— Господь с вами, мэм! Чего же вы еще хотите? Вскоре пришел преподаватель пения, за ним — учитель танцев, который показывал ей па менуэта, нового танца, завезенного из Франции, — все молодые люди старательно разучивали его. А тем временем Иеремия топал по гостиной, таская ведра с горячей водой и наполняя деревянную кадушку: хозяйка собиралась принимать ванну.

Нэн вымыла Эмбер волосы, насухо вытерла их, подняла наверх и заколола полудюжиной шпилек. Было почти десять часов, вышло солнце, впервые за много дней. Эмбер наслаждалась горячей водой, доходившей ей до плеч, ароматной мыльной пеной, когда раздался стук в дверь.

— Меня нет дома! — крикнула Эмбер вдогонку Нэн. Она не желала нарушать своих планов в этот день, кто бы ни пришел.

Нэн вернулась через секунду.

— Это милорд Элмсбери, мэм.

— О, ну пусть войдет.

Прошлой осенью Элмсбери недолго оставался в городе, но недавно снова приехал на весеннюю сессию парламента и часто навещал Эмбер, хотя деньги больше не предлагал. Но для нее деньги не имели большого значения — она очень любила Элмсбери.

— Он пришел один?

— Нет, с ним еще какой-то джентльмен, — и Нэн закатила глаза, на нее вообще нетрудно было произвести впечатление.

— Пусть подождут в гостиной. Я — скоро. Она встала и начала вытираться полотенцем. Из гостиной доносились голоса мужчин, раскаты смеха Нэн. Эмбер накинула на себя зеленый атласный халат, вытащила шпильки из еще влажных волос и несколько раз провела по ним гребнем, потом надела туфли из бычьей кожи с золотым рисунком и собралась выйти. Но потом вернулась. Ведь граф мог прийти с каким-нибудь важным для нее человеком. Она чуть припудрила лицо, прикоснулась пробкой от флакона духов к вискам, запястьям и к шее, провела кармином по губам. Потом, приспустив вырез халата, чтобы стала видна грудь, подошла к двери и открыла ее.

В гостиной, прислонившись к камину, стоял Элмсбери, а рядом в кресле сидел Брюс Карлтон.

Глава двадцатая

Он быстро поднял голову, когда Эмбер вошла в гостиную, их взгляды встретились. Она стояла неподвижно, держась за притолоку, и не отрываясь глядела на него. Голова у нее закружилась, сердце отчаянно стучало, на нее словно нашло оцепенение, лишившее способности двигаться и говорить. Он поклонился, а Эмбер стояла, дрожа всем телом, и беспомощно глядела на него.

Ее выручил Элмсбери. Он подошел, чмокнул в щеку, слегка обнял за талию.

— Ну, что скажете, милочка? Этот негодяй вчера пришвартовался!

— В самом деле? — слабым голосом спросила Эмбер.

Брюс улыбался, он оглядел ее с головы до ног.

— Моряк пришел домой с моря, — шутливо заявил Элсмбери.

— Чтобы остаться?

— Нет… во всяком случае, ненадолго. Эмбер, мы сможем сегодня выйти в город.

Она удивленно поглядела на Элмсбери, забыв, что сообщила ему о своих планах насчет дня рождения сына.

— Да, конечно, но мне надо одеться.

Она вернулась в спальню вместе с Нэн, и, когда дверь закрылась, прислонилась к ней, зажмурила глаза и почувствовала полное изнеможение, будто закончила тяжелую физическую работу. Нэн встревоженно посмотрела на нее.

— Господи, мэм, что с вами? Вы выглядите больной. Это кто, ваш муж?

— Нет, — Эмбер встряхнула головой, шагнула к туалетному столику, но ноги не держали ее, они были словно ватные. — Достань мне новое платье, которое только что закончила мадам Дрелинкорт.

— Но, мэм, снова пошел дождь. Вы его испортите.

— Неважно, — возразила Эмбер. — Делай то, что тебе говорят! — Но тут же извинилась. — О Нэн, прошу прощения. Я сама не знаю, что со мной происходит.

— Я тоже не понимаю, мэм. Мне, наверное, не нужно сопровождать вас сегодня?

— Нет, сегодня не нужно. Лучше останься дома и почисти серебро. Я заметила вчера вечером грязь на посуде.

Пока она красилась перед зеркалом, а Нэн укладывала ей волосы, волнение немного утихло, кровь в жилах потекла ровнее, и ощущение счастья сменило первоначальный шок от встречи. Она нашла Брюса красивее, чем прежде, и сердце Эмбер наполнилось безотчетным восторгом, как тогда, при первой встрече в Мэригрин. Прошедшие два с половиной года растворились и исчезли, все, что было в жизни, потеряло смысл и важность, показалось скучным.

Новое платье из бархата цвета ликера шартрез гармонировало с туфлями и чулками, плащ с капюшоном цвета топаза подчеркивал богатый медовый оттенок ее глаз и волос. На шею Эмбер надела топазовое украшение, подарок Рекса, потом подхватила большую муфту и пошла к двери, но Нэн остановила ее:

— Когда вы вернетесь домой, мэм?

— Не знаю, — небрежно ответила Эмбер, обернувшись. — Может быть, я немного опоздаю.

На лице Нэн она прочитала осуждение и поняла, что та ревнует и что Эмбер не должна ехать к ребенку с другим мужчиной, особенно с тем, кто произвел столь сильное впечатление.

— А как же капитан Морган?

— К дьяволу капитана Моргана! — отрезала Эмбер и пошла туда, где ее ждали Элсмбери и Брюс.

