хотела спросить… как ты?

— В порядке, спасибо. — Я не выключаю воду, надеясь, что разговор быстро

свернется.

— Как хорошо! Очень хорошо. — В ее голосе слышится радость. — Мы

беспокоились. И рады слышать, что тебе уже лучше. Должно быть, ты чувствуешься себя

странно, оказавшись в центре всего этого, окунувшись в горе его семьи.

— Уху. — Я устало выключаю душ. Какой смысл объяснять ей, что его семьей

была я? Что это мое горе. Что я сказала «Я в порядке» только потому, что именно так

принято отвечать на подобные вопросы.

— Хорошо, — повторяет мама.

Я слышу на заднем фоне голос отца, но не могу разобрать его слов, а мама тут же

начинает прощаться:

— Что ж, если тебе что-нибудь будет нужно…

Она всегда так говорит, и я даже не знаю, что она под этим подразумевает.

— Спасибо.

Я нажимаю на отбой, снова включаю кран и залезаю под воду. Как же мне нужен

Бен! Хотя бы минута с ним. Чтобы он появился вдруг и обнял меня. Хотя бы на минуту.

Одну минуту. Я выхожу из душа и хватаю полотенце с мобильным.

* * *

Я звоню Сьюзен. Спрашиваю у нее, не пообедает ли она завтра со мной, и она

отвечает, что свободна. Мы договариваемся встретиться в ресторанчике, расположенном

на середине пути между нашими домами. Затем я надеваю ночную рубашку, залезаю в

постель и вдыхаю запах Бена, еще оставшийся на его стороне. Он становится всё слабее и

слабее, и каждый раз мне приходится делать более глубокий вдох.

89

Сьюзен предложила пообедать в Редондо-Бич. Оказывается, они с Беном часто

приезжали сюда. А когда Стив был жив, они ужинали здесь втроем. Однако Сьюзен

предупредила, чтобы я не ожидала чего-то изысканного.

— Надеюсь, ты не против мексиканской кухни, — сказала она.

Ресторан оформлен в стиле Асьенды, обставлен декоративными быками и пестрит

яркими красками. Он какой-то вызывающе аляповатый, гордо и напоказ выставляющий

мешанину безвкусицы. По дороге к столику Сьюзен я прохожу мимо нескольких картин с

изображением коктейля «Маргарита».

Сьюзен сидит за столиком с бокалом воды и тут же поднимается, чтобы обнять

меня. Она и пахнет, и выглядит, как обычно: сплошное спокойствие и сдержанность. Ее

горе всегда с ней — как наряд. Но не гламурный, а повседневный.

— Ужасное место, правда? — смеется она.

— Нет, — не соглашаюсь я. — Любое место, где предлагают три блюда за десять

баксов — прелестно.

Подошедший официант ставит на стол чашку с кукурузными чипсами и соусом, и я

нервозно к ним тянусь. Мы заказываем фахитас.

— И знаете что, еще две «Маргариты», — добавляет Сьюзен к заказу и спрашивает

у меня: — Ты не против?

Я киваю, поглощенная поеданием чипсов.

— С каким вкусом? — уточняет официант. — Оригинальным? Арбузным?

Клюквенным? Гранатовым? Манго?

— Оригинальным, пожалуйста.

А жаль. Я бы не отказалась от «Маргариты» со вкусом арбуза.

Официант забирает наши липкие красные меню и отходит от стола.

— Черт. Забыла гуакамоле18 попросить, — вспоминает Сьюзен, присоединившись к

поеданию чипсов. — Сэр! — зовет она отошедшего официанта, и он тут же бежит назад.

У меня такой номер никогда не проходит. Стоит официанту отойти от стола, и мне его

внимания уже не привлечь. — Не могли бы вы принести еще гуакамоле?

Кивнув, он снова уходит.

— Я не придерживаюсь диеты, — объясняет она мне.

Да кто в такое время может считать калории? Я рада, что Сьюзен в этом похожа на

меня.

— Итак, — говорит она, — ты упомянула по телефону, но я не совсем поняла: твоя

мама считает, что ты уже должна оправиться?

— Ну… — я вытираю ладонь салфеткой. — Не то чтобы… Она позвонила и

спросила, как я справляюсь с «навалившимся». Вы, наверное, сами знаете, какие слова

подбирают знакомые, когда не хотят говорить: «Бен умер».

Сьюзен кивает.

— Эвфемизмы. Как будто ты не вспомнишь о том, что Бен умер, если они этого не

произнесут.

— Точно! Как будто я хоть на секунду могу об этом забыть. В общем, она спросила

меня об этом, я сказала, что у меня всё в порядке… естественно, я не в порядке, просто

именно так обычно отвечают на подобные вопросы. Любой, кто бы спросил меня такое,

понял бы, что мое «я в порядке» означает «я в порядке, насколько это возможно при

данных обстоятельствах».

— Да уж.

