Эта мысль подбодрила Грегора, и он, повеселев, поскакал дальше, к повороту дороги, но тут ему резким окриком пришлось остановить коня. Легкий фаэтон глубоко увяз в грязи у обочины. Пассажир и его кучер стояли рядом с экипажем. Пассажир, мужчина средних лет в светло-коричневом легком пальто, поднял ногу и пнул колесо фаэтона.

Грегор рассмеялся.

Мужчина оглянулся и был крайне удивлен, увидев Грегора.

– Жаль, что вам пришлось стать свидетелем этого безобразия, – сказал он, подходя к Грегору и протягивая ему руку. – Позвольте представиться. Я сэр Генри Лаунден.

Его рукопожатие было крепким и уверенным, серые глаза смотрели ясно и открыто. На висках у сэра Лаундена пробивалась седина, а когда он рассмеялся, в уголках глаз собрались тонкие морщинки.

Грегор улыбнулся:

– Добрый день. Простите, что остаюсь в седле, но земля уж очень неприветлива.

Сэр Генри удрученно покачал головой, указав на свои испачканные в грязи сапоги.

– Мне самому следовало бы отправиться в путь верхом, а не в этой таратайке, но при всем том я очень рад, что встретил вас. Мы торчим здесь уже целый час, и ни один человек не проехал по дороге. Я уж подумывал, не придется ли тащиться пешком четыре мили до Эддингтона.

Грегор глянул на покрытую грязью дорогу:

– Настоящее болото, черт побери, а?

Мужчина кивнул и заметил:

– Другая сторона дороги будет потверже. Нам следовало это проверить до того, как мы увязли.

– Я вот думаю, достаточно ли эта более твердая полоса широка, чтобы на ней уместилась пара колес?

Грегор слышал, что карета приближается к ним. Едва она показалась из-за поворота, как он понудил коня встать поперек дороги. Чамберс с одного, взгляда оценил положение и остановил карету.

Дверь кареты распахнулась, и наружу почти вывалился Рейвенскрофт, не обращая внимания на слякоть и грязь.

– Мистер Уэст! – Голова мисс Платт высунулась из окна. – Будьте осторожны! Клянусь, вы промочите ноги. Мы застряли? Надеюсь, нам не придется выходить из кареты и дальше идти пешком, у меня нет подходящей обуви, а юбки мои превратятся в лохмотья. Мистер Уэст, подумайте, как это ужасно – передвигаться пешком втасую погоду!

Она вернулась на место, но голос ее не умолкал, однако теперь сентенции мисс Платт были обращены к Венеции. Рейвенскрофт подошел к Грегору, в глазах его было выражение невероятной муки.

– Маклейн, нам следует поменяться местами. Вы согреетесь в теплой, удобной карете, а я испытаю то, что довелось испытать вам. Холод, надо сказать, весьма чувствительный, и…

– Нет, – бросил Грегор и обратился к сэру Генри: – Если вы поможете нам перебраться через эту грязь, мы, само собой, довезем вас до Эддингтона. Там вы наймете верховую лошадь и продолжите вашу поездку.

– Это было бы замечательно. – Сэр Генри устремил на Грегора страдальческий взгляд: – Видите ли, я очень, очень спешу, а в таких случаях, как правило, возникают непредвиденные препятствия, вы не находите?

– Совершенно с вами согласен, – усмехнулся Грегор.

– Милорд! – воззвал Чамберс со своего высокого кучерского насеста. – Быть может, леди выйдут из кареты? На дороге скользко, мы можем перевернуться.

– Ты прав. Я им помогу, – сказал Грегор, подошел к карете и открыл дверцу. Ворвавшийся внутрь дневной свет посеребрил глаза Венеции. Грегор протянул ей руку: – Вам придется постоять в сторонке несколько минут, пока мы проведем карету через этот участок дороги.

Она чуть помедлила, потом кивнула и подала ему руку. Легкое прикосновение ее пальцев словно обдало Грегора жаром. Он сжал руку Венеции, она сделала шаг к двери, и на мгновение глаза их встретились.

Не задумавшись ни на секунду, Грегор обнял Венецию за талию, поднял и, прижав к себе, отступил на шаг от кареты. Венеция залилась румянцем, она выдохнула: «Грегор!» – и бросила смущенный взгляд на окружающих.

Ее смущение победило приступ желания у Грегора, и он, поставив Венецию на землю, неохотно отошел в сторону.

Что касается окружающих, то никто из них не сказал ни слова. Рейвенскрофт насупился, Чамберс и грум сэра Генри с подчеркнутым усердием занялись своим делом, а сэр Генри отвернулся, но в глазах у него промелькнуло сочувственное понимание.

Грегор слегка поклонился Венеции со словами:

– Я не хотел, чтобы вы испачкали обувь. Здесь очень грязно.

Венеция опустила глаза. Грегор тоже посмотрел вниз и увидел, что поставил Венецию прямо в лужу.

Венеция подобрала юбки и сделала несколько шагов к обочине; грязь смачно чавкала у нее под ногами.

– Я ценю ваши усилия, Маклейн.

– Э-эй, лорд Маклейн! – раздался голос мисс Платт, которая стояла в дверях кареты с явным намерением прыгнуть к нему в объятия. – Я готова выйти из кареты!

Венеция не удержалась от смеха, который поспешила замаскировать кашлем.

Грегор послал ей полный ярости взгляд, потом бросил через плечо Рейвенскрофту:

– Мистер Уэст, помогите мисс Платт.

