грязный отпечаток моей туфли на ее прежде девственно-чистом ковре.

Двумя часами позже звонит мистер Павлик сказать, что Сьюзен берет погребение

на себя.

— Погребение? — переспрашиваю я, не уверенная в том, что он не ошибся.

После небольшой паузы, он подтверждает:

— Погребение.

Хотелось бы мне чувствовать вкус победы, но я ничего не ощущаю.

— Что требуется от меня?

Мистер Павлик прочищает горло.

— Эм… От вас ничего больше не требуется, Элси, — напряженным голосом

говорит он. — У меня сидит миссис Росс, и она решила сама позаботиться обо всем

остальном.

Что я чувствую, слыша это? Наверное, только усталость. Жуткую усталость.

— Хорошо, — отвечаю я. — Спасибо.

Я нажимаю на отбой и кладу телефон на обеденный стол.

— Сьюзен избавила меня от организации похорон, — говорю я Анне. — Но она не

будет его кремировать.

Подруга смотрит на меня, не зная, как реагировать.

— Это хорошо или плохо?

— Это хорошо. — Это хорошо. Его тело в безопасности. Я сделала свою работу.

Почему же в сердце такая печаль? Я не хотела выбирать гроб. Не хотела выбирать цветы.

Но я чувствую себя так, будто что-то потеряла. Потеряла часть его.

Я перезваниваю мистеру Павлику.

— Это Элси, — говорю я, как только он отвечает. — Я хочу произнести речь.

— Хм?

— Я хочу произнести речь на его похоронах.

— О, да, конечно. Я поговорю об этом с миссис Росс.

— Я произнесу речь на его похоронах, — с нажимом повторяю я.

Он что-то кому-то шепчет, затем в трубке раздается музыка.

— Хорошо, Элси, — возвращается к разговору мистер Павлик. — Вы можете

произнести речь, если захотите. — И добавляет: — Похороны будут утром в субботу, в

округе Ориндж. Я вышлю вам детали в ближайшее время. — После этого он желает мне

всего хорошего.

Мне хотелось бы поздравить себя с тем, что я посмела противостоять Сьюзен, но я

понимаю, что если бы свекровь сказала «нет», то ничего бы я поделать не могла. Не знаю,

как я отдала ей в руки всю власть, но я это сделала. Впервые меня покидает ощущение,

что Бен был жив и здоров всего лишь секунду назад. Взамен приходит ощущение, что его

уже вечность нет рядом.

Анна уезжает к себе домой, чтобы выгулять собаку. Следовало бы предложить ей

привезти своего дога сюда, но мне кажется, что подруге необходимо несколько часов в

день проводить вдали от меня, вдали от всего этого. Тут ведь ничего не меняется. Я не

меняюсь. Когда она возвращается, я сижу на том же самом месте, где она оставила меня.

Анна спрашивает, ела ли я. Ей не нравится выражение моего лица.

— Не дури, Элси. Тебе нужно что-нибудь поесть. Я больше не буду с этим шутить.

— Она открывает холодильник. — Будешь блинчики? Яйца? У тебя даже бекон есть. —

Анна распаковывает бекон и нюхает его. Судя по ее лицу, он протух. — Забудем о нем.

Хотя… я могу за ним сходить! Ты будешь бекон?

46

— Нет, — отвечаю я. — Нет, пожалуйста, не уходи от меня для того, чтобы купить

бекон.

Раздается звонок в дверь, такой громкий и звонкий, что я чуть из собственной кожи

не выпрыгиваю. Повернувшись, я просто смотрю на дверь, и Анне приходится открыть ее

самой.

Это чертов разносчик цветов.

— Элси Портер? — спрашивает он, стоя за сетчатой дверью.

— Можешь сказать ему, что здесь нет никого с такой фамилией, — говорю я Анне.

Проигнорировав меня, подруга впускает разносчика.

— Спасибо, — благодарит она его.

Он отдает ей огромный белый букет и уходит. Анна закрывает дверь и кладет букет

на стол.

— Восхитительные цветы. Хочешь знать, от кого они? — Она берет карточку, не

дожидаясь моего ответа.

— Их прислали на свадьбу или на похороны? — спрашиваю я.

Подруга некоторое время молчит, глядя на карточку.

— На похороны. — Она тяжело сглатывает. Нехорошо было с моей стороны

просить ее произнести это вслух. — Они от Лорен и Саймона. Поблагодаришь их или мне

самой это сделать?

Мы с Беном ходили на двойное свидание с Лорен и Саймоном. Как мне после этого

с ними встречаться?

— Сделаешь это за меня? — спрашиваю я.

— Сделаю, если ты хоть что-нибудь поешь. Как насчет блинчиков?

— Ты можешь всем позвонить? Всех известить? Не хочу сообщать об этом сама.

— Составь список, — отвечает Анна и гнет свою линию: — А ты поешь блинчиков.

Я соглашаюсь съесть эти треклятые блины. Если не полить их кленовым сиропом,

они совершенно безвкусные. Думаю, что смогу запихнуть в себя что-то, лишенное вкуса.

