А ребята хохмят, шутят, как обычно. Сегодня на лабораторной устроили короткое замыкание и обесточили пол-этажа в третьем корпусе! Представляешь? Там ведь все до мелочей продумано, все подписано, чтобы сдуру никто никуда ничего не сунул! Никому и в голову не пришло, что Кузя с Трушкиным все специально подстроили! Мишка вообще клоун! Такое впечатление, будто он как вошел в образ на репетиции, так и забыл из него выйти.

Так и быть, открою тебе секрет: мы с Ларисой Ленской написали сценарий к КВН, и Трушкину (по его роли) ни в коем случае нельзя стричь волосы. Причесал бы аккуратно — никто и внимания не обратил бы. Так нет! Он их то вертикально зачешет и лаком зальет, то разлохматит и ходит, как леший, по институту, а сегодня вообще целый спектакль устроил! Прицепил шиньон, одолжил у кого-то белую блузку, напялил очки, пришел раньше всех и уселся в последнем ряду. На лекции все сидели как мыши: не могли понять, что за тетка позади. Весь курс попался! А на перемене эта тетка вдруг как кашлянула по-трушкински! Словом, весело у нас.

На следующей неделе всех артистов обещают освободить от занятий: будем репетировать, так что оставшаяся до твоего приезда неделя, надеюсь, пролетит быстро. В субботу — конкурс, и на всякий случай я взяла пригласительный и на тебя. Приезжай пораньше, а? Пожалуйста.

Вот и все на сегодня. Сейчас без пяти двенадцать и можно зачеркнуть на календаре очередной прожитый без тебя день. Ленка чистит зубы, скоро выключим свет — и спать. Мы теперь самые примерные студентки на этаже.

Это письмо я хочу отправить тебе с уведомлением. Уж тогда не отвертишься, что ничего не получал!

До свидания. Очень жду. Целую. Тамара.

22 февраля 1983 г.

Р. S. Неделю назад Лариса переписала мне молитву “Отче наш”. Теперь я читаю ее перед сном: держу в ладони бабушкин крестик, закрываю глаза и мысленно пытаюсь тебя перекрестить. Только не смейся…» — поплыли перед глазами Алексея последние строки…

6

…По дороге в отель Артем с Алексеем решили отказаться от ужина и через час отправиться в город: есть после позднего обеда не хотелось, а вот прогуляться перед сном не помешало бы.

После душа и тот и другой, не сговариваясь, решили позвонить родителям. Кушнеровы долго не снимали трубку, но наконец ответил племянник Денис, которому весной исполнилось девятнадцать. Учился он в том же институте, как некогда его дядя. Расспросив о родителях, по давней привычке проводивших лето на даче, Артем поинтересовался, что делает в квартире бабушки и дедушки Денис. Выслушав туманный ответ, он передал привет родственникам, девушке, которая, как он подозревал, была где-то неподалеку, и дал отбой.

Набросив на плечи влажное полотенце, Артем вышел на огромную террасу, присел на шезлонг, стал просматривать записанные в памяти телефона номера и решил позвонить дочери.

— Юлька, привет! Что делаешь?.. Читаешь на берегу моря?.. Я? Можно сказать, совсем рядом. Как говорит твоя мама, угадай с трех раз? Нет… Нет… Не угадала, не в Москве. На Ибице… Угу. Вместе с Алексеем… Как это, чем занимаемся? Не такие уж мы и старые, как тебе кажется. Завтра вот на дискотеку идем… Прилетишь?! А мама отпустит?.. Ну, не знаю… Что ты, рад, конечно! Я и сам собирался заглянуть к тебе после отпуска… Хорошо… Только обязательно сообщи номер рейса, я встречу… Целую.

«Попался, — отключив телефон, подумал он. — Теперь вместо того, чтобы самому знакомиться с девушками, придется следить за собственной дочерью. Плохо, что у Алексея нет детей… Места в апартаментах достаточно, но вот как он воспримет приезд Юльки? И как ему объяснить, почему я не смог ей отказать?»

Радченко в этот момент стоял на соседнем балконе и, облокотившись на перила, любовался закатом: уставшее за день багровое солнце медленно погружалось в море. Скользнув в последний раз взглядом по яркой верхушке, Алексей перевел его на лежавший на столике телефон и тяжело вздохнул. Минут пять назад он поговорил с матерью: отцу ни хуже, ни лучше. Да чего хотеть, когда человеку за восемьдесят, плюс война за плечами, контузия, два ранения?..

Чувство вины перед родителями усиливалось с каждым прожитым вдалеке от них годом. Так и не приняв Лиду, они наотрез отказались к нему переезжать даже после того, как он с ней расстался. Ответ был один: с этой земли они никуда не уедут. На кладбище похоронены три сына. Куда же от них?

— Алексей Ярославович, — послышался сзади голос Чернова: — Двадцать сорок пять, пора выдвигаться.

…Набережная курортного города растянулась на всю видимую зигзагообразную длину побережья и сверкала огнями подступавших к самой кромке пляжа многочисленных отелей. С закатом солнца город оживал: повсюду гремела музыка, выступали самодеятельные коллективы, работали сувенирные лавки, а зазывалы активно приглашали праздный люд попробовать свои силы в какой-нибудь игре. Поддавшись на уговоры молодого, дочерна загоревшего аборигена, Артем с Алексеем нехотя взяли по мячу и ловко выбили все пустые банки под призами — мягкими игрушками. Разочарованию молодого человека, казалось, не было предела, зато детворе, наблюдавшей за удачливыми игроками, безумно повезло: все призы тут же перекочевали в их руки.

