— Я признаю свое поражение, — отчетливо произнес поверженный маркиз.

— Где малышка? — спросил Лахлан, стиснув от злости зубы. — Скажи нам, ты, злобный сукин сын, или я убью тебя прямо сейчас.

— Она в замке Лористон, — ответил Личестер, судорожно хватая ртом воздух. — Но вы не сможете забрать ее без меня. Если меня там не будет, охранники не отпустят ее.

Лахлан наклонился и, схватив маркиза за камзол, резко поднял его на ноги.

— Веди нас к ней, — сказал он, засовывая меч в ножны. — И если что-нибудь случится с ребенком, клянусь Богом, я с тебя шкуру спущу!

Франсин, стоявшая на краю двора вместе с другими дамами, подбежала к ним.

— Я поеду с вами, — крикнула она.

— Нет, — сказал Лахлан. — Предоставь это дело нам с братьями. Обещаю, что мы привезем Анжелику живой и невредимой.

— Я ее мать, — настаивала Франсин. Сжав кулаки, она упрямо вскинула голову. — Я поеду с вами.

— Разрешите Фрэнси поехать, — сказал Личестер. — Охранники замка ждут, что она приедет вместе со мной.

Лахлан задумался. Если он не возьмет графиню с собой, она все равно последует за ними в одиночку и с ней может случиться все что угодно. Если же она поедет с ним и его братьями, то будет под надежной защитой. В конце концов он согласно кивнул.

— Я возьму тебя при одном условии: пообещай, что все время будешь рядом с Рори, — сказал он.

— Обещаю, — сказала Франсин.

Кейр привел их лошадей из конюшни, а королевский лакей нашел лошадь для Франсин.

Через пять минут они уже неслись галопом по Кенонгейт Толбут и Хай-стрит к окраинам Эдинбурга. Лошади звонко стучали копытами по булыжной мостовой.


Во дворе Холирудхауса Арчибальд Кемпбелл, укрывшись в темном алькове, наблюдал за тем, как Шотландский Цербер покидает дворец. К нему подошел герцог Нортумберленд.

Арджилл посмотрел на этого богатого и знатного джентльмена, который сейчас не выглядел таким уверенным и спокойным, как прежде.

— Представляю, как вам было тяжело, ваша светлость, когда вас на глазах у шотландского короля принудили отказаться от помощи своему кузену, который так отчаянно нуждался в ней. Это вдвойне неприятно, ведь весь план похищения малышки придумали именно вы и вы предложили его своему кузену, — сказал он.

Лорд Гарри Перси посмотрел на Арджилла с нескрываемым презрением.

— Если бы я взял на себя ответственность за похищение ребенка, то это ни к чему хорошему не привело бы. На меня пали бы подозрения, и мерзкие братья устроили бы мне допрос, — сказал он.

— Что будет, когда они найдут девчонку?

Нортумберленд пожал плечами.

— Никто не сможет доказать, что я связан с похитителями, — сказал он. — Я устроил все так, что меня они ни разу не видели. С ними договаривался Эллиот. Я послал тайный приказ их командиру, чтобы они убили девочку и ее мать. Насколько я понимаю, малышка уже должна быть мертва.

Арджилл покачал головой, удивляясь тому, насколько глуп этот человек.

— Однако мы уже не сможем обвинить в их смерти Кинрата, — сказал он. — Все гости, присутствовавшие на свадебном балу, слышали, как ваш кузен сознался в том, что похитил ребенка.

В голосе Нортумберленда послышались нотки горечи и сожаления:

— Наш план развязать войну между нашими странами провалился. И по сравнению с этой утратой, жизни женщины и ее ребенка не имеют для меня никакой ценности. Мне абсолютно безразлично, что с ними будет.

— Не всем планам и надеждам суждено осуществиться. — Арчибальд Кемпбелл улыбнулся спокойной и безмятежной улыбкой — его совершенно не тронула дерзость этого джентльмена, который от досады злился и негодовал. — Мне недавно сообщили, что Дональд Даб Мак-Дональд сбежал из тюрьмы в Иннишонейле. Сына последнего Мак-Дональда, великого предводителя, объявят Владыкой Островов. И все западные острова поднимут восстание против короля Джеймса. Я очень скоро буду иметь неслыханную, просто небывалую возможность заполучить еще больше земель и замков в хаосе гражданской войны.

Нортумберленд посмотрел на него задумчивым взглядом.

— Войны имеют свойство распространяться через границы в другие страны, — сказал он. — Возможно, еще не все утрачено.


Замок Лористон стоял на вершине скалистого утеса, выходившего на залив Ферт-оф-Форт. Уже несколько десятилетий эта старинная крепость стояла заброшенной. Она была частично разрушена и нуждалась в восстановлении. С суши к ней вела одна-единственная дорога, которая хорошо просматривалась теми, кто охранял крепость.

Лахлан ехал в авангарде отряда. Рядом с ним был английский маркиз. Личестер позвал охранников, и те, услышав его голос, вышли к центральным воротам вместе с Анжеликой.

Увидев Лахлана и свою мать, девочка неожиданно вырвалась и побежала им навстречу по усыпанной гравием подъездной дороге.

— Мама, мама! — кричала она.

Пришпорив свою лошадь, Франсин подъехала к Лахлану и Личестеру.

