жизни. Я даже не могу осознать этого в полной мере.
Я встаю и беру телефон. Открепляю листок с номером Сьюзен от холодильника и
цепляюсь взглядом за магнит из пиццерии Джорджи. Опустившись на пол, я прижимаюсь
щекой к холодной плитке пола. И больше не нахожу в себе сил подняться.
ДЕКАБРЬ
Мы с Анной запланировали грандиозно провести новогоднюю ночь. Сначала пойти
на вечеринку и повидаться там с парнем, с которым подруга заигрывает в тренажерке, а
потом в 23.30 свинтить оттуда на пляж, открыть бутылку шампанского и встретить новый
год пьяненькими и промокшими от морских брызг.
Вместо этого, порядком набравшись, Анна начала обжиматься с парнем из
тренажерки, после чего вообще на пару часов пропала из моего поля зрения.
Происходящее было очень в духе подруги, но я обожала в ней всю эту непредсказуемость,
благодаря которой никогда и ничего не шло по плану. Всегда что-нибудь да случалось.
Для такого человека, как я — у которого всегда всё идет по плану и никогда ничего не
случается — подобное было приятной отдушиной. Поэтому, торча на вечеринке в
ожидании куда-то запропастившейся Анны, я ничуть не злилась на подругу и не
удивлялась. Я даже в какой-то мере ожидала такого поворота событий. И лишь
испытывала легкую досаду, встречая новый год с кучкой незнакомцев. Друзья целовались,
поздравляя друг друга, а я стояла столбом, уставившись в бокал шампанского. Однако я
не позволила себе кукситься и, дабы вечер не был до конца испорчен, перезнакомилась и
пообщалась с прикольными людьми.
Парень по имени Фабиан, только что закончивший медицинский колледж,
поделился со мной тем, что его настоящая страсть — «хорошее вино, вкусная еда и
красивые женщины». Сказав это, он мне подмигнул, и когда я попыталась вежливо
закруглить наш разговор, попросил номер моего телефона. Я не стала отказывать ему в
этом, и хотя он был довольно мил, знала, что если Фабиан на самом деле позвонит, то я
ему не отвечу. Он из тех, кто на первом свидании отведет меня в дорогущий бар, а пока я
буду припудривать носик в туалете, облапает взглядом всех девчонок в зале. Из тех, для
кого переспать со мной — своего рода победа. Для него это игра, а я… никогда не умела
играть в такие игры.
Анна же, в отличие от меня, умела и любила повеселиться. Она легко сходилась с
парнями и запросто строила им глазки. В ней было что-то такое, от чего мужчины теряют
голову, а вместе с ней и самоуважение. С кем бы Анна ни крутила роман, власть всегда
находилась в ее руках. Я видела все плюсы такой жизни, но мне, со стороны, она всегда
казалось скучной и лишенной страсти. Просчитанной. Я же ждала того, в кого без памяти
влюблюсь, и кто без памяти влюбится в меня. Мне нужен был тот, кто не захочет играть в
игры, потому что с ними мы лишь зря теряем время. Я не знала, существует ли такой
человек, но была еще слишком молода, чтобы перестать о нем мечтать.
Анну я нашла в главной ванной комнате, после чего собрала и сопроводила домой
на такси. К себе домой я добралась к двум часам ночи, страшно уставшая. Бутылка
шампанского, припасенная для нашего пляжного рандеву, осталась закупоренной.
Я завалилась спать, не стерев с лица косметику и бросив черное, расшитое
блестками платье на пол. Что принесет мне этот год? — думала я, и голова шла кругом от
13
предполагаемых возможностей. Но я и помыслить не могла о том, чтобы выскочить замуж
к концу мая.
Первого января я проснулась в гордом одиночестве, так же, как и в любой другой
день, так что новый день нового года не отличался ничем от остальных. Почитала в
постели пару часов, приняла душ и оделась к завтраку с Анной.
Я бодрствовала уже около трех с половиной часов к тому времени, как встретилась
с ней. Подруга же выглядела так, будто только что встала с постели. Анна — высокая
худышка, с длинными каштановыми волосами, чудным образом оттеняющими ее
золотисто-карие глаза. Она родилась и до тринадцати лет жила в Бразилии, что всё еще
заметно по некоторым словечкам, время от времени проскакивающим в ее речи, но
больше всего — по ее восклицаниям. Не считая этого, она полностью
американизировалась, ассимилировалась и избавилась от всех иных элементов и
выражений бразильской культурной самобытности. Я почти уверена, что ее имя должно
произноситься тягуче, типа «Аан-уа», но где-то в средней школе ей надоело объяснять
разницу в произношении, и теперь она просто Анна.
