Однако Брюс сделал им обеим подарки. Джемайме он преподнес отрез роскошной ткани, походившей на расплавленное золото, вылитое на шелк, как бы искусно расписанный пером птицы.

Эмбер получила ожерелье из топазов и золота. Оба подарка были захвачены с одного голландского корабля, возвращавшегося из Ост-Индии.

Но на следующее утро Эмбер выскользнула из дома в черном плаще и в маске. На наемной карете она отправилась в дом Элмсбери. Полчаса все провели в детской, потом Эмили и Элмсбери вернулись в комнаты.

— Ну, а если кто-то узнает все про нас? — предостерег Карлтон.

Эмбер эти слова не испугали.

— Никто не узнает. Сэмюэль спит, а Нэн я велела сказать, что отправилась на примерку платья, чтобы не беспокоить его присутствием посторонней женщины в доме. — Эмбер улыбнулась ему. — О, я очень преданная жена, уверяю тебя.

— Ты бессердечная, эгоистичная кокетка, — заявил Брюс, — и я жалею тех мужчин, которые любят тебя.

Но Эмбер была так счастлива рядом с ним, что ничто не могло ее рассердить. Зеленые глаза вспыхивали огоньком, когда он глядел на нее, и Эмбер была готова простить ему что угодно. Она села на колени к Брюсу, обняла его за шею и прижалась губами к его гладко выбритой щеке.

— Но ведь ты любишь меня, Брюс, и я никогда не обижала тебя. Да я и не могла сделать тебе больно, даже если бы захотела, — добавила она, надув губки.

Он многозначительно поднял бровь и улыбнулся. Он никогда не придавал большого значения экстравагантным комплиментам, которые были в моде среди щеголей, и иногда Эмбер ревниво опасалась, не осыпает ли Брюс комплиментами других женщин. Например, Джемайму.

— Что ты думаешь о Джемайме? — спросила она.

— Ну, она очень хорошенькая и наивная, как фрейлина в первую неделю при дворе.

— Она без ума влюбилась в тебя.

— Я обнаружил, что сто тысяч фунтов или около того делают любого мужчину более привлекательным, чем он мог себе представить.

— Сто тысяч! Бог мой, Брюс! Какая куча денег! Когда Сэмюэль умрет, у меня будет шестьдесят шесть тысяч. Ты только представь себе, какая будет сумма, если эти деньги сложить вместе! Мы были бы богатейшими людьми в Англии!

— Ты забыла, дорогая, я не собираюсь жить в Англии.

— О, но ведь ты…

Он неожиданно встал, обнял ее и крепко поцеловал. У Эмбер сладко закружилась голова, и все разногласия испарились. Но он не услышал последнего: теперь ей удалось получить то, что он ценил больше всего, — деньги, и Эмбер решила сделать ставку на это. Если бы только он женился на ней! Если бы ей удалось получить его навсегда! Ей больше ничего не надо. Все остальное растает, как сосулька в жаркой печи.

В следующие два дня Эмбер не ездила в дом Элмсбери, ибо Брюс предупредил: если она не будет проявлять осторожность, ее разоблачат.

— Когда плывешь под фальшивыми парусами, — сказал он, — а я полагаю, ты этим и занимаешься, то следует помнить, что не составит большого труда выследить тебя. И если они тебя поймают, твои шестьдесят тысяч резко сократятся.

Эмбер согласилась, что он прав, и решила принять меры предосторожности.

Но когда Джемайма спросила ее, что она думает о лорде Карлтоне, то к щекам Эмбер прихлынула кровь, и ей пришлось наклонить голову, будто она поправляет подвязки.

— Что ж, он довольно красив.

— Я думаю, что нравлюсь ему, как вы полагаете?

— Почему ты так решила? — непроизвольно голос Эмбер прозвучал резко, но она тут же сменила тон. — Не следует слишком смело вести себя, Джемайма. Боюсь, люди подумают, что ты флиртуешь с ним, а ведь эти придворные джентльмены все одинаковы.

— Все одинаковы? В каком смысле?

Раздраженная глупостью Джемаймы, Эмбер резко ответила:

— Просто запомни: надо остерегаться, чтобы он не обидел тебя.

— Обидел? Ерунда! — презрительно фыркнула Джемайма. — Как он может меня обидеть, если я люблю его?

У Эмбер на мгновение возникло желание броситься на нее, схватить за волосы и ударить по лицу, но она сдержалась. Такой поступок разрушил бы образ, построенный ею с большим трудом и немало стоивший ей, и все это из-за какой-то глупой девчонки, которая была для него ничто. Тем не менее, их отношения стали прохладнее, и Джемайма, озадаченная, что могло вызвать такую перемену, начала снова называть ее «мадам».

На следующий день, когда Эмбер вернулась домой после посещения кого-то из многочисленных родственников Сэмюэля, она увидела Джемайму в вестибюле вместе с Картер. Обе были одеты на выход. Джемайма не пожалела косметики, надушилась и приклеила мушки, ее волосы были завиты. У желтого атласного платья было низкое декольте, такое низкое, что, казалось, ее маленькие круглые грудки в любой момент выскочат наружу. В прическе виднелись желтые розы, подкладка плаща тоже была желтой, а верх из черного бархата. Она небрежно накинула его на плечи, чтобы хоть немного прикрыться. Девушка походила на светскую придворную даму или же на городскую шлюху.

— Господь с тобой, Джемайма! — воскликнула Эмбер, пораженная видом своей падчерицы. — Куда это ты так нарядилась?

