— Ну, не нам судить… Не от хорошей жизни туда попадают.

— Зато ищут хорошую! Эта вот немца себе отхватила! Степенная, килограммов десять набрала, не меньше! А ведь худющая была!.. Да черт с ней! — махнул он рукой и придвинулся ближе к другу. — Ты верно заметил, что я злой. Представляешь, этот Дени — Инкин муж — позвонил утром Юльке. Она спала, я снял трубку и услышал, как кто-то лопочет по-французски. Ответил по-английски… В общем, пообщались мы с ним. Оказывается, она, как сюда прилетела, так им и не позвонила.

— Ну, и чего ты нервничаешь? Она ему как дочь, вот и беспокоится.

— Да я это понимаю! — шумно выдохнул Артем и опустил голову. — Принять тяжело… Моя дочь — и какой-то чужой мужик рядом.

— А раньше ты это принимал?

— Принимал, понимал… Я только к сорока годам понял, что такое дети! — в сердцах бросил он и снова улегся на шезлонг. — С Юлькой поссорился…

— Из-за чего?

— Сначала отчитал за поведение на дискотеке, после — за то, что матери не позвонила. Словом, сорвался на ребенке.

— Ну и глупо… Кто ты ей? Ты даже не воскресный папа, ты — отпускной.

— Спасибо тебе на добром слове!

— На здоровье! — также растянулся на шезлонге Алексей. — И не злись. Хочешь, я с ней поговорю?

— Я сам.

— Это правильно: со своим ребенком надо разговаривать самому… Только сначала подреми и остынь.

— Пробовал — не получается, — вздохнул Кушнеров. — Все институтские годы из головы не лезут… Лучше давай рассказывай, что было дальше… Продолжим наш отпуск памяти Тамары Крапивиной и Инны Рождественской, — грустно пошутил он. — Помнишь, ты собирался ехать за рецензией для диплома, но, как только услышал от Инки, что Тамара четверку на экзамене получила, тут же куда-то рванул… Ведь ты к ней помчался, верно?

— Верно…


…«Почему четверка? Неужели и в этом тоже моя вина? — расстраивался Алексей, спеша к общежитию. — Почему она отказалась отвечать на дополнительные вопросы? Забрала зачетку и ушла… — вспоминал он рассказ Инночки. — Она никогда не сдавалась просто так! На это должна быть веская причина! Все, хватит! — решил он на ходу. — Сегодня же скажу все как есть. Поймет… Должна понять!»

Приблизившись к зданию, он заметил среди высыпавших на крыльцо студентов Тамариных «телохранителей» и спрятался за раскидистый куст акации.

«На пляж собрались», — догадался Алексей.

Не обнаружив среди них Тамары, он подождал, пока студенты спустятся по ступенькам на противоположную сторону крыльца (дорога к реке через окрестные дворы была гораздо ближе), и направился в общежитие: кажется, там не осталось никого, кто мог бы им помешать.

«Только бы она была в комнате и выслушала!» — пульсировало в висках.

Нервничал Леша не зря. Как оказалось, за время разлуки то ли он успел потерять с таким трудом подобранный к Тамаре ключик и перестал ее понимать, то ли она сменила замки и не желала больше его к себе впускать… Во всяком случае, выслушав гневную, унизительную тираду слов, которых он, без сомнения, заслуживал, Алексей спустился вниз, снова оказался на крыльце и, прокручивая в памяти неприятный разговор, пошел сам не зная куда. Заметив свободную скамейку в ближайшем скверике, он присел в тени деревьев и закурил. В последнее время он очень много курил.

«“Променял на диплом!” — с досадой вспомнил он обидные слова. — Да я любил и люблю только ее! К тому же Лида больше не беременна, и если не брать в расчет поданное в ЗАГС заявление (сколько студенческих пар фиктивно подают заявления, чтобы отовариться в магазине «Счастье»!), меня с ней больше ничего не связывает! Ну, совестно перед ее родителями, но, в конце концов, она сама заварила эту кашу! Я не собирался на ней жениться. И вообще, дался мне этот диплом! На работу можно устроиться и с неоконченным высшим, — подумал он и вдруг осекся: выходило, Тамара права. Он променял ее на диплом. — Чем больше думаешь, как выкрутиться из ситуации, тем больше ошибок совершаешь, — сощурившись, посмотрел он на чистое голубое небо. — Где же ваше былое умение просчитывать ситуацию наперед, Алексей Радченко? Надо вернуться и по горячим следам попробовать поговорить еще раз!»

Продумывая на ходу фразы и возможные варианты ответов, Леша решительно поднялся со скамейки. На этаже второго курса стояла тишина: после успешно сданного экзамена кто-то отправился на пляж, кто-то гулял по городу, кто-то отсыпался. Войдя в незапертый тамбур Тамариной комнаты, он постучал, но ему не ответили. Он снова постучал и прислушался: никого.

«Успела уйти? Куда? Скорее всего на пляж».

Но на пляже среди компании однокурсников Тамару он не нашел. Не было ее и у Инны, не было у родственников, которым он, набравшись смелости, позвонил. Точнее, там вообще никто не снял трубку.

«Значит, вечером, — взглянув на часы, принял он вынужденное решение. — Но сначала я должен забрать рецензию и поговорить с Лидой».

