удерживают меня, а я

тяжело дышу, но все равно пытаюсь высвободиться.

На лице Эйба кровь, и Лукас в шоке оглядывается на него. Он переводит взгляд на меня, и я уверен,

что выгляжу настолько же плохо.

– Ты первый человек, кто его избил, – сообщает Лукас, и я оглядываюсь на Эйба, стирающего кровь

со своей губы, уставившись на нее так, будто никогда прежде не видел.

Лукас перевод взгляд между нами несколько раз, а затем встает передо мной.

– Если она отдала тебе свои жетоны, то это более чем очевидно, что ты что–то значишь для нее. И

если ты смог избить Дикаря, то достоин защищать нашу девочку.

Он оглядывается на Эйба, и они мгновение молча переговариваются. Эйб кивает, и Лукас

поворачивается к Ноксу.

– Где она, Скрайб?

Нокс дерзко ухмыляется ему.

– Тебе повезло. Она все еще на нашей земле, дожидается машину, которая, как мы планировали,

увезет ее, пока все не наладится. Она в домике у озера.

Лукас переводит взгляд на меня.

– Ты позаботился об этом?

– Все кончено. Никто и никогда больше не придет за ней.

– Отпустите его, парни.

Я чувствую, как опускаются их руки, и прихожу в движение. Я начинаю бежать к своей машине, но

меня останавливает голос Лукаса.

Я оборачиваюсь, и он бросает мне ключи.

– Возьми мой байк. Ты не спугнешь ее, если она услышит его. Она подумает, что это я.

Ловлю ключи и достаю рюкзак из машины. Я ухожу к его байку, забираюсь на него и понимаю, что

это ничуть не хуже, чем получить нашивку, но все, о чем я могу думать прямо сейчас, – как добраться

до своей девочки.

Срываюсь с места по пыльной дороге и уезжаю к дальней части собственности. Макензи возила меня

туда однажды, несколько недель назад, чтобы показать все окрестности. Там есть парочка домиков,

раскиданных по всей территории собственности, но тот дальний и самый уединенный. Это небольшой

домик со всем необходимым и находится рядом с большим озером, площадью около полумили. Здесь

есть небольшие лодки, которые можно взять для рыбалки, и в озере можно плавать, так что кто–то,

вероятно, может остаться здесь навсегда, если захочет.

Дорога до места занимает некоторое время, даже несмотря на то, как я несусь. Когда я добираюсь до

домика, я знаю, что она слышит звук мотоцикла Лукаса, потому что замечаю движение за окном.

Спустя секунду, она входит на крыльцо, а я паркуюсь.

Я замечаю шок, написанный на ее лице, когда она понимает, что я приехал на байке вместо Лукаса.

– Значок, какого хрена ты делаешь на чоппере Преза?

Я спрыгиваю с байка, едва вспоминая о том, чтобы заглушить его и поставить подножку. Я несусь к

ней и подхватываю, занося обратно в домик.

Я замечаю койку в углу и несу ее туда, сбрасываю вниз и забираюсь поверх, приковывая его руки под

собой.

Она начинается бороться, и я рычу на нее.

– Потрудись объяснить мне, какого черта ты здесь делаешь? Ты решила просто оборвать все связи и

сбежать от меня? Как ты могла так поступить, Макензи? После всего, что я сказал тебе. Ты не

доверяешь мне?

Слезы затопляют ее глаза, но не проливаются. Моя девочка – крепкий орешек, но она понимает, как

облажалась.

– Я не могу так поступить с тобой. Я должна уехать. Я не хочу, чтобы ты влезал во все это дерьмо и

клуб тоже, и не хочу попасть в тюрьму.

– Ты считаешь, что я когда–либо позволил бы этому случиться? – кричу я.

– Ты не можешь всему помешать, Винсент. Ты не можешь исправить то, что я натворила, и у меня нет