На нашу утреннюю встречу она явилась с затянутыми в высокий хвост волосами, в
толстовке и мешковатых спортивных штанах, в которых, худая как щепка, ничуть не
казалась полной. Было совершенно очевидно, что толстовку она натянула на голое тело, и
я тогда поняла: вот как Анна добивается своего! Вот как она сводит мужиков с ума. Она
выглядит обнаженной, будучи полностью при этом одетой. И не дает ни малейшего
намека на то, что делает это специально.
— Милая толстовочка, — съязвила я, сняв солнцезащитные очки и сев за стол
напротив Анны.
Порой меня беспокоили мысли, что моя обычная, средней комплекции фигура,
рядом с ней кажется толстой, что черты моего простенького, чисто американского лица
лишь подчеркивают то, насколько экзотично лицо подруги. Когда я шутила по этому
поводу, она напоминала мне: «Это США, детка, и ты здесь — блондинка. Куда ни плюнь,
тут в фаворе блондины». Я понимала, о чем она говорит, хотя считала, что у моих волос
какой-то грязный, почти мышиный оттенок.
Несмотря на свою потрясающую внешность, Анна никогда не гордилась ей. Когда я
говорила, что мне не нравится моя маленькая грудь, она отвечала, что у меня длинные
ноги и задница, за которую она бы убила. Сама же подруга с отвращением жаловалась на
свои короткие ресницы и «трольи» колени. Так что, может быть, мы все в этом
одинаковы. Может быть, все женщины найдут к чему придраться в своей внешности.
Анна расположилась на веранде с кексом и чаем со льдом. Когда я села, она
поднялась, чтобы меня приобнять.
— Будешь убивать меня за вчерашнее?
— За что именно? — спросила я, открывая меню. Не знаю, зачем я его взяла. По
субботам я всегда завтракаю яичницей по-бенедиктински.
— Если честно, я даже не помню, что случилось. Смутно помню только обратную
поездку домой на такси и как ты сняла с меня туфли и накрыла одеялом.
Я кивнула.
— Так и было. Я потеряла тебя часа на три, а потом нашла наверху в ванной, так
что не могу сказать, до чего вы там с тем парнем из тренажерки дошли, но могу
представить…
— Нет! Я перепихнулась с Жорой?
— Что? — опустила я меню. — Нет, с парнем из тренажерки.
— Его Жорой и зовут.
— Парня из тренажерки зовут Жорой? — Нет, ну это, конечно, не его вина, что его
так зовут. Парням по имени Жора сам бог велел ходить в тренажерки, но это так смешно.
— Это кекс с отрубями?
Анна кивнула, и я отломила от него кусочек.
14
— Мы с тобой, наверное, единственные люди на свете, которым нравится вкус
кексов с отрубями, — заметила она, и, вероятно, была права.
Мы с ней частенько находим, что в чем-то поразительно схожи, и ярче всего это
сходство проявляется в отношении еды. Совершенно неважно, разделяет ли кто-то с тобой
любовь к дзадзике3. Это никоим образом не повлияет на твои отношения с этим
человеком, но почему-то все эти вкусовые совпадения родили между нами крепкую связь.
И я точно знала, что Анна сейчас тоже закажет яичницу по-бенедиктински.
— Так вот, я видела тебя целующейся с Жорой из тренажерки, но понятия не имею,
что там было между вами дальше.
— О, похоже, не так далеко мы и продвинулись, потому что хоть сейчас еще и рань
несусветная, а он уже успел настрочить мне сообщение.
— Сейчас одиннадцать утра.
— Знаю-знаю. Просто что-то шустроват он. Но мне было приятно, — призналась
подруга.
— Что будете заказывать? — подошла к нам незнакомая официантка. В возрасте и
немного помятая.
— Привет! Кажется, мы незнакомы. Я Анна, — представилась подруга.
— Дафна. — Официантка, в отличие от Анны, не горела желанием завязывать
приятельские отношения.
— А что случилось с Кимберли? — спросила подруга.
— Не знаю. Я просто заменяю ее сегодня.
— Ясно. Тогда не будем вас задерживать, — сказала я. — Две порции яичницы по-
бенедиктински, и чай со льдом для меня.
Как только она отошла, мы с Анной возобновили прерванный разговор:
— Я подумываю о том, чтобы ввести для себя кое-какие запреты, — начала
подруга, предлагая мне отпить ее чая, пока я дожидаюсь своего. Я отказалась. Попить ее
чай — значит, распрощаться со своим. Анна с чистой совестью потом выдует весь мой
стакан. Я знала ее достаточно давно, чтобы в нужный момент и незаметно для нее
проводить между нами невидимые границы.
— Да? Например?
— Нужно что-то радикальное.
— Звучит неплохо.
"Навсегда разделенные" отзывы
Отзывы читателей о книге "Навсегда разделенные". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Навсегда разделенные" друзьям в соцсетях.