Наконец, поставив последнюю подпись на бумаге, я жму всем руки и говорю, что рад сотрудничеству. Я и вправду рад, но только переговоры затянулись, а я волнуюсь за свою девочку, хотя видимых причин волнения нет. Включив телефон, начинаю получать смс-сообщения. Одно из них заставляет меня тут же набрать руководителя отдела безопасности, выйти из кабинета и сказать, чтобы секретарь отменила все встречи на сегодня, потому что меня на месте не будет.

Я предполагаю, что расчет Богдана застать меня врасплох. Надежда на то, что я приеду за Женей, едва пойму, что ее номер телефона не отвечает. Как и номер матери. Это я проверил сразу же. Женя отключена, домашний номер ее мамы не обслуживается, а мобильный так же недоступен. Я договариваюсь с Никитой, начальником отдела безопасности, о сборе парней, прошу его взять все, что нужно, а после мы выдвигаемся в путь.

Подъезжать прямиком к дому матери Жени рискованно, поэтому мы останавливаемся, не доезжая к нему. Я узнаю о наличии черного хода, но его нет, поэтому единственное решение — крыша, куда можно добраться через соседние подъезды. Так ребята и делают. Получив сигнал о том, что они на месте, я подъезжаю к дому, проверяю наличие кобуры с пистолетом и выхожу из машины, направляясь к дому. Знаю, что в этот момент Богдан или кто-то, кто ему помогает, наверняка наблюдают за мной, поэтому стараюсь вести себя встревоженно, а не уверенно, все же я еду к женщине, которая не берет трубку.

У двери я останавливаюсь. Знаю, что парни пойдут за мной спустя несколько минут после того, как я окажусь внутри квартиры, но что-то мне кажется подозрительным. Слишком тихо, спокойно, будто ни Жени, ни ее матери в квартире нет. Нажав на дверной звонок, жду, когда мне откроют, но ничего не происходит. Дергаю ручку двери и она поддается, дверь распахивается, а я оказываюсь в прихожей. Здесь слишком тихо, а еще темно, я пытаюсь что-либо рассмотреть, зажигаю свет, но ничего нет. Вокруг разбросаны вещи, в гостиной стоит два стула и веревки, а на кухне валяются ножи и чашки.

Они были здесь. Возможно даже несколько минут назад они все еще были здесь, а сейчас тут пусто и о пребывании здесь женщин и тех, кто их держал, напоминает лишь беспорядок в квартире. Я достаю телефон и звоню Никите. Прошу осмотреть территорию вокруг на предмет чего-то подозрительного. Естественно, он ничего не замечает. Все, как я и думал. Или Богдан предвидел то, что Женя меня предупредила, или в последний момент решил перестраховаться и мне остается только ждать, когда он позвонит и сообщит свои требования, потому что до того времени я не имею представления, где их искать.

Спустившись вниз и рассевшись по машинам, набираю Сергея. Знаю, что его все еще нет в России, но он единственный, кто может помочь со связями с детективами. Отвечает Сергей не сразу и только потом я понимаю, что у него сейчас почти четыре утра. Извинившись за столь ранний звонок, перехожу к делу, описываю ситуацию, после чего меня просят подождать и сбрасывают звонок.

Я жду. Выкуриваю одну, затем другую сигарету, хотя в последнее время тяга к ним иссякла. Нервы дают о себе знать: я не знаю ни что с Женей, ни где она. Ожидание затягивается, парни в машине не знают, что делать, а я не имею ни малейшего понятия, стоит ли их отпускать. Через полчаса мой телефон взрывается трелью звонка. По ту сторону — Сергей.

Я тут же беру трубку и слышу:

— У тебя есть парни? Собирайся, я знаю, куда везут твою Женю и ее маму.

Мне на телефон приходят координаты, и мы выдвигаемся. Едем как можно быстрее, потому что нам необходимо быть там первыми. Каждые десять минут мне сбрасывают местоположение их автомобиля, и я понимаю, что нам таки удается добраться туда первыми. Это заброшенное здание некогда бывшего завода. Спрятать здесь автомобиль не представляется возможным, поэтому едва мы добираемся, машины отгоняет несколько наших парней. Мы же сосредотачиваемся по всему периметру и принимаем выжидательную тактику.

Звук мотора автомобиля оповещает нас о прибытии машины. Мы напрягаемся и скрываемся в своих укрытиях. Слышится ругань, маты, после чего на территорию входит несколько парней, моя Женя и ее мама. Я напрягаюсь, но приказываю себе сидеть на месте. У них оружие и каждый из нас может стать риском для них. Здесь полная тишина и Богдана это, видимо напрягает. Он как-то странно осматривается, после чего все-таки отдает приказ запереть Женю в одном из кабинетов внизу. Там нет окон и скорее всего холодно и сыро, а еще неподалеку один из моих людей. Это расслабляет и дает уверенность в том, что Жене ничего не угрожает.

Убедившись в том, что те, кто увел Женю в кабинет, вернулись, я киваю одному из своих людей и мы медленно выходим из укрытия. Богдан не сразу пониимает, что происходит, удивленно осматривается, а после закидывает голову назад и звонко смеется:

— Охренеть, — говорит он. — Я-то думал, что смогу тебя обыграть хотя бы сейчас.