Чашка с чипсами опустела, и когда официант приносит наши коктейли, Сьюзен

просит наполнить ее снова.

— Но, кажется, мама и правда решила, что я в полном порядке, — продолжаю я. —

Думаю, она надеялась на то, что у меня всё хорошо, и просто желала услышать

18 Гуакамоле — мексиканский соус для тортилий из авокадо, чеснока и томатов.

90

подтверждение этого, чтобы умыть руки. Ведь тогда ничего не нужно делать, у меня и так

всё тип-топ. Как будто ничего и не случилось.

— Для нее ничего и не случилось. — Сьюзен делает глоток «Маргариты» и

морщится. — Я не большой любитель выпивки, но мне показалось, что коктейль будет как

нельзя кстати. Однако он… крепковат, не находишь?

Я отпиваю из своего бокала.

— Да, крепковат.

— Ладно. Я веду себя как ребенок. Так что ты там говорила?

— Это вы что-то говорили.

— Ах да. Так вот, с ней ведь действительно ничего не случилось. Вы редко

общаетесь?

— Уху.

— Кажется, она из тех людей, которые не умеют сопереживать или даже

сочувствовать. Она не знает, как с тобой говорить, потому что не понимает тебя.

Я редко рассказываю о своей семье, и если уж делаю это, то обычно отрывистыми

фразами и пренебрежительными замечаниями. Однако Сьюзен первая, кто по моим

словам поняла, что происходит в моей семье и дала этому название. Или, по крайней мере,

описание.

— Вы правы, — соглашаюсь я.

— Не переживай из-за своих родителей. Они будут вести себя так, как хотели бы,

чтобы себя вели с ними, и это будет диаметрально противоположно тому, что тебе нужно.

Я бы сказала: перестань ждать от них того, чего они дать тебе не могут. Я не эксперт в

человеческих отношениях, просто после смерти Стивена заметила, что есть огромная

разница между тем, что я хочу получить от знакомых, и тем, что они желают мне дать.

Мне кажется, окружающие так страшатся оказаться в нашем положении, что даже теряют

способность нормально общаться с нами. Так что не зацикливайся на этом.

К концу ее тирады, я допиваю свою «Маргариту». Как так получилось — не знаю.

Приносят наши фахитас — шкварчащие и претенциозные, если можно так назвать

фахитас. Нам столько всего несут, что глаза разбегаются: лепешки из пшеничной и

кукурузной муки, гарниры, сковороды с начинкой из курицы и овощей, гуакамоле, сыр,

сальсу, салат19. Это какой-то королевский пир! А курица так громко шкворчит на

сковороде, что это слышат, наверное, все посетители ресторана.

— Эффектно, да? Даже слишком, — замечает Сьюзен. — Но мне нравится то, что

из подношения обеда они делают целое шоу. Хотя, конечно, нет никакой нужды в том,

чтобы курица продолжала жариться на столе.

Возвращается официант, чтобы проверить, всем ли мы довольны, и Сьюзен

заказывает нам еще по «Маргарите».

— Мне с арбузным вкусом, — вставляю я.

— И мне такую же, — присоединяется ко мне Сьюзен.

Наслаждаясь обедом, мы говорим о политике и семье, о фильмах и пробках на

дорогах, о мировых новостях и забавных историях. Мне хочется говорить со Сьюзен не

только о жизни и смерти, не только о Бене и Стивене. И кажется, это возможно. Кажется,

я могу узнать Сьюзен вне постигшей нас трагедии. Но Бен — то, что нас объединяет,

поэтому разговор в конечном итоге всегда возвращается к нему. Меня занимает вопрос,

нормально ли это — говорить о Бене вслух? Не должна ли я скрывать свою одержимость

смертью Бена? И еще меня волнует вопрос: насколько я могу положиться на Сьюзен?

19 Фахитас — блюдо мексиканской кухни, представляющее собой завёрнутое в тортилью (тонкую лепешку из

кукурузной или пшеничной муки) жареное и нарезанное полосками мясо с овощами. Во многих ресторанах

фахитас подают так, чтобы гость сам мог собрать «блюдо» — начинку приносят на еще горячей сковороде, а

лепешки и соусы ставят рядом, в отдельных тарелках.

91

— Ты собираешься перекрыть поток приходящей ему почты? — спокойно

спрашивает она, подцепляя вилкой оставшиеся на сковороде кусочки.

— Нет, — качаю я головой. — Я даже не знаю, как это сделать.

И дело не только в этом. Я боюсь, что брачное свидетельство застрянет где-нибудь

на почте, потому что прийти оно может на имя Бена.

— Это легче простого. Мы можем сделать это сегодня, если хочешь, — предлагает

Сьюзен.

— О, — отвечаю я, пытаясь придумать, как ее отговорить от этого, и вдруг

понимаю, что у меня нет ни одной подходящей отговорки. Остается только сказать

правду. — Я всё еще жду брачное свидетельство. Не хочу, чтобы оно затерялось где-то на

почте.