Адалин Черно - Наваждение, или Мой чужой мужчина

— Здравствуй, Женя, — тут же здоровается мой гинеколог.

— Здравствуйте, Эвелина, — отвечаю я и присаживаюсь на кушетку.

— Как самочувствие?                           

— Хорошо все. Я пришла, чтобы встать на учет.

— Да, конечно.                                                       

Следующие полчаса мне заводят медицинскую карту, прописывают ряд необходимых анализов и советуют, как лучше себя вести, что есть, чтобы малыш родился здоровым, а роды прошли легко.

Я успеваю только кивать и обещать, что обязательно все буду соблюдать. Эвелина не забывает и про Вадима. Выписывает некоторые анализы и ему, говоря, что это необходимо для картотеки. Я лишь киваю, и мы выходим из кабинета. Процесс сдачи анализов занимаете еще час. На ресепшен я пытаюсь оплатить прием и услуги, но Вадим уверенно протягивает свою карту и дает понять, что все расходы берет на себя. Я решаю не устраивать сцен в клинике, но уже в машине, когда мы садимся, чтобы ехать домой, говорю:                           

— Я в состоянии сама за себя заплатить.                           

— Я не хотел, чтобы мы платили по отдельности, Женя, — спокойно говорит Вадим. — Это как минимум некрасиво. Если ты переживаешь об этом, можешь вернуть мне деньги на карту.

Вадим заводит машину и выезжает на дорогу, а я открываю рот и пытаюсь переварить то, что услышала. Я могу вернуть ему деньги на карту? Он это серьезно? Остаток пути я еду в недоумении. Я совершенно точно не понимаю изменений, что произошли. Не понимаю, как из мужчины, привыкшего к тому, что все по его, Вадим стал тем, кто легко соглашается на мои, даже не требования, а просьбы.

До дома мы доезжаем быстро. Я отправляюсь готовить обед, а Вадим делает пару звонков. Со стороны мы кажемся обычной семьей, разве что между нами не искрит и нет объятий и легких поцелуев. В остальном же мы обычная семья. Я готовлю ужин, пока мужчина решает какие-то проблемы. И я бы приготовила только себе, но у меня попросту рука не поворачивается это сделать. Мы ведь были в больнице вместе, оба голодны.

Обедать мы садимся через час. Я совершенно не понимаю, как себя вести с Вадимом. Если раньше было понятно хоть что-то, то сейчас вообще ничего. Что говорить, как реагировать на его спокойствие.

— Женя, — тихо говорит Вадим, и я думаю, что вот сейчас начнется. — Мне придется уехать завтра на день. Вечером я буду дома. Я попрошу тебя никуда не ехать и быть дома, ладно? Охрана останется.       

Я молча хлопаю глазами и киваю, все еще не понимая, что происходит. В какой момент Вадим стал из мужчины, чьи приказы выполняют в обычного человека, который старается угодить. Или это его тактика? Способ усыпить мою бдительность, а после не оставить выбора?

                                                                                    Женя

Я просыпаюсь ближе к обеду, когда Вадима уже нет. Я не сразу вспоминаю, что он говорил об уходе, поэтому первые полчаса стараюсь не шуметь. И только потом понимаю, что я в доме одна. Наконец-то я могу спокойно приготовить обед и ужин, принять ванну и выйти оттуда в одном полотенце, не опасаясь наткнуться на мужчину. Я и так держусь из последних сил, стараюсь находиться от него на дистанции и даже преуспеваю в этом.

Но понимаю, что с каждым днем это сделать все сложнее. Вадим окружает меня вниманием, идет со мной в женскую консультацию, чтобы проверить состояние малыша и подкупает меня этим. Я даже не сразу понимаю, что именно это меня трогает больше всего. И его слова о том, что он хочет этого ребенка и желает участвовать в его жизни. Это непередаваемо, понимать, что мужчина, от которого ты ждешь ребенка, не собирается отговаривать тебя от его рождения, а, наоборот, настаивает на появлении на свет малыша.

Остаток дня я провожу так, как мечтаю с момента появления в доме Вадима — посвящаю все время себе. Провожу эпиляцию ненужной растительности, принимаю душ, потому что ванна во время беременности мне противопоказана и, конечно же, делаю укладку и наношу макияж. Не знаю, что именно меня толкает к этому, но я хочу выглядеть привлекательной и красивой. Увидеть то самое отражение в зеркале, которое я не видела вот уже несколько месяцев, потому что не было или времени, или желания.                           

Видимо, гормоны в моем организме дают о себе знать, потому что сейчас хочется быть красивой. Особенной. Для себя.                           

Сделав все, как я того хотела, забираюсь на крышу и устраиваюсь на постели. Некоторое время просто лежу и смотрю в потолок. После решаю, что неплохо бы поработать, да и вдохновение появляется как-то неожиданно.                           