— Теперь они нас запомнят, — усмехнулся Артем, заметив, как парнишка активно подает сигналы кому-то в глубине набережной. — А если Чернова в тир запустить? Того и гляди побьют. Ты смотри! — восторженно воскликнул он.

Вылепленная из влажного песка, точно живая, в центре темнеющего пляжа сидела русалка и держала в ладонях зажженную свечу. Еще одна свеча мерцала пламенем на хвосте, около десятка окружали поднос, усеянный блестящими в свете фонарей монетами. Не устояв перед таким шедевром, Артем с Алексеем не скупясь вывернули из карманов всю мелочь и даже сфотографировались на фоне песчаной морской дивы. Студенты-скульпторы, приехавшие на остров без гроша в кармане и зарабатывающие таким образом на жизнь, отметили щедрость туристов громкими возгласами и пригласили заглянуть на набережную завтра.

— А хорошо, что в Испании нет частных пляжей, — заметил Артем, рассматривая то тут, то там сооруженные из шезлонгов и зонтиков пристанища молодежи. — Все это гораздо приятнее, чем глухой забор или сетка с табличкой «Частная собственность».

— Согласен с точки зрения туриста. Но как владелец подступающего к морю участка земли хотел бы иметь кусочек собственного пляжа. Не забыл, что завтра плывем на Мальорку? Надо посмотреть, чего там наворотили строители. Надеюсь, следующим летом отдыхать будем там. Места на восточном побережье просто сказочные: скалы, леса, подходящие к самому морю! Яхту куплю…

— Нет, завтра не могу, — виновато вздохнул друг. — Завтра Юлька прилетит… Случайно получилось: позвонил ей узнать, как дела, а она заявила, что прилетит и пойдет с нами на дискотеку. Не смог ей отказать…

— Не оправдывайся, — спокойно перебил его Алексей. — Я рад, что у вас нормальные отношения. Даже завидую иногда: взрослая дочь… Поплыву завтра с Володей, а ночью все вместе сходим на дискотеку. Забавно будет смотреться: юная Юлька с четырьмя охранниками.

— Забавно… Ей сейчас почти столько, сколько было Инне, когда мы познакомились, и я готов голову открутить тому, кто ее обидит.

— А раньше ты об этом не думал? Вспомни Инкиного отца: он ведь тоже, наверное, хотел тебе голову открутить, когда вас в квартире застукал?

— Можно подумать, что ты жил исключительно высокими чувствами… — вздохнул Артем. — Все мы тогда об одном думали: где бы да с кем бы… Море было по колено, за счастье посчитали бы пожить вот так, на берегу, — кивнул он в сторону очередного мини-лагеря на песке.

— Пусть я и видел твою Юльку всего раз в Нью-Йорке, но тоже готов побить за нее любого, — произнес Алексей после паузы. — По одной простой причине: она — твоя дочь.

— Ну, это только в том случае, если меня не окажется рядом! — рассмеялся Кушнеров…


…В тот же день Алексей прихватил папку со всеми материалами, отправился в отдел кадров к руководителю преддипломной практики и попросил отпустить его на день раньше. Тот не возражал. Рассчитавшись с библиотекой, с общежитием, в четверг Радченко попрощался с новыми приятелями и отбыл в Москву.

Он почти не сомкнул глаз накануне отъезда, не спалось ему и в поезде из Москвы: то и дело выходил покурить в тамбур, бесцельно смотрел в мутную темноту за стеклом или впадал в кратковременное забытье на своей второй полке. Всякий раз, поворачиваясь на бок, он наталкивался на две толстые пачки Тамариных писем за пазухой, доставал их, в который раз перечитывал, вдыхал запах листочков в клеточку…

Прямо с вокзала он направился в общежитие, но едва успел переступить порог комнаты, как за ним влетел возбужденный Артем.

— Привет! Ну ты и устроил! — легонько стукнул он друга кулаком в грудь после того, как они обменялись рукопожатием. — Да я в жизни ни за кого так не волновался! А тут еще Инна с Томкой каждый день страху нагоняли. И почему женщины всегда думают о плохом?

— О чем? — насторожился Алексей.

— Простудился, заболел, заблудился — да все, что угодно!

— Кстати, я там и вправду болел. Не знаешь, где Тамара? В институте?

— Была бы в институте — встречала бы тебя на вокзале. Ты как позвонил вчера из Москвы, что выезжаешь, Инка отправила меня на ночь глядя к ней в общежитие. Только я ее не нашел, пришлось Ленке на словах все передать.

— И где она была?

— На репетиции. Сегодня со всей своей самодеятельностью они вообще куда-то запрятались. Такая конспирация, что до сих пор неизвестно, кто будет прекрасной дамой! А вдруг Томка?

— Нет, не она. — Алексей, в отличие от других, кое-что знал о подготовке к конкурсу из писем Тамары.

— Тебе, значит, сообщила! — догадался Артем. — А Инке ни гугу.