никак не могла выкинуть его предложение из головы. Бен сделал его под действием

таблеток, но что если он говорил от души? Почему меня так растревожили его слова? Бен

просто сболтнул их под викодином. Однако как сильно эти таблетки влияют на сознание?

Не могут же они заставлять говорить вещи, о которых ты даже не думаешь?

Наверное, предложение Бена настолько взбудоражило меня, потому что я любила

его так, как не представляла себе, что вообще возможно любить. Я понимала, что если

потеряю его, если мне придется жить без него, то меня это раздавит. Бен нужен был мне, и

не только сейчас, в этот момент моей жизни, но и в будущем. Он нужен был мне навсегда.

Я хотела прожить с ним всю свою жизнь. Хотела, чтоб он стал отцом моих детей. Это

затертая фраза, которой женщины часто бросаются, и она кажется глупой и пустой.

Некоторые и относится к ней, как к пустому звуку, но для меня она не была такой. Я

хотела от него детей. В будущем. Хотела нянчить детей вместе с ним. Хотела ребенка,

который был бы частью его и частью меня. Хотела посвятить себя Бену и жертвовать

собой ради него. Хотела потерять часть себя, чтобы обрести часть его. Я хотела выйти за

него замуж. Поэтому хотела, чтобы его слова шли от души.

Бену становилось всё лучше и лучше, и он попросил меня взять еще один отгул,

чтобы провести с ним еще один день. Он сказал, что я так здорово заботилась о нем, что

он хотел в благодарность посвятить этот день целиком мне. Конечно же, меня не

пришлось уговаривать.

Продрав утром глаза, я увидела его стоящим у постели с завтраком.

— А вот и я! — воскликнул он, улыбаясь во весь рот.

122

Я села в постели, и Бен поставил поднос передо мной. Тот был полон еды, которую

я обычно нахожу несовместимой: бублик и круассан, гренки и вафли, масло и сливочный

сыр. Бен даже подогрел поп-тарт27.

— Кажись, я перестарался, — признался Бен. — Но оказалось, что приготовить

такой завтрак проще простого. Всё это можно достать в морозилке ближайшего же

магазина.

— Спасибо, — поблагодарила я, улыбнулась и поцеловала его в губы, когда он

наклонился ко мне. Он не застонал и не заохал от боли. — Ты наконец стал принимать

лекарство?

— Нет! — гордо признался он. — Мне просто полегчало.

— Просто полегчало?

— Да! Просто взяло и полегчало. Ох уж вы с вашей западной медициной, —

ухмыльнулся он. — Я и правда чувствую себя хорошо. Клянусь.

Он обошел кровать и сел рядом со мной, а я налетела на еду.

— Хочешь? — предложила я, видя, что он наблюдает за мной.

— Боже, долго же тебя пришлось ждать, — схватил Бен поп-тарт. — Ты что, сама

всё это собиралась слопать?

Я чмокнула его в щечку, чуть ли не изо рта вытащила поп-тарт и сунула в руку

вафлю.

— Это не отдам! Больше всего обожаю печенье с коричневым сахаром и корицей.

И прежде чем он успел отобрать у меня поп-тарт, откусила от него порядочный

кусок. Пришлось Бену довольствоваться вафлей.

— Думаю, нам нужно пожениться, — сказал он. — Как считаешь?

Я засмеялась, не зная, насколько он сейчас серьезен.

— Ты всё продолжаешь шутить? — спросила я. Но вышло у меня это как-то

раздраженно.

— Я не шучу, — ответил он.

— Шутишь. — Я доела поп-тарт и вытерла руки. — Прекрати шутить на этот счет

или закончишь женитьбой.

— Правда?

— Правда.

— Значит, если я скажу: «Давай поженимся сегодня», то ты сегодня же выйдешь за

меня замуж?

— Ты чего это? Берешь меня на слабо?

— Я просто спрашиваю, вот и всё, — сказал он, но таким тоном, будто вопрос не

был чисто гипотетическим.

Я вдруг засмущалась и занервничала.

— Ну… — начала я. — Ты этого не сделаешь.

— Вопрос был в том, сделаешь ли это ты.

— Ты невозможен! Нельзя спрашивать меня, сделаю ли это я, если ты сам этого не

сделаешь!

Он схватил меня за руку.

— Это ты сказала, что я этого не сделаю. Я такого не говорил.

— Ты что, правда, делаешь мне предложение? — уточнила я, уже не понимая, как

другим способом выяснить, серьезно Бен настроен или нет.

— Я хочу быть с тобой до конца своих дней, и я знаю, что, наверное, спешу с этим,

но очень хочу жениться на тебе. Но я не хочу просить тебя выходить за меня замуж, если

тебя это пугает или если тебе это кажется безумием.