Я не замечаю, как зарабатываюсь и сижу почти до вечера. Только когда темнеет, а спина затекает, я откладываю работу, закрываю ноутбук и спускаюсь вниз. На верхней ступеньке лестницы, что ведет вниз, я замираю, потому что отчетливо улавливаю  какой-то шорох внизу. Я спускаюсь еще немного и в нос тут же ударяет запах духов Вадима. Я позволяю себе вдохнуть их, почувствовать и пощекотать себе нервы. Я думаю, что мне нужно пойти наверх, закрыться в спальне и не выходить, но ноги упорно ведут меня вниз.                           

— Привет, — неуклюже говорю я, когда замечаю Вадима на кухне.

— Привет, — он поворачивается, улыбаясь, но при виде меня улыбка тут же слетает с его губ. — Женя, — как-то странно говорит он.                           

Я молчу. Мы смотрим друг на друга бесконечно долго, и я не знаю, кто делает шаг первым, но я оказываюсь в его объятиях.                           

Вадим крепко прижимает меня к себе, обнимает за талию и не отпускает. Я же кладу голову ему на грудь, делаю глубокий вдох, втягиваю его запах и чувствую, как подкашиваются ноги. Это точно гормоны. Я почти уверена в этом. Я убеждаю себя в этом и минутами позже, когда Вадим находит мои губы, а я отвечаю. С жаром, с напором и со страстью, которая копилась во мне все это время.

Я не помню, как оказываюсь на столе, мой слух царапает звон разбивающейся посуды, но я ничего не понимаю. Я успеваю лишь отвечать на поцелуи и хрипло выдохнуть, когда Вадим одним толчком заполняет меня до упора. Я вся сжимаюсь, обхватываю руками его плечи, царапаю, вгоняю ноги в мягкую кожу и издаю протяжные стоны, потому что удовольствие внутри меня разжигается с каждым движением все сильнее.                           

Я лишь на мгновения отстраняюсь от Вадима. Упираюсь руками о столешницу и откидываю голову назад. Чуть позже я ложусь на спину и теряюсь в том, что происходит. Вадим сжимает мои бедра, впивается в них руками и быстро двигается, наполняя меня и заставляя чувствовать его каждым сантиметром своего лона. Мужчина наклоняется ко мне, проводит губами по животу, оставляя влажную дорожку от поцелуев, сжимает мою грудь, пощипывает соски, и я взрываюсь. Дрожу от нахлынувшего оргазма и издаю громкие стоны.

— Я так соскучился, — хрипит Вадим. — Так соскучился, твою мать, Женя, я пиздец, как хотел к тебе.

Его слова не сразу долетают до моего сознания. Несколько секунд после оргазма я нахожусь будто в прострации: перед глазами все блекнет, в ушах закладывает, а тело настолько обмякло, что я боюст свалиться со стола на пол. К счастью, такой возможности у меня нет, потому что Вадим, так же получивший удовольствие, подхватывает меня на руки и несет наверх. Он толкает дверь в свою спальню и бережно укладывает меня на кровать.

Я думаю, что он уйдет, скажет, что ему срочно нужно отлучиться, но он лишь ложиться рядом и приникает ко мне обнаженным телом. Он обхыватывает мой живот большой ладонью, гладит его, проводит по нему пальцами, а вслед за этим говорит:

— Я хочу семью, Женя. Настоящую. Хочу тебя, сына и дочь. Я скучал, Женя. Я пиздец как скучал по тебе.                                                        

— Тогда почему? — глотая ком обиды, интересуюсь я. — Почему ты ушел?

Я чувствую, как к глазам подступают слезы. Понимаю, что хочу это знать, хочу услышать и сделать для себя выводы. Пусть это будет больно и неприятно, но зато я буду знать, почему Вадим так поступил. Больше не будет никаких догадок. Ничего. Он откроется передо мной.

Я жду, кажется, целую вечность. Он не собирается ничего мне говорить, молчит, но все так же проводит ладонью по животу.                            

— Я ушел, потому что у меня не было выбора, Женя, — едва слышно говорит Вадим. — Я знаю, это не оправдание, но другого объяснения у меня нет. И да… я бы не искал тебя, если бы не встретил тут. Не искал бы, потому что ты имеешь право на свою, спокойную жизнь, а я ее тебе предоставить не могу.                                                                                   

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент слышу оглушающий звонкий звук, а через секунду мы с Вадимом оказываемся на полу.                           

— Что это? — едва слышно говорю я.                           

— То, чего я боялся, — отвечает Вадим.         

Женя

Я не понимаю, что происходит. Все будто в страшном сне. Звук стрельбы, маты Вадима и мой панический страх. Я не соображаю, что нужно делать и выполняю приказы мужчины только тогда, когда он повышает на меня голос. Я не знаю, что со мной происходит и почему вдруг единственное, о чем я могу думать — мы умрем. Наверное, это паническая атака, потому что ни нормально вдохнуть, ни соображать я не могу.

Мы с трудом выбираемся из спальни в коридор. Здесь, как не странно, все в порядке. Едва слышны звуки стрельбы, но в моем состоянии я не способна понять и этого. Наконец, минуты через две все стихает.                           

— Они ушли? — цокая зуками от дрожи, спрашиваю у Вадима.