Глаза Джемаймы вспыхнули, голос звучал торжествующе:

— Лорд Карлтон обещал заехать за мной, мы собираемся покататься в Гаид-парке.

— Это ты попросила его об этом?

— Может быть, и я! Что из того? Если сидеть и ждать, то никогда не получишь того, чего хочешь!

Эти слова Эмбер сама когда-то сказала ей, но теперь Джемайма повторила их, забыв источник. Джемайма считала, что это она придумала, а Эмбер, движимая желанием досадить семейству Дэнжерфилдов, поощряла тогда протест Джемаймы против домашних традиций. И вот нынче ее советы обернулись против нее самой. Еще три месяца назад Джемайма ни за что не решилась бы попросить мужчину взять ее на прогулку. Эмбер и не думала восстановить справедливость, она просто стояла, с ненавистью глядя на Джемайму, и ее глаза сверкали негодованием. «О! Если бы только я не была замужем за ее отцом!» — подумала она в беспомощном гневе.

— Джемайма, ты глупо ведешь себя! Ты ведь не знаешь мужчин типа лорда Карлтона!

Джемайма вздернула подбородок.

— Прошу прощения, мадам, но я знаю — он красив, он восхитителен, он джентльмен, и я люблю его.

Губы Эмбер искривились. Она повторила слова Джемаймы, подражая ей с жестокой издевкой:

Он красив, он восхитителен, он джентльмен, и ты любишь его! Скажите пожалуйста, какая цаца! Имей в виду, если ты не будешь очень осторожной, ты потеряешь свою девственность!

— Я не верю вам! Лорд Карлтон не такой, как все! Кроме того, со мной поедет Картер!

— Так-то лучше! Ей бы лучше ни на шаг не отставать от тебя.

Эмбер настолько рассердилась, что, невзирая на отчаянные знаки и гримасы Нэн, могла бы наговорить гораздо больше, но тут послышался стук в дверь, и лакей впустил Брюса. Брюс снял шляпу и иронично улыбнулся, глаза его насмешливо блеснули, — он понял, что Эмбер и падчерица ссорятся.

«Черт его подери! — подумала Эмбер, — Мужчины всегда воображают, что они выше всех!»

— Какой сюрприз, миссис Дэнжерфилд. — проговорил он. — Я и не ожидал, что вы к нам присоединитесь.

— О, мадам не собирается ехать, — торопливо отозвалась Джемайма, — она только что вернулась.

— Вот как, — тихо ответил Брюс. — Извините, миссис Дэнжерфилд. Я бы с удовольствием взял вас с нами.

Эмбер внимательно посмотрела на него жестким, сияющим и хитрым взглядом, как у кошки.

— В самом деле с удовольствием, лорд Карлтон?

Она повернулась, взбежала по лестнице, но когда услышала, что за ними захлопнулась дверь, остановилась и поглядела вниз. Они уехали. Эмбер неожиданно подняла руку и что есть силы швырнула вниз веер, не ожидая, что здесь кто-нибудь мог быть. Но в этот момент появился лакей и с удивлением поднял глаза вверх. На одно мгновение она встретилась с ним взглядом и испугалась, а потом убежала прочь.

Эмбер была еще возбуждена, когда к ней вошел Сэмюэль — он закончил работу в конторе, где пробыл часа два. Она пылко поцеловала его, потом заставила сесть и пристроилась рядом на табурете, взяв его руки в свои. Несколько минут они болтали о всякой всячине, потом Эмбер нахмурилась и молча уставилась в пространство.

Он нежно погладил ее по блестящим атласным волосам.

— Ну что с тобой, моя дорогая? Что случилось?

— Ничего, Сэмюэль, ничего. О, я должна сказать тебе, Сэмюэль! Речь идет о Джемайме. Я страшно беспокоюсь за нее!

— Ты из-за лорда Карлтона?

— Да, из-за него. Всего час назад я встретила Джемайму в холле, она, оказывается, напросилась Карлтону поехать с ним в Гайд-парк!

Сэмюэль тяжело, устало вздохнул.

— Не могу понять, в чем дело. Ведь она была так хорошо воспитана. Мне иногда кажется, будто в самом воздухе появилась какая-то болезнь, и молодые люди заражаются ею. Нет, не все, конечно, — добавил он, улыбнувшись. — Я не думаю, что лорд Карлтон заинтересовался ею всерьез, — Джемайма не относится к тому типу женщин, с которыми он привык иметь дело, и я полагаю, что если она оставит его в покое, то лорд Карлтон о ней больше и не вспомнит.

— Вот именно, и не вспомнит, — с энтузиазмом согласилась Эмбер.

— Не знаю, что тут делать…

— А я знаю, Сэмюэль! Ты должен как можно скорее выдать ее замуж за Джозефа. Каттла, прямо сейчас же. Пока не произошло что-то ужасное!

Глава двадцать девятая

После описанного разговора отношения Джемаймы с мачехой совсем испортились, ибо Джемайма безошибочным женским чутьем сразу поняла, отчего отец внезапно и безотлагательно решил выдать ее замуж за Джозефа Каттла. То, что именно Эмбер настояла на этом браке, было, пожалуй, единственным ее поступком, заслужившим одобрение всех Дэнжерфилдов, потому как роман Джемаймы с кавалером их очень встревожил. Они видели в этом дурное влияние мадам и считали, что такого никогда бы не произошло, если бы Эмбер не подавала плохого примера. Брюс, однако, был немного удивлен, когда Эмбер сообщила ему о подписании брачного контракта и о том, что венчание назначено на тридцатое августа — через сорок дней после помолвки.