— Я здесь, Анжелика! — крикнула она.

На каменных башнях появились наемники, вооруженные луками.

— Нет, нет! — крикнул Личестер. Он отчаянно махал руками, чтобы привлечь их внимание. — Остановитесь! Не стреляйте!

Мать и дочь побежали навстречу друг другу. Засвистели стрелы. Спешившись, Лахлан обнял их обеих, и увел из-под обстрела, воспользовавшись тем, что солдаты перезаряжали свои луки.

Рори и Кейр понеслись к воротам центральной башни еще до того, как охранники сообразили, что их нужно закрыть. Они въехали на лошадях прямо в каменное здание, размахивая мечами и срубая на ходу головы противников.

Стоя возле Лахлана, Франсин взяла свою рыдающую дочь на руки и попыталась успокоить ее.

Подошедший к ним Кейр неуверенно переминался с ноги на ногу, не желая мешать.

— Личестер ранен и просит, чтобы вы подошли к нему, миледи, — сказал он и, встретившись взглядом с Лахланом, покачал головой. — Ничего уже сделать нельзя. Раны смертельные.

Франсин передала Анжелику Лахлану.

— Подожди здесь и постарайся успокоить ее, — сказала она, с мольбой посмотрев на него.

Франсин побежала по высокой летней траве к тому месту, где лежал маркиз. Рори уже вытащил из его тела стрелы. Встав на колени возле раненого, он приподнял его за плечи, чтобы тот мог говорить.

Франсин опустилась на траву, промокшую от крови Эллиота, и положила его голову на свои колени. Глаза Личестера были закрыты. Струйка ярко-красной крови вытекала из уголка его рта. Она взяла маркиза за руку, чувствуя, как слезы застилают ей глаза.

— Я здесь, Эллиот. — Слова обжигали ей горло. — Это я, Фрэнси.

Он медленно открыл глаза и посмотрел на нее.

— Это я убил Уилла Джеффриса, — выдохнул он. — Я изнасиловал твою сестру. Ты должна поверить мне, Фрэнси. Я не собирался нападать на Сесилию. Но когда ты вышла замуж за Уолсингхема, а не за меня, я просто обезумел от злости. Ты сможешь меня простить?

— Не знаю, Эллиот, — честно призналась она. — Но я постараюсь.

— Я любил тебя уже в детстве, когда мы вместе играли, — сказал Личестер и замолчал. Он попытался отдышаться, но начал кашлять кровью. — Почему ты никогда не отвечала мне взаимностью? Я мог бы стать другим человеком, если бы ты любила меня так же сильно, как я любил тебя.

Франсин дрожащими пальцами вытирала мокрые от слез щеки. Глядя в угасающие глаза мужчины, которого так долго ненавидела, которого обвиняла в смерти своей сестры, она почувствовала, что ее сердце разрывается от боли. На радость или на беду, но их жизни были прочно связаны с юности.

— Я люблю тебя, Эллиот, — произнесла она дрожащими губами. — Люблю за то, что ты спас жизнь Анжелике.

Он заговорил так тихо, что Франсин едва разбирала его слова. Она наклонилась ниже, чтобы лучше слышать.

— Скажи моей дочери, что я люблю ее.

— Я скажу ей, что ты отдал свою жизнь, спасая ее.

Эллиот задыхался, ловил ртом воздух.

— Ты можешь поцеловать меня, Фрэнси? — попросил он, пристально глядя ей в лицо. — Ты можешь хоть один раз не отталкивать меня, а поцеловать?

Наклонившись, Франсин прижалась губами к его холодеющим губам.

— Похоже, — прошептал он, сжимая ее руку, — похоже, я умираю. Я совершил в жизни много зла, Фрэнси. Ты можешь помолиться за спасение моей души, когда я умру?

Она едва сдерживала рвущиеся из горла рыдания.

— Давай помолимся вместе, Эллиот.

Они начали читать «Отче наш», его дыхание постепенно стихало, губы едва шевелились.

— Отче наш, иже еси на небеси…

Эллиот замолчал, и его душа покинула бренное тело, но Франсин продолжала молиться за своего друга детства:

— …и остави нам долги наши, яко мы оставляем должникам нашим… но избави нас от лукавого…


Замок Кинраткейрн

Западная Шотландия


Лахлан заглянул на террасу, где днем обычно собирались женщины. Они подняли головы, увидев, что он вошел в комнату.

Радостно улыбаясь, Анжелика вскочила со своего места и подбежала к нему.

— Athair, — сказала она, назвав его отцом по-гаэльски. — А мы занимаемся с господином Вардлоу, но у мамы никак не получается правильно произносить слова. А господин Вардлоу сказал, никто не должен смеяться, когда она путает звуки. Хотя он говорит, что это очень забавно. Я очень стараюсь сдерживаться, чтобы не засмеяться. Но это у меня не всегда получается.

Взяв девочку на руки, Лахлан звонко чмокнул ее в щеку, а потом отпустил, погладив по спине.

— Ты просто молодец, малышка, — сказал он. — Мы не должны обижать маму. — Он посмотрел на учителя. — Как продвигается учеба? Вы довольны своими ученицами?

Фитцрой Вардлоу поднялся со своего места и поклонился ему.

— Она делают просто поразительные успехи, лейрд, — сказал он.