Заставь себя в это поверить.

Я открываю рот, но она не дает мне возразить:

— Бери коробку, — велит она. — Начнем с ванной.

Мы убираем зубную пасту Бена и его гель для укладки волос. Убираем его

дезодорант и шампунь. Его собственных вещей тут мало. Мы многое с ним покупали на

двоих. Понюхав его шампунь и дезодорант, Сьюзен кидает их в коробку.

— Это коробка на выброс. Когда ты будешь к этому готова, — уточняет она. — То

есть, это мусор.

— Да, да, — смеюсь я, — это будет мусором.

Мы перебираемся в кухню, а затем — в кабинет, где большая часть вещей Бена

опять же летит в коробки на выброс. Мы набиваем коробку за коробкой всякой ерундой.

Интересно, какие-нибудь из этих вещей попадают в те же самые коробки, в которых

прибыли сюда? Наконец, мы возвращаемся в гостиную, и Сьюзен начинает паковать

книги Бена. На одной из полок она замечает книжную серию.

— Можно я возьму ее себе? — спрашивает она. — Я целые месяцы уговаривала его

прочитать эти книги. Он никак не хотел поверить в то, что есть замечательная

подростковая литература.

Мне хочется оставить эту серию себе, но еще больше хочется, чтобы ее оставила

себе Сьюзен.

— Конечно, — отвечаю я. — Вы можете забрать всё, что пожелаете. Он был бы

этому рад. Кстати, он обожал эти книги. И советовал прочитать их всем, кто был готов

его выслушать.

Улыбнувшись, Сьюзен ставит книжную серию у двери, а потом убирает остальные

книги в коробки.

— Это у нас будет коробка на хранение или продажу? — интересуется она.

— Пока не знаю.

Сьюзен кивает и, продолжив укладывать книги в коробку, вдруг раздраженно

восклицает:

— Господи боже ты мой, сколько же подростковой литературы может прочесть

один человек?!

— Он ее много прочел, — улыбаюсь я. — В неделю по книге. И, главное,

отказывался брать их в библиотеке. Что меня сильно нервировало, так как я там работаю.

Однако Бен всегда настаивал на том, чтобы купить книги в магазине. Я приносила те же

самые произведения из библиотеки, но они просто пылились, пока я их не возвращала

обратно.

— Это я виновата, — смеется Сьюзен. — Когда он был маленьким, покупка книг

доставляла мне самое большое удовольствие. Я никогда не ходила в библиотеки.

— Почему? — Какое кощунство!

Она снова смеется, уже смущенно.

— Ты рассердишься.

— Всё так плохо?

— Я ненавижу запах библиотечных книг.

— Вы меня убиваете, Сьюзен. В самое сердце. — Я хватаюсь за грудь, имитируя

сердечный приступ. Запах библиотечных книг — самый лучший запах на свете, ну,

помимо аромата подушки, которую я по-прежнему храню в полиэтиленовом пакете.

— Прости! Ребенком Бен любил ходить в библиотеку, потому что там есть

настольные игры и эти кресла… как там они называются? Такие большие и мягкие…

Черт, да как же их называют?

— Кресла-мешки?

103

— Да! Он обожал сидеть в этих креслах, а я вместо библиотеки таскала его в

магазин, чтобы приобрести там не пахнущие затхлостью книжки. Так что это я виновата.

Прости.

— Вы прощены, — улыбаюсь я, всё еще слегка ошарашенная тем, что она не любит

запаха библиотечных книг.

МАЙ

Когда я вернулась домой, Бен всё еще лежал в постели. Полтора часа пока меня не

было он протаращился в потолок. Я же, кажется, целую вечность добиралась сначала на

грузовике до автостанции, а потом, пересев в оставленную там машину Бена и поехав

домой, вспомнила, что он просил купить чего-нибудь на ужин. Я не стала заморачиваться

и заехала по дороге в Макдональдс.

— Ты там как? В порядке? — крикнула я ему, как только переступила порог дома.

— Да, только двигаться еще больновато, — отозвался Бен.

— А я обрадую тебя тем, что в Лавровом каньоне раз пять чуть не попала в аварию

на этом гребаном грузовике. Нормальным людям нужно запрещать водить эти чудовища.

— Ну, с тем, что ты нормальная я бы поспорил, но я понял тебя.

Я положила пакет из Макдональдса на постель и помогла Бену принять сидячее

положение.

— Мне кажется, всё-таки нужно вызвать врача.

— Да всё со мной будет в порядке, — отмахнулся Бен и начал есть.

Я последовала его примеру. Наелась, перепачкав рот и пальцы в соусе, глотнула

содовой и растянулась на кровати, наконец-то расслабившись после долгого и тяжелого

дня. Бен включил телевизор, сказав, что хочет что-то посмотреть. У меня же слипались

веки, и вскоре я провалилась в сон.

Проснулась я утром в пустой постели.

