состоянии. Не в тот момент. Я говорила себе, что ты или сумасшедшая, или лжешь, или…

винила тебя. Ты была права, сказав, что я ненавижу тебя, потому что больше ненавидеть

мне некого. Ты была права. Я поняла это сама, потому и пыталась… хотела наладить

наши отношения, но не смогла. У меня не было сил на доброту. — Она умолкает на

несколько секунд, а потом поправляется: — На порядочность.

15 Корневое пиво — газированный напиток, обычно изготовленный из коры дерева Сассафрас.

Производится двух видов: алкогольное и безалкогольное.

81

Сьюзен смотрит на меня со слезами на глазах, печально и с глубоким раскаянием.

Плохо дело. Теперь я даже не могу ее ненавидеть.

— В этом ужасно признаваться, но я просто… я хотела, чтобы ты была так далеко

от меня и Бена, насколько это только возможно. Наверное, мне казалось, что если ты

уйдешь, то я смогу справиться с потерей сына и мне не придется признаваться себе в том,

что в какой-то степени я потеряла его задолго до того, как он умер. — Она опускает

взгляд на свои колени и качает головой. — Я пришла сюда не за тем, чтобы говорить об

этом. Неважно. Я хотела, чтобы у тебя был его бумажник и это.

Сьюзен достает из сумочки обручальное кольцо Бена.

Я ошибалась.

Триггеры есть у всех.

По моим щекам текут слезы.

Я надевала это кольцо Бену на палец дрожащей рукой, в то время как он был

спокоен и недвижим как скала. Любуясь им на следующий день, я думала о том, что знать

не знала, насколько сексуально обручальное кольцо смотрится на пальце мужчины, когда

это кольцо — моё, когда я сама его надела на этот палец.

Сьюзен обнимает меня, пересев ко мне на диван. Она кладет кольцо в мою левую

руку и сжимает вокруг него мои пальцы.

— Тшш, — утешает она меня, — всё хорошо.

Сьюзен опускает свою голову на мою, уткнувшуюся в ее грудь. Она пахнет

сладкими цветочными дорогими духами. Пахнет так, словно лет сорок пользовалась

этими духами, и этот аромат просочился в нее. Стал ее собственным. Она теплая и мягкая,

ее жилетка впитывает мои слезы, забирая их у меня и оставляя на ней. Слезы не

останавливаются, и я не знаю, остановятся ли когда-нибудь. Я чувствую кольцо в своей

вспотевшей ладони. Мои пальцы до боли крепко сжимают его. Я расслабляюсь,

прижавшись к Сьюзен. Надрывно и взахлеб рыдаю у нее на груди. Успокоившись же,

осушив наконец свои слезы, я не отстраняюсь. И Сьюзен продолжает меня обнимать.

— Он любил тебя, Элси. Я знаю это. Мой сын никогда не был склонен к

романтизму, однако вряд ли ты согласишься со мной в этом, потому что с тобой он был

самым настоящим романтиком.

— Я любила его, Сьюзен, — отвечаю я, всё еще не двигаясь. — Я так сильно его

любила.

— Знаю. Он оставил в бумажнике предложение руки и сердца. Ты знала об этом?

Я выпрямляюсь, и Сьюзен протягивает мне листок бумаги.

«Элси, давай проведем наши жизни вместе, — читаю я. — Давай родим детей и

купим дом. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной, когда я буду достигать того, к чему

стремлюсь, и когда не буду получать желаемого, чтобы ты была со мной рядом, когда я

буду падать и снова подниматься. Я хочу видеть, как расстилается перед тобой каждый

новый день. Хочу быть твоим и чтобы ты была моей. Ты выйдешь за меня замуж? Выходи

за меня замуж!»

Бен не так делал мне предложение, но приятно осознавать, что он готовился и

волновался, не зная, как лучше попросить моей руки. Этот листок — доказательство

одной из его попыток. Ну и почерк у него тут!

— Я нашла это в его бумажнике. Тогда-то я и поняла: нравится мне это или нет, ты

и правда была в жизни Бена. И он безумно тебя любил. То, что он не рассказал мне о тебе,

не значит, что он тебя не любил. Мне пришлось не раз себе это повторить, чтобы в конце

концов принять. В любом случае, эти вещи должны остаться у тебя. Он бы этого хотел. —

Улыбнувшись, Сьюзен берет меня, как ребенка, за подбородок. — Я горжусь своим сыном

за то, что он так сильно тебя любил. Не знала, что он способен на такую любовь.

Меня греет мысль о том, что, возможно, Сьюзен тоже могла бы меня полюбить. На

самом деле, я даже ошеломлена тем, насколько мне эта мысль приятна. Однако сидящая

рядом новая Сьюзен мне незнакома, и я чувствую замешательство. В глубине души я

82

частично готова к тому, что свекровь просто ждет, когда я ей полностью откроюсь, чтобы

хорошенько дать мне под дых.

