– Спасибо, мисс. Вы очень добры. – Элси направилась к двери. – За подносом я зайду через часок.

Венеция поела, достала книгу о Римской империи и устроилась с ней в кресле у окна. Она попробовала читать, но не могла сосредоточиться. Солнечный свет проникал в комнату через волнистое стекло, наполняя ее чудесным теплом, а снизу, из общего зала, доносились голоса собравшихся там людей. Венеция пыталась различить отдельные слова, но так и не смогла.

Она задремала, но ненадолго и, очнувшись, почувствовала беспокойство. Не может же она вечно сидеть взаперти. Вчера вечером, она спряталась у себя в спальне, сославшись на головную боль, потом спала, а когда проснулась, притворилась, будто все еще спит, заметив, что Элизабет совершает свой утренний туалет перед выходом к завтраку.

Венеция с тоской уставилась на дверь. Скоро все начнут собираться к обеду, переговариваясь и смеясь, в то время как она сидит у себя в комнате, словно тяжелобольная. Надо собраться с духом, спуститься вниз и встретиться как ни в чем не бывало с Грегором и остальными обитателями гостиницы.

Она неохотно оделась. С завистью посмотрела на два отлично выглаженных платья Элизабет, переброшенных через спинку стула. Опустив глаза, глянула на свое измятое розовое платье и вдруг ощутила острый приступ тоски по родному дому с его уютом и комфортом, по собственной кровати, по услугам своей горничной, а в особенности – по замечательным прогулкам верхом в парке. Отмахнувшись от этих немилосердных размышлений, Венеция заколола шпильками волосы и уже повернулась к двери, как вдруг услышала какой-то шум во дворе. Она подошла к окну. Почти весь снег растаял, всюду была грязь, за исключением нескольких дорожек, покрытых льдом. Венеция простояла у окна несколько минут и увидела, как во двор въехала карета Рейвенскрофта, управляемая Чамберсом. Мистер Тредуэлл верхом на лошади сопровождал карету.

Ну что ж, теперь, когда снега практически нет, а карету починили, они могут уехать. Венеция испытала чувство облегчения, но вместе с тем ей стало грустно. Что будет дальше с ней и с Грегором? Этого она не знала, зато знала другое: она хочет уехать как можно скорее.

Она вышла из комнаты и стала спускаться с лестницы. В голове вертелось множество допросов, на которые пока не было ответа. Дело не только в необъяснимой вспышке страсти между ней и Грегором.

Когда они только-только приехали в эту гостиницу и до Венеции в полной мере дошло насколько гнусно обманул ее Рейвенскрофт, она без особого беспокойства подумала, что выход из положения непременно найдется и репутация ее не пострадает. Однако снежная буря задержала их здесь на более долгое время, чем она ожидала, а далее положение осложнилось появлением в гостинице сквайра и его дочери: связи мистера Хиггинботема в Лондоне нельзя было не принимать во внимание.

Ей грозит опасность. Если она вернется в Лондон сейчас и встретит сквайра или его дочь на каком-нибудь приеме, а они тотчас сообразят, что Венеция путешествовала под именем мисс Уэст с двумя неженатыми мужчинами, она будет изгнана из светского общества, прежде чем успеет сосчитать до десяти.

Мысль о том, что она превратится в парию, была для Венеции невыносима. Она любила Лондон и свою жизнь в этом городе.

Голоса, доносившиеся из общего зала, означали, что там уже все собрались. Глубокий голос Грегора перекрывал все прочие. Какая досада, что она вынуждена предстать перед ним в измятом платье! Ну почему судьба так несправедлива, почему именно в самые важные моменты жизни мало кому удается выглядеть прилично и быть одетым так, как того требуют обстоятельства?

Впрочем, лучше пройти через это как можно скорее. Венеция вздохнула и открыла дверь. Рейвенскрофт немедленно бросился к ней и крепко сжал ее руку.

– Венеция! Я должен поговорить с тобой, извиниться за…

Мисс Платт уцепилась за его локоть и взволнованно затараторила:

– Мисс Уэст… Венеция… я так рада, что вы чувствуете себя лучше!

Повернувшись к мисс Платт плечом, Рейвенскрофт полушепотом сказал Венеции:

– Нам надо поговорить.

Венеция кивнула, потом повернулась и сделала реверанс сквайру, который не слишком приветливо спросил, хорошо ли ей спалось.

Она вежливо что-то пробормотала в ответ и посмотрела на Грегора, который стоял у стола. Впервые после их приезда он выглядел не столь тщательно одетым, как обычно. Галстук сбился набок, на локтях сюртука образовались пузыри, волосы растрепаны, глаза усталые. Впрочем, Грегор и в таком виде был упоительно хорош, и Венеция почувствовала болезненный укол в сердце, словно утратила нечто очень для нее важное.

Мисс Платт взяла Рейвенскрофта под руку.

– Вы должны отдохнуть, дорогой мой! Присядьте на диван.

Она почти силой увлекла его за собой – к немалому облегчению Венеции.

В ту же секунду к Венеции подошла миссис Блум и, приобняв ее, повела к столу.

– А вот и вы, дорогая! Неудивительно, что вы проспали так долго после трудного дня.

