Граф отвечал на приветствия и посоветовал Венеции делать то же самое. Она махала и улыбалась, чувствуя себя очень странно. Внутри она оставалась обычной Венецией Байдон, живущей в тихой заводи и никому не известной.

Но фактически она являлась графиней Маунтвуд, гостьей представителя королевы, и должна была играть свою роль. Поэтому она улыбалась и махала.

– Обязательно расскажу ее величеству, как тепло нас здесь встречали, – пообещал граф достопочтенному Чарльзу.

– Здесь королеву Викторию любят, – ответил он. – Когда вице-король принимает гостей из Англии, весь город сходит с ума.

Наконец подъехали к высоким кованым воротам, и те мгновенно отворились, пропуская поток карет. Еще несколько секунд – и они оказались в начале длинной подъездной дорожки, ведущей к огромному белому дворцу с высокими тонкими колоннами вдоль фасада.

Когда карета остановилась, из дома вышел вице-король и стал спускаться по лестнице.

Лорда Литтона, высокого, элегантного мужчину лет пятидесяти с темными волосами и такой же темной длинной курчавой бородой, сопровождала супруга, лет на десять его младше, не менее элегантная, несколько высокомерного вида, но с приятной улыбкой.

– Граф Маунтвуд! – воскликнул вице-король, пожимая руку гостю. – Очень рад наконец-то с вами познакомиться. Ее величество часто пишет мне о вас. Она превозносит вас до небес.

Поздоровавшись с Венецией, он бросил на нее такой взгляд, что стало понятно: его тревожит то, что ему известно о ней и об их с графом отношениях. Ей пришло в голову, что, возможно, он слышал имя Мэри.

Поймав взгляд графа, она поняла, что он тоже об этом думает. Но, к счастью, ни вице-король, ни его супруга не стали задавать неудобных вопросов.

С минуты прибытия они оказались в мире роскоши. Поскольку у Венеции не было горничной, леди Литтон предложила ей свою, и теперь она наконец-то смогла насладиться настоящим правильным обслуживанием.

Лично показав Венеции ее комнату, вице-королева повела ее в ту часть дворца, где находились жилые комнаты.

Лицо этой женщины тридцати с лишним лет сохранило красоту, хотя рождение семерых детей в течение четырнадцати лет и смерть в младенчестве двух сыновей оставили на ее лице неизгладимую печать усталости.

Однако сейчас она пребывала в приподнятом настроении. Не так давно она родила еще одного сына и теперь светилась от счастья, показывая детскую комнату.

«Ждет ли меня такая же судьба? – думала Венеция. – Рожать детей мужу, хоронить их и рожать новых. Лишь величайшая любовь может дать силы выдержать это».

Леди Литтон заметила ее задумчивый вид, но приписала его дорожной усталости.

– Вы утомлены, – сказала она. – Давайте вернемся в вашу комнату. Отдохните столько, сколько нужно.

Пока Кларис, горничная, разбирала и развешивала ее одежду, Венеция нежилась в ванне, чувствуя, как напряжение и усталость постепенно покидают ее.

Искупавшись, она почувствовала себя бодрой, расслабленной и готовой играть свою роль в этих сияющих декорациях.

Настало время одеваться к обеду. Венеция выбрала одно из новых гибралтарских платьев – изумительное творение из розового шелка и газа, отделанное крошечными бутончиками роз и изящными атласными лентами.

В дверь постучали. Горничная открыла графу, сделала книксен и удалилась.

– Вы прелестны, – сказал он Венеции, рассматривая ее теплым, оценивающим взглядом. – Но, когда мы вернемся домой, я с удовольствием повезу вас в Париж, и там вас оденут так, как заслуживает ваша красота.

– По-вашему, сейчас я выгляжу не достойно вас? – кротко промолвила она.

– Я уже сказал, вы прелестны, – улыбнулся он.

– Ах, понимаю!

– Что вы понимаете, сударыня? Я не доверяю этому вашему тону. Вы так говорите, когда собираетесь меня огорошить чем-то.

– Я просто подумала, что вы оказались мужем, от которого не дождешься комплиментов. Быть может, вы считаете меня не достойной комплиментов?

В ответ граф сгреб ее в охапку и обрушил на нее яростный, беспощадный поцелуй. Пока его губы ласкали и терзали ее уста, ей начало казаться, что мир вокруг нее пришел в движение и закружился с огромной скоростью.

– Вот что я думаю о вас, – наконец сказал он, немного задыхаясь. – И пусть это послужит вам уроком. Может быть, теперь вы перестанете задавать глупые вопросы.

Глаза Венеции засияли от удивления… и чего-то еще.

– Я не думаю, что нужны еще какие-то вопросы, милорд, – заметила она, тоже слегка задыхаясь.

– Маленькая ведьма, – усмехнулся он. – Хватит меня соблазнять, давайте лучше займемся серьезным делом.

Граф взял шкатулку, с которой вошел в комнату и которую перед поцелуем поставил на пол.

– Я принес украшения, принадлежавшие моей матери, – сказал он. – Я хочу, чтобы сегодня вы надели ее жемчуга.