– Я? Но…

Грегор соответственно глянул и на него. Юнец поперхнулся, но совладал с собой и сказал:

– О да, конечно.

Он прошлепал по лужам к карете на расстояние вытянутой руки и протянул мисс Платт кончики пальцев.

– Я не могу выйти, – растерянно пробормотала она. – Здесь грязь.

Рейвенскрофт опустил руку.

– Понятно. – Он обратился к Грегору: – Мисс Платт предпочитает остаться в карете и перевернуться вместе с ней.

– Я этого не говорила! – обиделась мисс Платт.

Рейвенскрофт снова протянул руку – с того же расстояния.

Вынужденная действовать, мисс Платт вскоре уже стояла рядом с Венецией на обочине; ноги у обеих были мокрые и грязные.

Грегор присоединился к Чамберсу, Рейвенскрофту и сэру Генри.

– Если мы будем очень медленно и осторожно подталкивать карету, нам удастся провести ее так, чтобы она не соскользнула с дороги.

– Это может сработать, – согласился сэр Генри. – Когда мой экипаж начал скользить, я сдуру придержал лошадей и колеса увязли в грязи.

Грегор кивнул и сказал:

– Итак, у нас имеется план.

– Прошу прощения, – подала голос Венеция. – Я не стала бы действовать таким образом.

– А как бы вы предложили поступить? – спросил Грегор, не обращая внимания на удивленный взгляд Рейвенскрофта.

– Если вы станете двигаться медленно, колеса могут увязнуть. Я предложила бы как можно быстрее двигаться.

На сэра Генри это произвело впечатление.

– А ведь она права. Скорость не даст колесам увязнуть.

Подумав, Грегор сказал:

– Принимаем совет Венеции. Чамберс, гони лошадей по прямой как можно быстрее. Сэр Генри, пусть ваш слуга бежит рядом с крайней лошадью в упряжке и подбадривает ее. Сам сэр Генри, Рейвенскрофт и я будем поддерживать задок кареты, чтобы она не съехала с дороги.

Как только Грегор, Рейвенскрофт и сэр Генри заняли соответствующие позиции, Чамберс погнал лошадей.

Большая карета тронулась с места и покатилась вперед. Слуга сэра Генри придерживал головную лошадь под уздцы, громко понукая ее.

Слава Богу, что решили принять совет Венеции. Лошади тянули хорошо, карета продвигалась быстро, и через считанные минуты жидкая грязь осталась позади, а впереди расстилалась уже более твердая и ровная дорога.

Чамберс остановил экипаж.

Грегор посмотрел на Венецию, на лице у нее было написано облегчение. Неожиданно для себя он подмигнул ей. Она подмигнула в ответ.

Сэр Генри громко выдохнул и прислонился к задку кареты.

– Это было нечто, скажу я вам! – Он усмехнулся, – Хотел бы я, чтобы вы все были тут, когда я пытался проехать по тому же самому месту. Просто… – Он вдруг замолчал и выпрямился. – В чем дело? Мне показалось, будто карета движется вбок.

Как бы в ответ на его слова карета немного качнулась.

– Чамберс! – рявкнул Грегор.

Грум обернулся:

– Милорд?

– Вы тронули с места?

– Нет, милорд. Мы стоим на месте твердо, как…

В этот момент карета снова качнулась, и одновременно послышался чей-то сдавленный вскрик.

– Боже милостивый! – произнес сэр Генри, отступая от покачивающейся кареты. – В чем дело, что, в когте концов, происходит?

– Ох, нет! – воскликнула Венеция, бросилась к карете и ухватилась за ремни на задней ее части, лихорадочно пытаясь их развязать.

Рейвенскрофт нахмурился:

– Венеция, что ты делаешь?

Грегор ухватился за верхний ремень и отвязал его. Чемоданы начали валиться на землю. Тот, который Венеция согласилась по просьбе мисс Хиггинботем захватить с собой в Лондон, перекатился набок и раскрылся. Из него вместе с ворохом шелковых платьев, туфель и прочих предметов одежды выпала вверх ногами прямо В большую лужу мисс Элизабет Хиггинботем.

– Элизабет! – воскликнули в один голос Венеция и сэр Генри, после чего уставились друг на друга, округлив глаза.

– Я… я… я вся в грязи! – прорыдала мисс Хиггинботем.

Жидкая грязь стекала с ее золотых кудрей, пропитала ее: платье сверху донизу. Лепешки грязи налипли на белую кожу, и даже подбородок был в грязи.

Ко всеобщему удивлению и потрясению, сэр Генри Лаунден опустился на колени в лужу, заключил Элизабет в объятия и страстно поцеловал.


В тот же день, хоть и гораздо позже, сквайр осознал всю глубину погружения своей дочери в то, что он охарактеризовал как «крушение жизни». Он следовал за тяжелой каретой миссис Блум, раздраженный недостатком скорости передвижения. Из-за этого им, чего доброго, придется смириться с необходимостью провести еще одну ночь в гостинице, что огорчало сквайра до крайности. Он мечтал очутиться в собственном городском доме на собственной удобной постели и чистых простынях после ужина, приготовленного собственным поваром, уроженцем графства Йорк, где мистер Хиггинботем родился и вырос. Дома при нем оказалась бы и его дочь, в полной безопасности, разлученная с неподходящим избранником, и жизнь вошла бы в свою колею.