– Я чувствую себя лучше, – сказала Венеция, болезненно ощущая на себе взгляд Грегора, который, стоя рядом со сквайром, следил за каждым ее движением.

Она старалась не смотреть на него, однако ощущала на себе его взгляд столь же остро, как вчера ощущала его прикосновения.

Грегор наблюдал за тем, как Венеция, слегка наклонив голову, слушает, что говорит ей миссис Блум. Она выглядела такой же усталой, каким он чувствовал себя. И была неспокойна, Грегор догадывался об этом по ее порывистым движениям.

Грегор бросил взгляд на Рейвенскрофта – тот был весьма мрачен. К счастью, этот идиот все утро избегал Грегора.

Будь проклят его болтливый язык! Одним ударом болван едва не разрушил все.

Само собой, Грегор тоже заслужил свою долю упреков за неподобающее поведение. Он подошел дьявольски близко к черте, разделявшей его и Венецию. Не рассчитал, что она окажется такой восхитительной, что теперь его будет неудержимо тянуть к ней, поскольку пьеса осталась не доигранной и завершение спектакля неотвратимо.

Он старался не обращать на Венецию внимания, однако поймал себя на том, что не сводит с нее глаз. В этот момент она легким движением руки отвела со щеки шелковистую прядь волос. Это немного развлекло и даже насмешило. Венеция не успела привести в должный порядок пышную массу своих кудрей, а может, у нее, как всегда, шпилек не хватило, но, во всяком случае, волнистые пряди, отделившись от прически, упали ей на плечи и спину. Стоит ли беспокоиться об одном локоне? А волосы у нее длиннее, чем он представлял себе. Распусти она их свободно, концы их, вероятно, коснулись бы талии.

Размышления увлекательные, но запретные. Грегор отвернулся, и на глаза ему попался Рейвенскрофт, который смотрел на Венецию со страстным обожанием. Грегор снова перевел на нее взгляд, и в эту минуту на Венецию упал солнечный свет. Ее светлая кожа была слегка загорелой, а почти незаметные веснушки на переносице прямо-таки умоляли о поцелуе.

Он вдруг осознал, почувствовал всем сердцем, что Венеция вполне заслуживает той высокой степени восхищения, с которой любуется ею Рейвенскрофт.

Прошедшей ночью Грегор много и долго думал о том, что произошло между ним и его подругой. Он не мог больше делать вид, будто ничего плохого не произошло. Даже если бы он, Грегор, не утратил вчера контроль над собой, репутация Венеции не просто под угрозой. Дело обстоит гораздо хуже. Грегор почти не сомневался, что дочь сквайра завоюет Лондон штурмом. Ее красота и семейные связи сделают Элизабет Хиггинботем самой заметной дебютанткой сезона, сквайра и его дочь станут везде приглашать. Избежать встречи с ними невозможно, это лишь вопрос времени, а Венеция скоро появится в обществе.

Она заслуживает лучшей участи. Тем не менее Грегор понимал, что и он окажется замешанным в эту нелепую историю, так же как и Рейвенскрофт, если этот дуралей не успеет удрать на континент ради того, чтобы избежать встречи с лордом Алстером на дуэли.

Они все оказались в трудном положении, и существует единственный способ спасти Венецию: жениться на ней.

Даже теперь, после долгих размышлений, сердце у Грегора болезненно сжималось при этой мысли. Он никогда не предполагал жениться таким вот образом, но иного выхода нет.

Грегор решил после обеда встретиться с Венецией наедине и сообщить ей о своем решении.

– Лорд Маклейн? – окликнул его сквайр, испытующе глядя на Грегора.

– Прошу прощения. Я задумался.

Сквайр перевел взгляд на Венецию, затем снова на Грегора.

– Понятно. Я хотел сказать, что если мы объединим наши усилия, то сможем уехать завтра.

Грегор старался не смотреть в сторону Венеции.

– Превосходная мысль. Мне тоже хотелось бы уехать как можно скорее.

– Я думаю точно так же. Мы могли бы оставить в гостинице часть багажа, а джентльмены поедут верхом рядом с единственной исправной каретой.

Грегор кивнул.

– Так мы доберемся до ближайшего города, – сказал он, – наймем там еще карету, отправим ее сюда за оставленным багажом, а сами продолжим путь.

– Полностью с вами согласен.

В комнату влетела взволнованная миссис Тредуэлл.

– Господи, ну это просто конец света!

– Что случилось? – спросила миссис Блум.

– У Элси снова разболелся зуб, и она не может приготовить обед.

– Бедняжка! – сказала Венеция. – Может, мне пойти к ней?

– Что вы, мисс Уэст, в этом нет никакой необходимости. Я дала ей лауданум и приложила к животу печеную луковицу, чтобы унять боль. Завтра утром она встанет здоровехонькая, вот увидите.

Венеция надеялась, что печеная луковица не воспрепятствует действию целебного корешка в мешочке на шее у Элси.

– Она сейчас спит?

– Да. А я только сейчас сообразила, что, кроме Элси, некому приготовить обед.

– А вы, миссис Тредуэлл? – нахмурившись, спросил Рейвенскрофт.

Миссис Тредуэлл весело рассмеялась: