— Нет, давай быстро, — мы быстро спускаемся на первый этаж, Вадим заводит меня куда-то за лестницу, нажимает какую-то кнопку, и я вижу, как идеально ровный пол превращается в лестницу вниз.                           

Я открываю рот от удивления, но прежде чем понимаю, что случилось, Вадим буквально заталкивает меня внутрь.                           

— Послушай меня, — говорит он. — Что бы не случилось, сиди здесь. Это место трудно найти, у тебя есть еда и вода на несколько недель. Если со мной что-нибудь случится и ты поймешь, что я не прихожу за тобой — найди там телефон. Он где-то должен быть.

— А ты? — в растерянности спрашиваю я.

— Мне нельзя с тобой. Это место сложно найти, но реально, если искать. Так что сиди тихо и ничего не бойся. Вот пульт, — Вадим бросает мне пульт от устройства и прощается.

Я же не успеваю ничего понять, как лестница выравнивается и остается идеально ровный пол. Далеко не сразу я понимаю, что сюда не долетают звуки, потому что ни автоматных выстрелов, ни разговоров, ни драк, я не слышу. Я не знаю, как я пойму, что с Вадимом все в порядке, как пойму, что мне можно выходить, но стараюсь крепиться. Со мной и малышом все будет в порядке. Я убеждаю себя в этом и осматриваюсь по сторонам.

Здесь самая, что ни на есть, оборудованная комната. Кровать с постельным бельем, стеллажи с едой, холодильник, печь для приготовления еды, какие-то банки, видимо, с заготовками. Еще я замечаю здесь ноутбук, но не знаю, можно ли его сейчас включать и работает ли здесь интернет. Я не понимаю, что это за комната. Подвал? Настолько оборудованный? Но для чего? Для кого? Вадим знал, что случиться что-то подобное?

Я не знаю и не хочу думать об этом. Стараюсь взять себя в руки, сажусь на кровать и обнимаю себя за плечи. Это страшно: не знать, что происходит наверху. А что если прямо сейчас Вадима там убивают? Или же его уже нет в живых? Не думать. Нет, только не думать.

Я делаю глубокий вдох и встаю, чтобы осмотреться в комнате. Здесь есть все, что нужно для проживания на несколько недель не одному, а двум, а то и трем людям. Здесь есть вся бытовая техника, есть свет, в холодильнике стоят продукты, в морозилке есть мясо. Еще я замечаю тут свежие фрукты и зелень. Последняя, правда, уже не первой свежести и я делаю вывод, что пополняли холодильник пару-тройку дней назад.

Я не знаю, сколько просто хожу по комнате взад-вперед. Я просто это делаю. Бесцельно лавирую между расставленной мебелью и даже открываю найденную на верхней полке тумбочки шоколадку. Я хочу успокоиться, но никак не могу это сделать. Наконец, меня морит сон. Я думала, что не смогу уснуть, но засыпаю я довольно быстро, а просыпаюсь, наверное, утром.

Я не сразу нахожу часы, а когда мне таки удается это сделать, я понимаю, что уже обед. Меня начинает тошнить, и я запоздало понимаю, что не видела здесь туалета. К счастью, он есть, просто вчера, на нервах, я не сразу заметила крохотную ручку прямо в стене. Я дергаю ее и попадаю в ванную. Здесь тоже есть все, что нужно. Ощущение, что Вадим собирался спрятать меня здесь давно. Или же это было устроено Сергеем именно для Вадима.

Время здесь тянется медленно. Развлечений нет. От скуки я даже начинаю готовить несколько блюд и все складываю в холодильник. Так проходит несколько дней. Несколько мучительно долгих дней, но потом я решительно встаю и решаю разобраться с пультом и выйти. В конце концов, не будут же они здесь все время? С пультом я разбираюсь, но выйти не решаюсь из-за страха. Что если они знали, что нас в доме двое и сейчас ищут меня?

Я забываюсь беспокойным сном, а на утро меня будят крепкие мужские руки, обнимающие меня за талию. Вначале я вырываюсь и дрожу, как осиновый лист, а потом в нос ударяет знакомый запах, и я с облегчением выдыхаю. Боже, все в порядке. Вадим здесь, со мной. Единственное, что выдает случившееся — синяк на половину его лица. В остальном же он полностью целый.

— Прекрати так меня осматривать, — смеется он. — Никаких ран нет.

— Но как? — я недоумевающе интересуюсь у него.

— Вот так, — он пожимает плечами. — Сергей с подмогой подоспел вовремя. Я смог скрыться. И только сейчас появилась возможность вернуться. Ты как? Не сошла с ума от скуки?

— Почти, — издав нервный смешок, отвечаю я. — Я больше боялась, что ты не вернешься.

— Я здесь, — он обнимает меня за талию и целует в висок. — Все в порядке.

Мы выходим отсюда через полчаса и мне кажется, что я попадаю в другой мир, настолько я отвыкла от реальности. Это давит на меня, но я креплюсь.

— Я хочу, чтобы ты поехала на прием. Ты переволновалась, испугалась, вдруг с малышом что-то не так.                  

Я киваю, потому что и сама об этом думала.

— Вадим… — начинаю я.                           

— Не нужно, Женя, поговорим о дальнейшем потом, ладно?