— Бен? — позвала я.

Он отозвался из гостиной. Пройдя туда, я обнаружила, что он успел распаковать

кучу коробок.

— Как ты себя чувствуешь? Спина болит?

— Нормально. Пока не сгибаюсь и не делаю резких движений.

— Не нравится мне это. Тебе нужно показаться врачу.

— Кончай жужжать, женушка, — улыбнулся он. — Можно мне убрать с полок

часть твоих дурацких книг? Мне нужно куда-то свои положить. — Он обвел рукой кипы

бумажных книг на полу, явно чувствуя неловкость.

— Может, нам стоит просто купить еще книжных полок? — спросила я.

— Или, может, тебе стоит подарить часть своей нудной классики библиотеке? Нам

что, правда, нужны два издания «Анны Карениной»?

— Эй! Она в двух разных переводах! — воскликнула я. — Нельзя же прийти сюда и

выкинуть мои вещи, потому что тебе нужно место, засранец!

— Я и не предлагаю их выкидывать. Я предлагаю их… подарить. — Бен открыл

книгу, понюхал страницы и вскинул голову: — Фууу! — Скривился он и потер спину. —

Как же противно они пахнут! Пылью и старостью. Давай хотя бы на новые их заменим.

Я вырвала у него из рук «Анну Каренину» и поставила обратно на полку.

— Сомневаюсь, что твои книги пахнут розами, — сказала я. — Любая книга со

временем начинает так пахнуть. И с этим ничего не поделаешь.

— Да, но я не покупаю подержанные книги. Я покупаю их горяченькими и только

что напечатанными, поэтому они еще долго останутся свежими.

104

— Да елки-палки! Книги — не пирожки, которые нужно раскупать горяченькими.

И они не портятся! — Я взяла одну книгу из его стопки. На ее обложке девочка-подросток

стояла рядом с чем-то, похожим на сокола-переростка. — Ты, правда, такое читаешь?

— Давай проведем маленький эксперимент, — предложил Бен. — О чем «Анна

Каренина»?

— О замужней аристократке, которая влюбляется в графа, но не может позволить

себе…

— Ты меня усыпляешь первыми же словами. А знаешь, о чем этот роман? —

спросил он, выхватив у меня из руки книгу с соколом на обложке. — О детях, которые по

природе своей полулюди-полуптицы, — объявил он таким тоном, будто одно это говорит

само за себя. — Эта книга лучше той.

— Ты даже не пробовал начать читать «Анну Каренину». Это невероятно

трогательная история.

— Уверен в этом. Но я люблю, чтобы действие в книгах происходило в мире, где…

— «В мире, где» что?

— Ну, в мире, где, к примеру, любовь считают болезнью. В мире, где

правительство выбирает за тебя твою будущую семью. В мире, где общество избавилось

от болезней и страданий. Люблю такое.

— Последняя — это «Дающий»21? — спросила я. — Ты же о ней говоришь?

— Если ты сейчас скажешь мне, что тебе не нравится «Дающий», то между нами

всё кончено, — заявил Бен. — Я бескомпромиссен в отношении тех, кто не оценил эту

вещь.

Улыбнувшись, я подхватила из стопки его экземпляр «Дающего». Открыла и

понюхала страницы.

— Ну не знаю… — поддразнила я его. — Попахивает затхлостью.

— Эй! — возмутился Бен, пытаясь отобрать у меня книгу, а потом, морщась,

застонал — видно, спину прострелило болью.

Я взяла со стола ключи и потребовала:

— Вставай-ка. Мы идем к врачу.

— Никуда мы не идем, пока ты не признаешься в том, что тебе нравится

«Дающий», — проворчал Бен.

Я опустилась перед ним на колени, чтобы помочь подняться, и с нежностью

ответила:

— Мне он очень нравится.

Бен улыбнулся и, охнув, поднялся.

— Я знал это, — безмятежно сказал он. — А хочешь узнать мой секрет?

Я кивнула.

— Ради тебя я бы пошел на компромисс. — И, чмокнув меня в щеку, он позволил

мне помочь ему дойти до машины.

СЕНТЯБРЬ

К полудню мы упаковываем большую часть вещей Бена, оставив спальню

напоследок. Подхватив коробки, мы туда и направляемся.

21 Речь идет о книге Лоиса Лоури «Дающий» («The Giver»). Главный герой этой книги Джонас живет в мире,

который можно назвать идеальным. В этом мире нет болезней, войн и конфликтов между людьми. Каждый

работает там, где он лучше всего может реализовать свои таланты. И только двум людям суждено знать,

какую цену приходится платить за эту гармонию: старику и мальчику-подростку, которому он передает свои

знания.

105

Кинув коробки на кровать, я осматриваю комнату. Я могу это сделать. Могу. Могу.

Могу. А если не смогу, то это сделает за меня Сьюзен. Так что мы по-любому с этим