Граф накинул ей на шею тройную нить и надел на голову жемчужную диадему. Каждая жемчужина на этих украшениях была идеальна, и Венеция не могла не догадаться, что цена их огромна.

– Мне не по себе, – вдруг сказала она. – Я ничего не знаю о такой жизни. Вдруг я вас подведу?

– Вы меня не подведете, – нежно промолвил он. – Просто будьте такой, как всегда, – красивой и умной, и все будут восхищаться вами так же, как я.

Восхищаться, отметила она про себя, но не любить.

Они вместе спустились по огромной лестнице в зал, где их приветствовали хозяева, пояснившие, что сегодня они будут обедать одни в их личной столовой, поскольку никто не знал точно, когда они приедут.

Но они уже разослали приглашения, и завтра ожидался наплыв гостей.

«Личная столовая» оказалась просторным залом, посередине которого стоял стол, накрытый на пятерых: лорда и леди Литтон, лорда и леди Маунтвуд и лорда Энтони. Многочисленные столики вдоль стен ломились от яств.

Такой восхитительной трапезы Венеция и представить не могла. Сверкающий белизной фарфор был украшен королевским гербом, такие же гербы были на массивных хрустальных бокалах и на каждом предмете столового золота.

Бесшумно скользили слуги, разносившие кушанья и лучшие вина.

Приятно было видеть подобное обхождение, но Венеция чувствовала, что на нее устремлены испытующие взгляды людей, которые хотели знать, достойна ли она своего положения.

Потом она поняла, что граф находится под точно таким же наблюдением. Лорд Литтон увлек его серьезным разговором о положении на северо-западной границе и о Гандамакском договоре, который вице-король в этом году заключил с эмиром Афганистана.

Прислушавшись, Венеция узнала, что в обмен на ежегодную субсидию в шестьсот тысяч рупий эмир гарантировал безопасность британским подданным, занимающимся в Афганистане ремеслами и коммерцией, особенно торговлей.

– Эмир выполнит свою часть договора? – осведомился граф.

– О, он славный парень и сделает все, что в его силах, – ответил вице-король. – Но это не означает, что русские на афганской границе оставят его в покое. Они попытаются заставить его нарушить договор или сделают так, чтобы все выглядело, будто он нарушил договор, с целью спровоцировать нас на ответные действия.

– В таком случае, – сказал граф, – мне кажется, нам стоит…

Разговор ушел в военные дебри, наполнился малопонятными терминами. К большому удовольствию Венеции, ее муж показал себя весьма подкованным в этой теме. Кажется, он держал в голове карту всего обсуждаемого района плюс прекрасно знал расположение всех воинских отрядов и чем каждый из них занимается.

Ей показалось, что лорд Энтони, неотразимый в изысканном вечернем костюме, ничего не поймет из этого разговора, однако он был весьма сведущ в делах торговцев, которые постоянно пересекали индийско-афганскую границу в обоих направлениях и часто оказывались замаскированными английскими военными.

– Это необычайно захватывающее занятие, – заметил он. – Всегда хотел попробовать себя на этом поприще.

После этих слов на миг наступило изумленное молчание. Все попытались представить этого хрупкого, деликатного молодого человека в туземном одеянии – не получилось.

– Я просто представил себе это, – как будто оправдываясь, произнес он, когда грянул дружный хохот.

– Лучше пусть это останется только в мыслях, старина, – посоветовал ему граф, давясь смехом. – Не нужно портить мечты попытками их воплощения.

Энтони сердито надулся, и после этого разговор перешел на другие темы, ближе к дому.

– Интересно, вы уже успели составить впечатление о Радж Бхаване? – спросила леди Литтон графа.

– Великолепное здание, – не задумываясь, ответил он. – Такую красоту разве что в королевском дворце увидишь.

На мгновение снова воцарилось молчание. Венеция заметила, как он напрягся, пытаясь придумать, что сказать, но потом лицо его разгладилось.

– Однако при этом, – добавил он, – здесь чувствуется уют, напоминающий мне лучшие английские загородные дома.

– Что же вас заставило так думать? – с улыбкой спросила леди Литтон.

– Насколько я знаю, сударыня, Радж Бхаван построен по образцу Кедлстон-холла, родового гнезда Керзонов, где я имел удовольствие однажды обедать.

– Я рад, что вы так хорошо осведомлены, – довольно промолвил лорд Литтон. – Знаете ли вы имя архитектора?

Граф сделал глубокий вдох, как человек, собирающийся прыгнуть с высокой скалы в океан.

– Если мне не изменяет память, капитан Чарльз Виатт, бенгальский инженер.

Вице-король и его супруга одобрительно закивали головами.

– Не часто наши гости так хорошо знают Индию, – сказал лорд Литтон. – Я догадывался, что вы прекрасно разбираетесь в приграничной жизни, но ваша осведомленность в истории этого здания для меня стала приятной неожиданностью.

Взгляды графа и Венеции на миг встретились, и он поднял бокал приветственным жестом.

Однако очень скоро ему предстояло узнать, что у нее припасен для него еще один сюрприз.

– А вы, сударыня? – Вице-король повернулся к ней. – Вам эта страна так же хорошо знакома, как лорду Маунтвуду?