люблю его, и так же частично, почему я отдала ему свои жетоны, даже если меня не будет рядом,

чтобы видеть, как он носит их. Ему никогда не было стыдно, когда дело касалось меня, его не заботит,

когда люди отпускают шуточки насчет него из–за того, что он сидит за мной на байке, или что я

стреляю лучше него. Он всегда такой самодовольный, что я принадлежу ему, что становится очевидно

– он в выигрыше. Черт возьми, он может и не захочет носить их, когда закончится этот день, но они

по–прежнему для него. Даже если бы я никогда не отдала ему их, они бы все равно принадлежали

ему, и я хочу, чтобы у него осталось хоть что–то от меня.

– Действительно, – соглашаюсь я, наклоняюсь, чтобы поцеловать их. Они у меня так давно, что

сейчас странно больше не ощущать и на своей шее.

– Увидимся вечером. Я привезу ужин и немного своего барахла. Хреново ездить туда–сюда.

– Точно, – соглашаюсь я, понимая, что меня не будет здесь, когда он вернется.

– Ты действительно не против? Понимаю, что мой дом немного больше, но твой ближе к клубу.

Это еще больше разбивает мое сердце – разговоры об этом. Планирование жизни, которой у меня не

может быть с ним.

– Идеально, но я не стану тебе помогать.

– Как насчет того, что я все перевезу сам, а когда закончу, ты сделаешь все сама в спальне?

– По рукам, – отвечаю я, желая, чтобы он, и правда, собирался ко мне.

– Увидимся вечером, отправь побольше тех грязных фоток, чтобы помочь мне пережить этот день, –

он хватает меня за задницу и крадет еще один быстрый поцелуй.

– Это ты этим занимаешься.

– О, так может тебе стоит поработать над этим.

– Ни за что.

– Ты же знаешь, что происходит, когда ты отказываешь мне, детка.

Вспышки того, как он привязывает меня к изголовью и вынуждает умолять его сделать снимки,

проносятся в моей голове.

– Я подумаю.

– Можешь думать об этом, когда будешь держать один из своих пистолетов? Потому что твой

обнаженный образ вместе с одним из них, наверняка, поможет мне продержаться больше года.

– Винсент.

– Ты права. Я не хочу, чтобы ты раздевалась на полигоне без меня. Я сам сделаю парочку сегодня.

– Ты можешь просто поцеловать меня и сказать, что любишь?

И до того как соображаю, я оказываюсь в его руках, а мои ноги закинуты на его талию.

– Ты никогда не должна просить этого. Я люблю тебя, Макензи, – его губы опускаются на мои. Я

тоже люблю тебя, думаю про себя. А потом он уходит.

***

– Я не стану подписывать эту долбанную бумагу, Каспер, – През хватает бумагу со стола и разрывает

пополам.

– Не глупи. Кто знает, как все пойдет дальше, а это только упросить все для тебя.

– Да мне насрать на то, что там упросит для меня.

У меня были подготовлены документы, на случай, когда все пойдет наперекосяк с «Пятеркой Тузов»,

о передачи моей частичной собственности полигона. Я не хочу оставлять хоть какое–то хреновое

влияние на этот клуб, ни в каких областях. Я уже позволила ему просочиться и не собираюсь

продолжать в том же духе.

– Лукас, – я использую его настоящее имя, чтобы он понимал, насколько я серьезна. – Не знаю,

вернусь ли я обратно. Просто так лучше.

– Нет, ты на два шага впереди, Мак, и это не твое место. Я лучше контролирую хаос, тебе лучше

отступить и ждать, и именно об этом я тебе твержу.

Я позволяю его словам проникнуть внутрь. Он прав. Лукас никогда не руководил мной неправильно,

а мы бывали в довольно фиговых местах на задании раньше. Он лучше контролирует хаос, чем я.

Когда надвигается что–то посерьезнее, я теряю фокус. Если что я и уяснила на заданиях – всегда

позволять людям выполнять свою работу, и выполнять свою собственную. Нас собирают, как

команду, по какой–то причине. У каждого есть своя сила, поэтому позволь всем использовать ее, а в

этом сила Лукаса.

– Что ты хочешь от меня?

– Я хочу, чтобы ты скинула свой телефон, убралась из города и ждала.

– Потом что?

– Ты не слушаешь, Каспер? Я сказал тебе ждать, блять, – он выкрикивает слова той интонацией,

которую я не слышала в свой адрес несколько лет.

– Да, сэр.

Он заметно расслабляется, когда понимает, что я последую его приказу.

– Мы не знаем, что они нашли, поэтом нужно ждать. Когда я выясню это, Скрайб найдет тебя.

– Мне не придется искать, я никогда ее не потеряю, – отвечает Скрайб, протягивая мне новый

телефон. – Я так же собрал тебе сумку с «подарочками», – а затем он заключает меня в свои объятия,

крепко сжимая.

