Эта фраза прозвенела в ушах Идена и оглушила его. Он лежал на спине, согнув колено, уставившись в потолок пустым взглядом. Из него будто выпустили весь воздух. Сдавили грудную клетку и не давали дышать.

— Точно… — тихо проговорил он. — Скотт.

Он уронил на лицо руку, локтем закрывая глаза, и просто слушал, как Рыжая мечется по квартире в поисках своих немногочисленных вещей. Лора обула кроссовки, подхватила рюкзак и мобильник, подошла к Идену и наклонилась за очками. Он не видел ее, просто почувствовал, как она замерла рядом с ним.

— Прости, — сдавленно проговорила девушка, и через несколько секунд открылась и закрылась входная дверь.

Иден не двигался. Все так же лежал, на полу, согнув одно колено и закрыв лицо рукой. Мыслей в голове не осталось, как и сил на то, чтобы подняться. Она сделала это снова. Она снова захлопнула дверь перед его носом. Только сейчас Иден не чувствовал раздражения или уязвленного самолюбия. Он вообще ничего не чувствовал. Его перевернули вниз головой и вытрясли всю душу.

ГЛАВА 11

Как же сложно разобраться в себе, когда ты маленькая инфантильная идиотка! Злые слова Идена, брошенные однажды в запале, вспоминались с завидным постоянством.

Каждую ночь. Днем времени не было. Днем были туристы, достопримечательности и история города, рассказываемая до хрипоты. Вечером был Скотт, милый и обходительный, ведущий под руку в очередной ресторан, на выставку или в театр. А ночью наступало время, когда ничто не мешало рою мыслей крутить в голове и не давать уснуть.

Лора будто со стороны наблюдала за своей жизнью, и какая-то частичка ее истерично хваталась за голову. Что вообще происходит? И куда она дела себя во всей этой круговерти? Себя она потеряла. Где-то между переодеванием из майки в платье потерялась настоящая Лора. Скотт никогда не называл ее Лорой. Только Лорелеей, и всегда с какой-то особенной интонацией. Ему нравилось это имя, правда, нравилось. Он не спрашивал разрешения его как-то сократить и сам этого делать не пытался. Его не развлек тот факт, что имя взято из немецкого фольклора и про его первоначальную носительницу написано несколько песен. Он даже не улыбнулся, когда девушка невзначай рассказала это. Тогда Лора невольно вспомнила реакцию Идена.

Она вообще часто ловила себя на том, что вспоминала его реакции, и каждый раз одергивала себя. Как Лора ни пыталась, она не могла заставить себя расслабиться рядом со Скоттом. Она все время следила за своей речью, внимательно слушала его рассказы о работе, чтобы потом задавать правильные вопросы. Улыбалась, обсуждала картины и театральные постановки, однако ни разу не упомянула бабушку или родителей. Лора не знала, захочет ли Скотт это слушать. А еще она как обычно боялась его реакции, ей не хотелось так перед ним раскрываться. Как не хотелось приглашать его как-нибудь вечером на чай. Вот с Иденом все было предельно просто. Но ей нельзя вспоминать об Идене.

Она бросила его. Без чьего-то принуждения, оставила лежать на полу мансарды в Шордиче, а сама сбежала. Чем она руководствовалась в тот момент, сложно сказать. Все случилось слишком быстро, слишком неожиданно, и Лора запаниковала. Хотя, что, в общем-то, случилось? Взрослый мужчина и взрослая женщина случайным образом оказались вместе в горизонтальном положении, и мужчина повел себя так, как повел бы себя на его месте всякий. А она, поддавшись порыву, не стала возражать. Невозможно возражать, когда на тебя падает мечта. Тем более, если Лора запретила себе думать об этой мечте. Иден ни разу не дал понять, что испытывает к ней какой-то интерес. Что испытывает вообще хоть что-то кроме раздражения. Но он просил ее остаться. Вполне очевидно, зачем. А еще очевидно, что это не было бы серьезно. Но Лора почти согласилась. Еще немного и согласилась бы. И потеряла бы те дорогие ей отношения, которые у них были. В итоге она и так их потеряла. Это было концом, самым настоящим. Она думала, что конец наступил после той громкой ссоры перед ее домом, но нет, конец выглядел как тихое бегство. Но она не могла ему уступить. Если бы она уступила, Иден очень сожалел бы о случившемся и не знал, как себя вести, а Лора не хотела стать объектом его благотворительности. Не в этот раз.

Нужно оставить Идена в прошлом, перестать вспоминать о нем в самые неподходящие моменты, и пытаться строить свою жизнь дальше. С идеальным мужчиной, который называет ее Лорелеей. Нужно начать ему доверять, показать себя настоящую, перестать прятаться за кукольным фасадом. В конце концов, он имеет право знать. Нужно позволить ему занять уголок в ее душе и вытеснить оттуда того, кто так прочно занял собой все пространство.


Иден собирал свои вещи, чтобы после сегодняшней ночной смены вернуться к себе домой. Ремонт был закончен, как ни странно, быстро, и можно уезжать из квартиры сестры. Очень вовремя, потому что Ид уже начинал сходить с ума. С этим местом было связано слишком много ненужных ассоциаций. Рыжая оставила свой невидимый след везде, до чего смогла дотянуться. Даже спать в кровати было невозможно, потому что она побывала и там.