В его голосе слышится разочарование, а в глазах его парней видно замешательство и страх. Я знаю, что им, скорее всего, пообещали деньги, а не начинку из свинца или тюремный срок. Мы держим мужчин на прицеле и заставляем их избавиться от оружия, что они имеют. Через несколько минут Богдан и его компания оказывается повязана и помещена в ту же машину, в которой везли Женю и ее маму. Им тут, конечно, тесновато, но выбора нет. Отправятся они прямиком к полиции, тем более, что их там уже ждут.

Убедившись, что парни под наблюдением, я бегу к Жене, которую уже вывели из кабинета и которая слишком удивленно осматривается по сторонам. Увидев меня, на ее глазах появляются слезы, она тянет руки и тут же оказывается в моих объятиях.

— Я знала, шепчет она. Знала, что ты меня найдешь.

Глава 45

Женя

Всю дорогу домой я льну к Вадиму, ища в его объятиях поддержки и успокоения. Другой рукой держусь за маму, боясь ее потерять. Они два моих родных человека, а скоро в моей жизни появится третий. Малыш, мальчик или девочка, и я буду любить его или ее так же сильно, как и Вадима.

До нашего с Вадимом дома мы добираемся через час. Мужчина крепко обнимает меня за талию и ведет внутрь. Маму пропускает впереди, потому что я не захотела, чтобы она ехала домой. Из-за страха. Вадим согласился, чтобы мама пожила с нами столько, сколько я захочу.

Мы проходим внутрь, в гостиную, где я еще не все расставила и купила. Я обставляю дом по своему желанию и на свое усмотрение, но в последнее время не могла достаточно времени уделить этому, поэтому несколько комнат все еще пусты, а те, что я заполнила, еще не до конца жилые.

Маму мы размещаем в одной из комнат наверху, а сами отправляемся в нашу спальню. На мгновения мне кажется, что это был сон, а потом я понимаю, что все еще нахожусь в прострации. Будто не было ничего этого между нами, будто все было в порядке и меня никто не похищал. Как в прострации вхожу в спальню и сажусь на кровать, некоторое время бесцельно смотрю впереди себя и пытаюсь осознать происходящее.                                          

— Женя, — зовет Вадим, легонько касаясь моего плеча. — Как ты себя чувствуешь.

— Нормально, — отвечаю. — Мне нужно принять душ.

Я встаю и скрываюсь в ванной, моюсь в душе и смотрю впереди себя. Перед глазами все еще возникают картины того, как нас сажают в машину, как связывают руки и затыкают рты, что невозможно произнести и слова. Интересно, я когда-либо забуду то, что случилось? Странно, но я думала, что после такого возненавижу Вадима и захочу остаться одна, но нет. Ничего такого не происходит. Наоборот, я хочу быть с ним еще больше, потому что Вадим единственный, кто по-настоящему способен меня защитить.                                          

Из душа я выхожу далеко не сразу. Еще некоторое время нежусь под теплыми струями воды, смываю с себя все, что случилось за день и, медленно ступая, выхожу из ванной. Вадим встревожен. Вижу это по его напряженному лицу и глазам, которые обеспокоенно смотрят на меня. Все слова, что я хотела произнести, застревают в горле, во рту пересыхает, а решительность куда-то пропадает. Вадим чувствует себя виноватым, а это плохо для любых отношений. Хочу сказать ему, что все будет в порядке, что мы сможем все пройти, что у нас, как ни у кого другого, все будет хорошо, но молчу, медленно ступая к нему.                                          

— Я виноват, — говорит Вадим, когда я подхожу почти вплотную.

— Да, — киваю. — И я тоже виновата, потому что никогда не слушаю тебя, не стараюсь предупредить.

— Я отключил телефон, — он зол на себя, но я решаюсь подойти к нему ближе и обнять за широкие плечи.                                          

— Прекрати, у тебя были переговоры.

Мне кажется, что мы как два упрямых осла: каждый стоит на своем и не хочет уступать. Вадим твердит, что он виновен, а я считаю, что именно его вины здесь нет, потому что я тоже хороша.

— Если бы я не успел…                                          

— Но ты успел, хватит терзать себя.                                          

Вадим шумно выдыхает и притягивает меня к себе ближе. Так, что я тут же упираюсь о его упругий пресс и натыкаюсь на стальные мышцы.                                          

— Как ты себя чувствуешь?                                           

— Хорошо, с малышом точно все в порядке, — улыбнувшись, произношу и запускаю руку в его волосы, провожу по коже головы и смотрю в его глаза, не желая видеть там сожаление.

— Я мог потерять вас, — тихо говорит Вадим и кладет руку мне на живот.

— Мог, — соглашаюсь я, — но мы здесь, с тобой.

Я вижу его любовь в каждом взгляде, в касании, в прикосновениях, в том, как он разговаривает со мной. Еще несколько недель назад я сомневалась, а сейчас вижу это. Он волнуется не потому, что не успел, а потому, что мог потерять нас. Ему больше не важно быть первым, быть главным и управлять всем, ему важна я и наш малыш.