– До сих пор не могу поверить, что ты решила, будто мы позволим тебе так просто свалить, Кас. Мы

одно целое, семья, единственная, черт возьми, которая есть у меня. Я не могу пересчитать, сколько

раз ты спасала мою долбанную жизнь. Никто из нас, кто был там с тобой, не сможет. Ты долгие годы

прикрывала наши спины, позволь нам хоть раз отплатить тебе тем же, – произносит Дикарь, от чего

комок в моем горле только увеличивается. Не думаю, что я слышала, чтобы Дикарь так много говорил

за раз, с тех пор как вернулся в штаты.

– Ради всего святого, тебе лучше не плакаться нам, – говорит Скрайб к веселью всей компании.

– Спасибо вам, за все.

– Теперь ты просто бесишь меня, – рычит През. – Мы одна долбанная команда. Мы может больше не

на поле сражения, но сейчас мы боремся на нашей собственной войне. Ты не должна никого

благодарить в этой комнате за то, что они обязаны делать. И выбрось хреновые идеи об исчезновении

без моего ведома. Я знаю о каждом твоем шаге до того, как ты решишь его сделать, поняла?

– Да, сэр, – отвечаю я, чувствуя, что, возможно, не потеряю все, что люблю.

Глава 8.

Винсент.

Я вхожу в здание управления ФБР и сканирую свой пропуск. Сегодня мой выходной, поэтому на мне

джинсы и футболка, но это не необычно для меня, чтобы переодеваться для чего–то неожиданного.

Когда мой телефон зазвонил утром, я не ждал новостей так скоро. Черт, я думал, что они никогда не

найдут оружие. Но главное руководство решительно борется с местными мотоклубами, они ищут

любой повод прижать «Пятерку Тузов». А сейчас у них появилась парочка таких, оба в больнице, и не

похоже, что они в состоянии отвечать на хоть какие–то вопросы в ближайшее время, если вообще

смогут.

Похоже, часть их везения испарилась. Безмозглых идиотов остановили для стандартной проверки

документов, когда они пытались перевезти пушки в каком–то раздолбанном фургоне. Они

попытались бежать. Погоня закончилась ими и пушками, раскиданными по шоссе. Гребанная

неразбериха, но возможно я мог бы использовать в свою пользу этот беспорядок.

Когда позвонил глава баллистического отдела и сообщил, что под завязку завален оружием, скинутым

в его лабораторию, я понял, о чем он говорил. Он звонил мне с просьбой о помощи, поскольку мы

хорошие друзья, а в данный момент у него сокращен штат. Марк говорит, что ему всего лишь нужен

кто–то, кто поможет ему протестировать оружие и просканирует его через поисковую систему. А

конкретнее, он хочет, чтобы я помог ему выяснить замешано ли какое–то из конфискованного оружия

в ходе рейда в убийствах.

Я спешно иду в его отдел и сканирую свой пропуск еще три раза, перед тем как войти в тест–комнату.

Она хорошо звукоизолирована, учитывая количество орудия, которое они здесь используют довольно

часто.

– Привет, Марк, как ты? – спрашиваю я и скидываю свой рюкзак на стол.

– Спасибо, что приехал, старик. Я ценю это. Давай начнем, чтобы я не задержал тебя здесь слишком

надолго, – предлагает Марк и кивает головой на кучу оружия, которое нужно обработать.

– Без проблем. В любом случае у меня сейчас нет никакой возможности для их допроса, – мне

повезло. – Стефани должно быть уже родила, – произношу я и начинаю осмотр оружия.

– Ага, на неделю раньше, но с ней все в порядке. Кажется, кто–то уже появился на время ее

декретного отпуска, но никого не появится здесь до следующей недели.

– Не парься. Я рад, что смог прийти и помочь. Давай я займусь проверкой, а ты занимайся своими

делами. Я недавно повредил колено во время пробежки, и думаю, что стоит поберечь его по

возможности.

– А я продолжаю твердить тебе, что тренировки – зло. Однажды, ты послушаешься.

Я фальшиво смеюсь и выдвигаю стул из–за стола. Мои колени в полном порядке, но мне нужна

возможность покопаться в оружии и выяснить, есть ли здесь пушка Макензи. Ее может и не быть, на

что я надеюсь, но не могу упустить такой шанс.

Я начинаю со всего крупного оружия, и мы прорабатываем его вплоть до ручного, огнестрельного. Я

ввожу в информацию о пистолете, передаю его Марку для выстрела и составляю список гильз для

дальнейшего анализа.

У Марка занимает больше времени процесс стрельбы и поднятия гильз, чем у меня просканировать

их, поэтому его приходиться несколько раз ждать, чтобы перейти к меньшему орудию и его

сортировке. Здесь пять пистолетов, и я откладываю в сторону те, которые знаю, она использовала на

расстоянии. Вследствие, чего у меня остается еще два, и обе – винтовки дальнего действия, одна из