Коллеги стали замечать, что с Иденом что-то не то. Это было странно, потому что никаких видимых изменений не произошло. Просто исчезло колкое чувство юмора и умение поддержать и утешить пострадавших людей. Иден делал свою работу как по инструкции, ничего не вкладывая от себя. Ему было нечего вложить, из него смерчем вытянуло всю энергию. На сочувствие чужим людям не осталось сил, так же, как и на любое другое сочувствие в принципе. Нужно было время, чтобы снова вернуться к своему нормальному существованию.

В дверь позвонили, от чего Иден резко выпрямился. Он никого не ждал. Слабая надежда шевельнулась где-то в сознании, но тут же погасла. Лора не могла явиться сюда снова. Их непонятные, глупые отношения закончились с ее уходом. Звонок раздался еще раз, Ид бросил очередную футболку в сумку и пошел открывать. Дернув за ручку, он замер на пороге, уставившись в синие глаза нежданного гостя. Достаточно высокий мужчина чуть за тридцать, с темными, отросшими, но, тем не менее, хорошо подстриженными волосами и атлетическим телосложением. У него была аккуратная, даже идеальная щетина с этими тонкими усиками, которые идут только избранным лицам. Лицо узкое, аскетичное, с острыми скулами и греческим профилем. Фамильный профиль. Три отпрыска из четырех унаследовали его.

На плече мужчины висела большая спортивная сумка, похожая на ту, которую Иден собирал минуту назад. Гость расставил в стороны руки, жизнерадостно улыбнулся и выпалил:

— Обнимемся?

Иден закатил глаза и скрестил руки на груди.

— В этой семье никто принципиально не пользуется телефоном? — мрачно спросил он, не пытаясь отойти в сторону.

Но мужчину этот вопрос не смутил. Он уронил руки, хлопнув себя по ногам, и не спрашивая разрешения, протиснулся мимо Ида внутрь квартиры.

— Ты тоже принадлежишь к «этой семье», — сказал он, сбросив сумку на пол. Он упер кулаки в бока и с глубоким удовлетворенным вздохом осмотрел гостиную.

— Какого черта, Альфи? — повернулся к нему Иден, закрывая за собой дверь.

Рэннальф Уиндэм посмотрел на брата через плечо и ухмыльнулся.

— Будем жить вместе, как в старые добрые времена.

— Очередная подружка заставила тебя бежать из дома? — спросил Иден, отходя от двери и направляясь в спальню.

— Хуже.

— Что может быть хуже взбесившейся женщины?

— Только женщина, которая нас родила, — услышал Ид ответ брата. Это заставило его выглянуть в дверной проем.

— Мама приехала? — удивленно вскинул брови он. — Она же только недавно приезжала на свадьбу Миры.

Ральф прошел на кухню и по-хозяйски влез в холодильник. Достав оттуда коробку с недоеденной китайской лапшой, он принюхался, поморщился, но все-таки запустил в нее пальцы и отправил в рот несколько длинных полосок.

— Луи так понравился Лондон, что он захотел его лучше узнать… — тщательно пережевывая, сообщил Альфи. — Фу, как ты это ешь? — он выплюнул лапшу в раковину, а коробку выбросил в урну.

— Это был мой ужин, — нахмурился Иден, наблюдая за полетом коробки. — Не вижу связи между пристрастиями Луи и твоим появлением здесь.

Ральф, который в этот момент включал кофеварку, обернулся и щелкнул пальцами.

— Я тоже не видел связи! Пока мать с отчимом не заявились ко мне с чемоданами и счастливыми улыбками.

— Почему к тебе?

— Она меня любит.

Иден хохотнул и вернулся к складыванию вещей в сумку.

— Она любит всех нас, — крикнул он. — На почтительном расстоянии.

— Меня она любит больше всех! А еще мою двухкомнатную квартиру. Видишь ли, Гаррет женат, Мистраль замужем, а у тебя потоп, — голос брата был уже совсем близко. — Ты куда-то собрался?

Иден обернулся.

— Танцуй. Тебе не придется спать на диване, я возвращаюсь домой.

— А я надеялся на пижамную вечеринку… — протянул Ральф, приваливаясь к дверному откосу. — Ты какой-то мрачный.

— Это мое нормальное состояние, — буркнул Иден.

— Обычно ты просто угрюмый и страшный. Кстати, все хотел спросить, как тебе та рыжая фея, которую ты умыкнул со свадьбы?

Иден не собирался реагировать. Не собирался отвечать. Но руки его сами по себе замерли над сумкой, а мышцы спины окаменели. Только на секунду, но для синих внимательных глаз Рэннальфа этого было достаточно.

— Это я удачно спросил, — задумчиво проговорил он. — Ну, так как?

Альфи. Самый невыносимый из всех. Его ровный, как сказала бы Лора, нос каким-то образом всегда оказывается зарытым в чужие дела. Если он вцепился в кого-то с допросом, от него невозможно отделаться. Иден не стал даже пытаться. Мысль об этом промелькнула и исчезла. Проще пережить этот идиотский разговор, чем пробовать от него уйти. Конечно, еще проще дать Рэннальфу в челюсть и сбежать, но брат придет в себя и все равно найдет свою жертву.