— Нет… — замахал тот рукой. — Никаких врачей, сейчас пройдет… Так, последствия удара.

— Рано тебе еще на работу. Давай мы лучше тебя в санаторий отправим? Позвоню Зельмаху, он организует через своего кремлевского родственника…

— Самый лучший санаторий — это нормальный рабочий ритм. Хотя, с другой стороны, ты прав: что-то я расклеился.

— Еще бы! Такую махину, как холдинг, считай, один тянул. А Ольга вернулась? Она знает, что ты лежал в больнице?

— Нет, не знает. После смерти матери года не прошло, переживает. Стараюсь ее лишний раз не тревожить, пусть побудет с сыном… Ты прав: пожалуй, мне надо еще отдохнуть две-три недельки. Если вы тут без меня управитесь, я бы к родителям на могилки съездил… Сына, опять же, давно не видел, хорошо бы слетать.

Алексея такой ответ не удивил: со здоровьем не шутят, а Максим еще явно не оправился после болезни.

— Конечно, отдыхай. Но пока не выясним, кто на тебя напал, охрана останется с тобой. Даже не возражай!

— Ну хоть в самолет мне их не надо будет тянуть?

— Надо, — протянул руку Радченко. — Ты нам еще ох как пригодишься!.. Все расходы за счет холдинга, я предупрежу Дуброва…


…Которую неделю Лида не находила себе места — плохо спала, почти не ела, думала, вспоминала, плакала… Ну почему она послушалась Цеховского?! Почему так ему доверяла? Потому что много лет назад он ее не выдал? Или оттого, что по пьяной глупости поделилась с ним другими своими тайнами, и он снова никому ничего не рассказал? Но ведь должен же человек делиться личной болью хоть с кем-то! А она была одна, одна на всем белом свете! Наедине во своими мыслями, своим горем, своей несбывшейся мечтой, вдребезги разбитой любовью! Вернее, не разбитой — ее любовь тихо скончалась за эти годы, угасла, иссякла, осталась лишь безжизненная каменная земля, над которой гулял холодный ветер… А потом она встретила Андрея, познакомилась с его детьми, и на месте, казалось, бесплодной пустыни снова зазеленела трава…

Да, у нее были причины беспокоиться за свое прошлое, это верно, но больше всего на свете она боялась потерять настоящее — Андрея, Светлану с Леночкой… Она полюбила этих девочек, как родных, и не мыслит без них своей жизни! К тому же при обследовании ее уверили, что она может забеременеть с помощью ЭКО и у них с Андреем может быть ребенок…

Но Алексей тоже прав: новую жизнь надо начинать с чистой совестью, потому что тогда ничто и никто не сможет подчинить ее своей воле! Она признается Радченко и во всем остальном, не так уж много осталось: да, она воровала тогда его письма; да, она знала о беременности Крапивиной и хотела удержать его любым способом, потому что любила. Безумно любила! Так, как сейчас любит Андрюшу, и точно так же готова на все, лишь бы он остался с ней. Потому и согласилась на предложение Цеховского…

Жизнь сполна наказала ее и за вранье, и за подлость. Осталось лишь попросить прощения у Алексея… Может быть, он тоже успеет начать жизнь сначала, женится, родит детей. Ведь встретила же она того единственного мужчину, который принял ее со всеми горестями, помог в трудную минуту!

Решившись на звонок Алексею, весь остаток дня Лида готовилась к тяжелому разговору с Соколовским.

— …Это все, что ты хотела мне рассказать? — уточнил он, когда, окончив свою исповедь, она умолкла.

— Да.

— Хорошо… Я поеду на работу… — с трудом поднялся он с кресла. — Тяжелый пациент, — пояснил Андрей, хотя час назад никуда не собирался.

— Ты меня простишь? — посмотрела она на него с надеждой.

— За что? Передо мной ты ни в чем не виновата… Но для себя я должен кое-что понять.

— Стоит со мной жить или нет? — опередила его вопросом Лида.

Вместо ответа он молча коснулся губами ее лба и вышел из гостиной. Спустя несколько минут в прихожей хлопнула дверь. Уткнувшись лицом в большого плюшевого зайца, Лида упала ничком на диван и тихонько завыла…

Наутро она позвонила Алексею и подтвердила время и место встречи: как обычно, в половине девятого у станции метро.

Устав ждать в условленном месте, Алексей посмотрел на часы, проводил взглядом вынырнувшую из дворов с сиреной и мигалками «скорую» и набрал номер Лиды. Трубку долго не снимали, затем ему ответил незнакомый голос.

— Лиду пригласите, пожалуйста, — попросил он и удивленно подтвердил: — Да… Лидия Иннокентьевна Радченко… То есть Тишковская… Год рождения — шестьдесят первый… Тверская… А в чем дело?

Вдруг его лицо вытянулось и на лбу прорезались глубокие складки…

— …Я понял… Давай за «скорой»! — бросил он Владимиру. — Полчаса назад прямо за воротами детского сада Лиду сбила машина. Одна из родительниц вызвала «скорую», я разговаривал с фельдшером.

— Куда ее повезли? В «Склиф»?

— Да. Не отставай, я позвоню Андрею, — принялся он искать в меню номер Соколовского.