Глава 39

Женя

Я приезжаю к маме через неделю после всего, что случилось. Говорю Вадиму, что мама переживает и нам необходимо встретиться. Началу он отказывается, говорит, что сейчас встречи не совсем безопасны, но вскоре соглашается. С одним единственным условием: я должна находиться на связи. Я соглашаюсь и вот сейчас стою под дверью мамы и пытаюсь собраться с чувствами.

Срок моей беременности едва перевалил два месяца. Естественно, никакого животика еще не видно, но я почему-то волнуюсь, потому что сообщала маме о том, что у нее будет внук по телефону. Кто знает, что она там успела надумать. Подождав несколько минут, я таки жму на звонок. По ту сторону двери слышаться торопливые шаги и звонкий родной голос мамы.

— Женя? — мама удивленно распахивает глаза и смотри на меня, как на чудо, внезапно представшее ее взору.                           

Да, я приехала без предупреждения, не позвонила, не сказала и для мамы это неожиданный сюрприз. Приятный.                           

— Женя, — я киваю и делаю шаг к маме, обнимаю ее и едва сдерживаюсь, чтобы не заплакать.

— Что же ты не сказала, — причитает она. — Я бы приготовилась, тортика испекла, булочек, биточков бы наделала.                           

— Поэтому и не сказала, — легко признаюсь я. — Потому что ты снова начнешь готовить и устанешь, а так вот, — я протягиваю маме пакет с тортом и морсом. — Я все принесла с собой.

— Женечка, доченька, — мама обнимает меня в ответ, закрывает за нами дверь и проводит меня в гостиную, где я тут же с удовольствием размещаюсь на диване, подтягиваю под себя ноги и с улыбкой смотрю на маму.                           

— Я соскучилась, мам.                           

— И я, — кивает она. — Ты как? Расскажи мне, как дела, как самочувствие, как ребеночек? — мама выжидающе смотрит.                           

— Все в порядке. Я недавно была на обследовании, встала на учет, мне сделали УЗИ. Никаких отклонений от нормы, анализы хорошие, все прекрасно мама, токсикоз только по утрам.

— Ох, это помню, — тут же делится секретом мама. — Вот как тебя носила…

Дальше мама предается воспоминаниям, рассказывает, как ей было плохо, какой был токсикоз и как она переживала, когда загремела на сохранение. Мама старается не касаться темы отца моего ребенка, но я вижу, что она хочет спросить. Пока что я молчу, потому что не знаю, что буду говорить. Рассказывать о Вадиме? Говорить, что он предлагал замуж, но я отказала? Что говорить, ведь я понятия не имею, какие отношения нас связывают сейчас и какие будут связывать потом.

На полуслове маму обрывает звонок в дверь.

— Наверное, соседка. Я мигом.                           

Мама быстро идет к двери, открывает ее и я тут же слышу:

— А вы к кому?                           

Я напрягаюсь, поджимаю пальчики на ногах и с замиранием сердца достаю телефон, чтобы набрать Вадима, когда слышу его голос в коридоре.

— Решил, что пора знакомиться с матерью женщины, которая носит от меня ребенка.

Я выдыхаю и расслабляюсь. Пока я успела напридумывать себе всего, что возможно, Вадим приехал познакомиться с моей мамой. Я слышу ее звонкий голос с коридора, а потому, когда Вадим показывается на пороге через полчаса, просто улыбаюсь и стараюсь не нервничать. Все же я действительно не знаю, какие у нас с ним отношения. Всего несколько недель назад я бы сказала, что нас ничего не связывает, но это ничего слишком огромное, слишком стоит между нами, чтобы просто отмахнуться.                           

— Привет, малыш, — здоровается Вадим и протягивает мне букет цветов. — Решил, что пора тебе показывать меня маме.                           

Я лишь слабо киваю и принимаю цветы. Мама заходит следом за Вадимом. С охапкой белых лилий, она выглядит счастливой и с интересом осматривает мужчину. Он явно ей нравится хотя бы потому, что она приняла букет и бережно поставила его в вазу, а после взяла мой и оставила нас, хотя я прекрасно знала, что в гостиной есть еще одна ваза.

— Вадим… — тихо шепчу я.                           

— Тише, Женя, дай нам шанс. Дай мне шанс. Я очень надеюсь, что у нас получится. Давай ты просто познакомишь меня с мамой, — он садится рядом. — В конце концов, я таки отец малыша и рано или поздно ей придется об этом узнать.                           

Я соглашаюсь, потому что он прав. Не сегодня, так завтра мама будет расспрашивать меня об отце, почему расстались, как так получилось, что он не интересуется жизнью его сына или дочери. И что я тогда скажу? Что он интересуется, а я сама не хочу с ним видеться? Что сама сказала, будто он не нужен мне, потому что боюсь боли, боюсь того, что мне будет невыносимо трудно потом оставаться одно и терять? Я не уверена, что мама поймет.

Следующие несколько часов мы пьем чай, едим торт, я наворачиваю пирожные, принесенные Вадимом и вся неловкость, появившаяся в самом начале, куда-то исчезает. Он на удивление неплохо общается с мамой, рассказывает о бизнесе, о том, что у него уже есть сын. Я же наблюдаю за ним со стороны и мне хочется окунуться в эту атмосферу легкости и невесомости. В настоящую семью, которая, как кажется со стороны, будет идеальной. Я хочу в это верить. В идеальность. В то, что мы с Вадимом сможем, что у нас получиться.