Быстро поймав такси, он помчался в трест, потом на стройку искать главного инженера, снова вернулся и чудом застал на месте начальника отдела кадров, в сейфе которого за семью замками лежали и сам дипломный проект, и злополучная рецензия. Как и следовало ожидать, на руки ему ничего не выдали, но пообещали завтра утром отправить нарочным в институт.

По большому счету его дипломная работа готова, оставалось оформить несколько плакатов, переплести и отправить проект в Москву. Надо было успеть сделать все до того, как станет известно, что никакой свадьбы с Тишковской не будет. Вернуть работу должны аккурат к защите, и тогда вряд ли кто-то решится его «завалить». Даже несмотря на то что защита должна пройти за закрытыми дверями. Кстати, позже Алексей не раз вспоминал обо всей этой завесе секретности и посмеивался: о стройках в закрытом городе западные спецслужбы были осведомлены гораздо лучше его, а что касается проекта, то половина данных там изначально была взята с потолка…

«Ну что ж: завтра так завтра», — вздохнул он и оглянулся в поисках телефона-автомата.

— Лешенька, как хорошо, что ты позвонил! — защебетала в трубку Лида. — Я сегодня забрала свадебное платье! Жаль, что тебе нельзя его показывать! Приезжай к нам на ужин, — радостно предложила она.

— Спасибо, я не голоден, — несмотря на то что в животе давно урчало, сухо ответил Алексей. — Нам надо поговорить. Ты не могла бы спуститься к половине восьмого во двор?

— Зачем? — удивилась она. — Приходи к нам, здесь и поговорим.

— Нет, — твердо стоял он на своем. — Сначала я хочу поговорить с тобой. Спустишься?

— Ну хорошо… Что-то случилось?

— При встрече.

Радченко появился у профессорского дома ровно в назначенное время: чем ближе подходил он к элитному кирпичному зданию, тем тяжелее становилось на душе, но решимости расставить все точки над і от этого не убавлялось. Даже наоборот.

— Что случилось? — встревоженно поднялась со скамейки дожидавшаяся его Лида.

По характерному блеску в глазах Леша догадался, что она готова вот-вот заплакать. Такой сцены на глазах жильцов он допустить не мог.

— Давай отойдем, — быстро подхватил он ее под локоть и завернул за угол. — Лида, я должен тебе сказать, что никакой свадьбы не будет. Все ваши расходы — на платье и остальное — я возмещу. Извини.

Вопреки ожиданию Тишковская восприняла новость спокойно: ни слез, ни истерики. Выходило, прежнее ее поведение было хорошо продуманной игрой? Или она ждала этого разговора?

— Ты все еще продолжаешь ее любить, — насмешливо произнесла она после недолгого молчания. — А ты уверен, что она любит тебя?

— Тебя это не касается.

— Касается! — жестко заявила Лида. — Касается! Я не отдам тебя той, которая убила твоего ребенка! Если бы она тебя любила, то никогда этого не сделала бы! Любящая женщина всегда отождествляет своего ребенка с его отцом, а она его убила! Когда-нибудь она убьет и тебя!

— Что за чушь ты несешь? Какой ребенок?

— Вот видишь, ты даже не знал, что она была беременна… Бог дает орехи беззубым, — повторила она услышанную от врача поговорку и безжалостно добавила: — Через неделю после моего выкидыша она преспокойно сделала аборт: в той же больнице и в том же отделении.

— Я тебе не верю… — выйдя из кратковременного ступора, вымолвил Алексей и вдруг крепко тряхнул Лиду за плечи. — Этого не могло быть, ты все придумала! Ты врешь!!!

— Рада бы соврать… Отпусти, мне больно, — повела она плечами. — Можешь зайти в больницу и спросить у заведующей. Кажется, она сегодня дежурит.

«Неправда, неправда, неправда! — твердил Алексей, пока несся к троллейбусной остановке. — Она не могла! Надо успокоиться, все проверить. Мало ли Крапивиных в городе!»

— Ксения Олеговна! — бросился он навстречу появившейся в приемном покое женщине в белом халате. Та испуганно отпрянула. — Мне нужно узнать одну вещь. Помогите, пожалуйста, — взмолился он.

Устоять перед таким напором было невозможно.

— Хорошо. Пройдите ко мне в кабинет. Молодой человек со мной, — бросила она медсестре. — Что вы хотите узнать? — спросила она, закрыв за собой дверь с табличкой «Заведующий гинекологическим отделением».

— Я хочу знать, делала ли аборт в конце апреля студентка Тамара Крапивина.

— Это конфиденциальная информация, я не имею права, — протестующе подняла руку доктор.

— Я вас очень прошу, одно слово: да или нет.

— Ну хорошо… — неожиданно быстро сдалась она. — Поскольку знаю вас лично… Подождите, я проверю в журнале.

Десять минут, которые она отсутствовала в кабинете, показались Алексею вечностью.

— Да, — услышал он и почувствовал, как мир вокруг стал медленно распадаться на части. — Тамара Крапивина, студентка второго курса…

Он брел к общежитию, а мир продолжал рушиться, все самое яркое, что жило в душе, меркло, тускнело, покрывалось черным налетом…