Как пояснили очевидцы, когда Лида выходила из ворот детского сада, из-за поворота на большой скорости вылетел белый джип, сбил ее и скрылся. Все произошло так быстро и так неожиданно, что номера машины никто не рассмотрел. Зато джип видели жильцы соседнего дома и даже смогли его описать: трехдверный «ниссан», с тонированными стеклами, с запачканным грязью номером. В салоне было двое, во всяком случае, со стороны пассажирского сиденья из машины выходил одетый в черную кожаную куртку человек то ли с телефоном, то ли с рацией в руке.

— …Как она? — спросил вечером Алексей, заметив у дверей реанимации сгорбленную фигуру Соколовского.

— Пока никак, — безжизненным голосом ответил тот. — Я вчера вечером уехал… Мы… не то чтобы поссорились, но… В общем, она мне многое рассказала о себе… Наверное, плохо спала, могла не заметить машину.

«Вернее, не могла заметить, — подумал Алексей, знавший о результатах предварительного расследования. — Ее поджидали. Но откуда эта сволочь могла знать, что Лида решила его выдать? Из дома вечером она никуда не выходила, никому не звонила…»

— Как девочки? — словно очнувшись, заволновался Соколовский.

— В порядке, не беспокойся. Какие прогнозы? — кивнул Радченко в сторону реанимации.

— Лиду оперировал мой однокурсник. Множественные внутренние травмы, грубая деформация костей таза… Теперь ей навсегда придется забыть о беременности, даже с помощью ЭКО… Скорее всего ей грозит инвалидность.

— И как этого избежать? Что можно сделать?

— Реконструкция и остеосинтез…

— Что это?

— Надо восстановить нормальное положение костей таза и зафиксировать металлическими пластинами… Лучшие специалисты этого профиля в Германии. У них и материалы высококачественные… Операцию откладывать нельзя… Вот только дорого все это…

— Ты это можешь организовать? — после минутной паузы спросил Алексей.

— Что?

— Операцию… Кто помогает в таких делах? Давай думай: Минздрав, главврач, кто?..

— Я не знаю… — недоуменно захлопал тот белесыми ресницами. — Но я… я сейчас, — дошел наконец до Соколовского смысл слов. — Сейчас, я все выясню, — достал он телефон.

Остановившись на клинике я Гамбурге, на следующий день созвонились с Германией, еще через день перевели деньги, в экстренном порядке открыли немецкие визы. Оставалось ждать, когда местные врачи позволят транспортировку больной. В тот же день в Москву должен был вылететь принадлежащий клинике самолет с бригадой медиков на борту.

* * *

…К двадцать пятому февраля на офшорном счете Крапивиной скопилась сумма, вполне достаточная, чтобы выкупить свой дом. Со всеми процентами.

— Вадим Вадимович в командировке, — вежливо ответили ей, когда она позвонила Варламову в офис. — Вернется через месяц. Хотите оставить для него информацию?

— Как — через месяц?.. У нас договор…

— Назовите, пожалуйста, номер договора, и я переключу вас на компетентного сотрудника.

— Это устная договоренность… Я хочу выкупить свой дом.

— Простите, но по поводу устных договоренностей распоряжений не было.

— Хорошо, соедините меня с риелторами.

— Минуточку… — в трубке повисла долгая музыкальная пауза.

— Здравствуйте. Чем могу помочь?

— Это Тамара Крапивина, вы должны меня помнить, — по голосу она сразу узнала директора фирмы недвижимости. — Мне обещали, что я смогу выкупить свой дом, если в течение месяца…

— Простите, — вежливо прервали ее. — Но на сегодняшний день это невозможно.

— Почему? Вадим Вадимович обещал…

— Ваш дом, то есть ваш бывший дом — уже продан.

— Как?..

Тамара медленно опустила трубку.

— Петр Гаврилович, вы могли бы узнать фамилию нового владельца моего дома?.. — позвонила она спустя минуту. — Так получилось, что он продан…


…К концу следующего дня Тамара знала, кто подписал договор купли-продажи: Алексей Радченко. В том, что к этому делу приложил руку Ляхов, она была просто уверена.

«Какая изощренная месть, — устало думала она, подъезжая к дому. — Видимо, оба считают, что имеют на это право. Леша, Леша… Кто мог предположить, что ты способен на такую низость? Ведь поступая так со мной, ты поступаешь так и со своим сыном…»

Поставив машину в гараж. Тамара доплелась до подъезда, машинально кивнула консьержу, вызвала лифт, сняла квартиру с сигнализации, повесила в шкаф короткую шубку и, не включая света, упала на диван в гостиной.

«Какова его цель? Разорить меня и пустить по миру? Так ведь не получится… Рано или поздно я верну все свои деньги. — Она легла на спину и уставилась в темный потолок. — На мой век хватит. И Сережке останется… Построим новый дом, еще лучше прежнего… И все же откуда в нем столько ненависти? Неужели жизнь с Лидой так повлияла?.. Ляхова угораздило устроиться к нему на работу, — тяжело вздохнула Тамара и усмехнулась: — Два бывших любовника — горькая парочка!.. Сговорились, что ли? Надо уезжать, они мне все равно здесь житья не дадут… — оценила она безрадостную перспективу. — Жаль, что нельзя к Инке перебраться, туда запросто может заявиться Артем… Надо искать более надежное место и начинать выводить деньги из оборота… Пожалуй, за полгода успею… С ума сойти можно! Чем бы отвлечься?»