В карете вокруг Эмбер громоздилась груда покупок в яркой упаковке. Элмсбери неожиданно щелкнул пальцами:

— Я совсем забыл, что обещал сегодня приехать на игру в теннис с Сэдли! Хорошо, что вовремя вспомнил!

С этими словами он вышел из кареты и весело улыбнулся им. Брюс засмеялся и хлопнул его по плечу, Эмбер послала воздушный поцелуй, и карета покатилась по улице.

За их спиной граф и Нэн обменялись взглядами.

— Что ж, — произнес граф, — ничто так не укрепляет любовь, как долгое морское плавание.

Он забрался в свою карету и поехал в противоположную сторону. Эмбер обернулась к лорду Карлтону.

— Брюс! Неужели это ты, не верю своим глазам! Ведь столько времени прошло… о, дорогой мой, целых два с половиной года!

Она сидела, прижавшись к нему, из ее глаз будто струился волшебный свет. Брюс нежно обнял ее за талию. Он наклонился и страстно поцеловал ее в губы. Эмбер ответила на его поцелуй отчаянно и самозабвенно, не осознавая, где находится. Ее жажда раствориться в нем, оказаться сокрушенной и смятой не знала границ. Поэтому она испытала некоторое разочарование, когда Брюс отпустил ее, будто прервался чудный сон, но он улыбнулся и ласково провел пальцами по лицу Эмбер.

— Ты просто очаровательная плутовка, — тихо сказал он.

— Ты так считаешь? Правда? А ты думал обо мне там, в море?

— Я много думал о тебе, гораздо больше, чем предполагал. И беспокоился о тебе. Боялся, что кто-нибудь отнимет у тебя деньги…

— Ну что ты! — запротестовала она. Эмбер скорее умерла бы, чем рассказала о своих злоключениях. — Я хорошо выгляжу? — И она сделала жест рукой, указывая на дорогую одежду, карету и вообще победу над всем миром. — Я могу сама себя содержать, правда.

Он усмехнулся, и если догадался о ее преувеличениях, то не подал виду.

— Похоже, что так оно и есть. Мне надо было самому понять твои способности, их у тебя столько, что хватило бы на десятерых женщин.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она кокетливо.

— Сама прекрасно знаешь, не буду расхваливать тебя больше. Скажи мне, Эмбер, как он выглядит? Он крупный?

— Кто? — с удивлением взглянула на него Эмбер, думая, что он говорит о Рексе Моргане. Потом они оба рассмеялись. — Ах, ты говоришь о нашем сыне! О Брюс, погоди, сам скоро увидишь его! Он стал такой большой, что мне его не поднять. И такой красивый! Он очень похож на тебя: тот же цвет глаз, и волосы становятся все темнее. Ты влюбишься в него! Но если бы ты видел, какой он был сначала. Боже мой, какой страх! Я почти рада, что тебя тогда не было…

При этих словах они оба посерьезнели.

— Прости, дорогая. Я очень сожалею, что оставил тебя одну. Ты должна была возненавидеть меня за то, что я бросил тебя.

Эмбер положила руку поверх его руки, и ее голос зазвучал тихо и нежно.

— Я не испытываю к тебе ненависти, Брюс. Я люблю тебя и буду любить всегда. И я рада, что родила его, — он стал частью тебя, и пока я носила его, я не чувствовала себя такой одинокой, как была бы без него. Но я не желаю больше иметь детей, это занимает слишком много времени. Может быть, когда я состарюсь и мне будет все равно, как я выгляжу, тогда, возможно, заведу еще.

Он улыбнулся:

— И когда же это будет?

— О, когда мне будет за тридцать. — Она сказала это так, будто ей никогда не будет тридцати. — Но расскажи мне, чем ты занимался. Что там, в Америке? Где ты жил? Я хочу знать все.

— Я жил на Ямайке. Это остров, но я и на материк плавал. Знаешь, Эмбер, это чудесная страна, дикая, пустая и нетронутая, какой была Англия тысячу лет назад. И земля эта ждет, чтобы кто-то пришел и взял ее. — Брюс смотрел прямо перед собой и говорил тихим голосом, будто сам себе. — Эта страна больше, чем можно себе представить. В Вирджинии плантации тянутся от берега вглубь на сотни тысяч акров. Там водятся дикие лошади и огромные стада других животных, и они принадлежат тому, кто их поймает. В лесах множество оленей, и каждый год туда прилетают тучи диких голубей. Их так много, что неба не видно. Там столько добра, что одной Вирджинии достаточно, чтобы прокормить всю Англию, и все будут сыты, как никогда в жизни. Почва столь богата, что какое бы растение ни посадил, оно растет, как сорняк, буйно и обильно. Страна захватывает вовбражение, никогда и не мечтал о таком… — он взглянул на Эмбер, и в его глазах сверкнул огонек одержимости.

— Но ведь это не Англия!

Он засмеялся.

— Нет, не Англия, — согласился он. — Это не Англия.

Для Эмбер вопрос об Америке был решен, и они заговорили о другом, о его приключениях на море. Брюс рассказал, что жизнь на море тяжелая и неприятная. Ничего не может быть хуже, чем оказаться на много недель отрезанным от мира в компании одних мужчин, но каперство — не очень опасное дело и прямой путь к обогащению. Вот почему многие моряки предпочитают плавать в каперских экспедициях, а не служить в королевском флоте или на торговых судах. И сейчас Темзу заполняли суда с товарами, только что прибывшие в порт, и еще многие приходили ежедневно.