Составление списка же — глупость. Анна знает всех, кого знаю я. Они и ее друзья тоже.

Подруга хватает миски и ингредиенты, сковородки и спреи. Всё получается у нее

быстро и споро. Всё дается ей с легкостью. Мне же кажется, что каждое мое движение

может стать последним в моей жизни. Анна берет блинную муку так, будто та ничего не

весит, будто это не самая тяжелая пачка на свете.

Она сбрызгивает кулинарным спреем сковородку и зажигает конфорку.

— Значит, на повестке дня у нас два дела, и оба не радостные.

— Уху.

Налив тесто для первого блина в сковороду, Анна разворачивается ко мне, держа у

бедра измазанную в жидком тесте кухонную лопатку. Пока подруга говорит, я смотрю на

эту лопатку. Капнет тесто на кухонный пол или нет?

— Первое — это работа. Что ты будешь делать? Я звонила им в понедельник,

объяснила ситуацию и отпросила тебя на несколько дней, но… что ты будешь делать

дальше?

Если честно, я даже не помню, почему стала библиотекарем. Книги? Серьезно? И

это моя страсть?

— Не знаю, смогу ли туда вернуться, — отвечаю я.

— Ясно. — Анна снова поворачивается к плите. Тесто капает на пол в самую

последнюю секунду, когда я уже решаю, что этого не дождусь. Оно образовывает

маленькую кляксу у ног подруги, но та этого не замечает.

— Но я должна выйти на работу, — добавляю я, — потому как не купаюсь в

деньгах.

После окончания университета при приеме на работу мой оклад был выше, чем у

многих моих сверстников, но зарплату повышали крайне редко, и мне теперь едва хватает

на жизнь. Не в том я положении, чтобы бросать работу.

47

— А что насчет денег... — Анна не заканчивает вопроса. Неудивительно. Я лишь в

мыслях позволяю себе задать этот вопрос.

— Он скопил достаточно большую сумму, — отвечаю я. — Но я не хочу брать его

деньги.

— Разве он не хотел бы, чтобы ты ими воспользовалась?

Блин готов, и подруга подает его мне вместе с маслом, кленовым сиропом,

вареньем и сахарной пудрой. Я отодвигаю их в сторону. При одной только мысли о том,

чтобы съесть что-то сладкое, я чувствую во рту горечь.

— Не знаю, но… мне кажется, что, взяв его деньги, я поставлю себя в неловкое

положение. Мы были женаты всего ничего. Его семья даже не слышала обо мне. Да и не

хочу я, чтобы на меня сейчас куча денег свалилась. Хотя и не куча это вовсе. Просто Бен

скопил больше, чем я. Он мало тратил.

Анна пожимает плечами.

— Тогда, может быть, позвонишь своему боссу и договоришься с ним о своем

возвращении. Ты же решила вернуться?

Я киваю.

— Ты права. Нужно ему позвонить. — Но не хочется. Как долго я смогу просидеть

дома, прежде чем они уволят меня? Будет очень некрасиво с их стороны уволить вдову,

уволить скорбящую женщину, но, не позвонив, я не оставлю им другого выбора.

— По поводу оповещения остальных…

Анна переворачивает блин, который, я надеюсь, готовит для себя. Я сказала, что

поем, но два огромных блина засунуть в себя не смогу. Мне едва удается впихнуть внутрь

ту дрянь, что лежит передо мной.

— Да уж, ты сразу взяла быка за рога, — замечаю я.

Подруга выкладывает блин на другую тарелку. Хороший знак. Значит, будет есть

его сама. Если бы она готовила его для меня, то положила бы в мою тарелку, так ведь?

— Я не собираюсь на тебя давить. Просто, как по мне, чем дольше ты будешь с

этим тянуть, тем тяжелее с этим будет разобраться потом. Твои родители, какими бы

сложными ни были ваши отношения, должны знать о случившемся и о том, что

происходит с тобой последние дни.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Она права.

Анна садится рядом, намазывает свой блин маслом и поливает его сиропом. Я

потрясена тем, что в такое время у нее есть аппетит, что она не забыла о таких вещах, как

еда и удовольствия.

Я вытираю подбородок и кладу салфетку на стол.

— Кому, ты хочешь, чтобы я позвонила первой? Давай сразу разберемся с этим

дерьмом.

— Вот это моя девочка! — опускает вилку Анна. — Сразу берет жизнь за яйца!

— Боюсь, это сейчас не про меня. Я просто хочу скинуть с себя всю эту хрень,

чтобы потом уйти к себе в комнату и остаток дня проплакать.

— Но ты стараешься! Ты делаешь всё возможное.

— Наверное, ты права.

Я беру телефон. Смотрю на подругу, вопросительно приподняв брови, затем

перевожу взгляд на мобильный в руке.

— Сначала позвони на работу. — Отвечает Анна на мой взгляд. — С этим полегче

будет. Просто деловой разговор и никаких эмоций.