— Мне бы хотелось узнать тебя поближе, — говорит она. — Если ты не против.

Мне, конечно, следовало позвонить перед приходом, но я подумала… — она тихо

смеется, — подумала, что на твоем месте послала бы себя куда подальше, и решила тебе

такой возможности не давать.

У меня тоже вырывается смешок. Я не понимаю, что происходит, и не знаю, как

реагировать на это.

— Так я могу пригласить тебя на ланч? — спрашивает Сьюзен.

— Не знаю, — снова смеюсь я. От слез у меня опухли глаза, да и душ я еще не

принимала.

— Я пойму, если ты попросишь меня уйти, — замечает Сьюзен. — Если

посмотреть на ситуацию с твоей стороны, я вела себя отвратительно. Ты меня совсем не

знаешь, но могу тебя заверить: если я осознаю, что была неправа, то делаю всё возможное,

чтобы загладить свою вину. Я неделями думала об этом и не находилась бы сейчас здесь,

если бы не была готова всё исправить. Я, правда, очень хочу узнать тебя получше, и мне

хотелось бы… начать всё сначала.

Она произносит последние слова с вдохновением. Так, словно «начать всё

сначала» — здравая мысль, и многие именно так бы и поступили. И благодаря ее

уверенности я чувствую, что, может быть, это действительно возможно. Может быть, это

только кажется сложным, а на самом деле — легко. Мы просто-напросто начнем всё

сначала. С чистого листа.

— Да, — соглашаюсь я, — можно попробовать.

Сьюзен кивает.

— Прошу, прости меня, Элси.

— И вы меня. — Только произнеся эти слова, я понимаю, что сказала их искренно.

Мы с минуту сидим молча, думая об одном и том же. У нас получится? Мы сможем

наладить отношения? Сьюзен, видимо, убеждена, что сможем, и решительно настроена

этого добиться.

— Ладно, — говорит она, — берем себя в руки и на выход.

— По части «взять себя в руки» вы намного умелее меня.

— Это приобретенное качество. И чисто поверхностное. Бегом в душ! Я тебя здесь

подожду. Обещаю, по вещам шарить не буду. — Она клятвенно поднимает руки.

— Хорошо, — встаю я. — Спасибо, Сьюзен.

Она кивает.

Я иду в ванную и, прежде чем прикрыть за собой дверь, сообщаю ей, что она может

сколько угодно шарить по моим вещам.

— Окей! Но ты можешь об этом пожалеть! — отзывается она.

Улыбнувшись, я включаю душ. Намыливая голову, я думаю обо всем том, что мне

хотелось высказать Сьюзен все эти недели. О том, какую боль она мне принесла. Как

неправа она была. Как плохо она знала своего собственного сына. Какое бессердечие она

выказала. Но теперь она здесь, и это совершенно другой человек. Не стоит ворошить

прошлое.

Я одеваюсь и выхожу в гостиную. Сьюзен сидит на диване, ожидая меня. Не знаю,

каким образом, но ей удалось улучшить мне настроение.

Мы едем в ресторан, который она нашла по интернету.

— Я прочитала, что это уединенное местечко и что там прекрасные десерты. Ты не

против?

— Конечно, нет. Никогда не откажусь побывать там, где еще не была.

Разговор, не касающийся Бена, идет не так гладко. Временами повисает неловкое

молчание, но, думаю, мы обе понимаем, что это нормально.

83

Я рассказываю Сьюзен о том, что работаю в библиотеке. Она отвечает, что любит

читать. Я говорю ей, что не очень близка со своими родителями. Она отвечает, что ей

жаль это слышать. Она рассказывает мне, что старается занять всё свое время разными

проектами, но довольно быстро теряет к ним интерес.

— Осознав, что я зациклилась на ремонте дома, я прекратила его, но, по правде

говоря, только ремонт помогал мне отвлечься и требовал постоянной занятости.

Постепенно беседа возвращается к тому, что нас объединяет: Бену, умершим

мужьям, потере.

Сьюзен рассказывает мне истории из детства Бена, о его неловких выходках и

трюках, которые он пытался проделать. Она рассказывает о том, как он постоянно

выпрашивал дать ему поносить ее драгоценности.

Я смеюсь, представив Бена в женских украшениях.

Сьюзен улыбается, делая глоток чая.

— Представь себе только: он всегда мечтал на Хэллоуин нарядиться ведьмой! Я

объясняла ему, что он может выбрать костюм волшебника, но нет, он хотел быть ведьмой!

Наверное, ему просто хотелось измазать лицо зеленой краской.

Мы говорим о Стивене. О том, как тяжело Сьюзен было его потерять, о том, как

сильно Бен напоминал ей Стивена. Она признается, что, потеряв мужа, так рьяно

старалась удержать рядом сына, что, может быть, стала ему в тягость.