27 Поп-тарт — название популярного печенья. Сладкая двухслойная начинка поп-тарт обёрнута тонким

слоем печёного теста. Печенье продаётся уже пригодным для употребления в пищу, но рекомендуется

подогревать его в тостере.

123

— Ты это серьезно? — Я была так взволнована, что боялась поверить своим

собственным ушам.

— Господи, Элси, да!

— Я не считаю это безумием! — в порыве чувств обняла я его. Глаза застилали

слезы.

— Правда?

На глазах Бена тоже выступили слезы. Его лицо больше не было спокойным и

сдержанным. Он расчувствовался так же, как я.

— Правда. — Мой голос надломился. Я уже не владела им. Не владела самой

собой.

— Ты выйдешь за меня замуж?

Бен сжал мое лицо ладонями, заставляя смотреть прямо на него. Мы, наверное,

глупо выглядели со стороны — стоящие на коленях в центре смятой постели, — но мне

было не до этого. Мое внимание всецело поглотил Бен.

— Да, — тихо и потрясенно ответила я, а потом всё громче и громче повторяла,

целуя его: — Да! Да! Да!

Уверена, наши соседи решили, что слышат что-то, чего им слышать не полагалось.

И мы с Беном упали на постель и доказали им, что они правы.

— Я люблю тебя, — вновь и вновь повторял Бен.

Он шептал эти слова и стонал их. Произносил и пропевал их. Он любил меня.

Любил меня. Любил.

И вот так, благодаря ему, я вскоре снова обрела семью.

НОЯБРЬ

К тому времени как воскресенье переваливает за полдень, Анна уже вовсю

наслаждается новой роскошной жизнью.

Мы вместе со Сьюзен лежим у бассейна. Несмотря на довольно холодные ночи,

днем еще достаточно жарко, чтобы можно было загорать. И это учитывая то, что сейчас

ноябрь. Прикольно жить в Южной Калифорнии. Зима не за горами, а я ощущаю лишь

легкую прохладу.

Анна все выходные читает книгу. Сьюзен занимается готовкой. Причем каждое

блюдо готовит так, будто она шеф-повар в ресторане. Я же по-прежнему бездельничаю, и

кажется скоро начну скучать хоть по какому-нибудь проблеску жизни. Вчера пару раз я

даже задумывалась о том, не найти ли мне хобби. Однако так ничего и не придумала.

Мы находимся в своего рода пищевой коме после суфле, приготовленного Сьюзен

в качестве «послеобеденного десерта», как она сама его назвала. Все молчат, и я решаю

прервать тишину:

— Чем собираетесь заниматься с Кевином на этой неделе? — спрашиваю я.

— Еще не знаю, — отвечает Анна. — О, я не говорила тебе? Он хочет, чтобы я

познакомилась с его родителями.

— Правда?

— А сколько вы уже вместе? — спрашивает Сьюзен.

— Всего несколько месяцев. Но он мне очень сильно нравится. Он…

— Он очень милый, — говорю я Сьюзен.

Я говорю это от души, и Анна чувствует это. Я всё еще считаю его со всех сторон

не ахти, но кому нужна изюминка в парне лучшей подруги? Нужно, чтобы он был

надежным, добрым и искренним. Нужно быть уверенной в том, что он не причинит ей

ненужной боли, в том, что у него хорошие намерения. Поэтому Кевин мне и нравится.

(Хоть он и жуть какой скучный).

124

— Его родители живут рядом? — уточняю я.

— Нет, он родом из Сан-Хосе, поэтому ехать до них несколько часов, но он сказал,

что мечтает, чтобы мы познакомились.

Ее слова задевают Сьюзен за живое. Я это вижу. Анна, скорее всего, нет. Но я-то

последние пять недель только что и делала — сиднем сидела рядом с этой женщиной. Я

знаю ее, как свои пять пальцев. И знала ее сына. А за это время я поняла, что они во

многом похожи.

Сьюзен, извинившись, оставляет нас, а мы с Анной продолжаем разговор. Я помню

то время, когда была так же счастлива, как она, когда была покорена Беном так же, как

Анна сейчас покорена Кевином. Помню, как ощущала себя способной абсолютно на всё, и

думала, что ничто на свете не может лишить меня этого чувства. Однако вместо того,

чтобы ненавидеть подругу за ее счастье, я ощущаю грусть, ностальгию и легкую ревность.

Не очень красивые чувства с моей стороны, но намного лучше тех, что я ощущала месяц

назад.

Анна собирается домой, и я провожаю ее до машины. Они с Кевином ужинают

вместе в Лос-Анджелесе, и я не корю подругу, что она уезжает так рано. К тому же, если

честно, я устала от компании. В последнее время я провела в одиночестве столько часов,

что при общении сразу с двумя людьми мне порой трудновато было сосредоточиться и не

впасть в рассеянность.

— Ах да! — восклицает Анна, поворачивается к машине и что-то в ней ищет. —

Совсем забыла, что привезла твою почту.