Джейн Кренц - Наваждение

– Нет! – Мериэнн первая осознала сказанное супругом. Она поднесла руку к горлу, словно задыхаясь. – Милорд, опомнитесь!..

Артур повернул голову на подушке и взглянул на нее. Несмотря на слабость, он все же умудрился изобразить на губах жалкое подобие своей знаменитой ухмылки распутника.

– Ты сейчас выглядишь обворожительнее, чем в день нашей свадьбы, дорогая.

– Эшертон, молю тебя, опомнись!

– Успокойся, Мериэнн. Я поручил Бакстеру вести финансовые дела семьи, пока Гамильтон не повзрослеет.

Потрясенная, Мериэнн изумленно смотрела на Бакстера.

– В этом нет нужды.

– Боюсь, что есть. Гамильтон так же горяч, как и я был в его годы, прелесть моя. Ему потребуется время научиться сдерживать свой буйный темперамент. Мне жаль, что мои сыновья так не похожи друг на друга, но с этим ничего не поделаешь… – Эшертон закашлялся.

Бакстер видел, как отец все больше погружается в вечную темноту.

– Сэр…

Артур немного оправился от приступа кашля и откинулся на подушки, совершенно обессиленный.

– Я знаю, что делаю. Гамильтон нуждается в твоих советах и руководстве, Бакстер.

– Отец, прошу вас, – прошептал Гамильтон. – Я не хочу, чтобы Бакстер давал мне советы и распоряжался моими деньгами. Я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно управлять землями Эшертонов.

– Потерпи несколько лет. – Артур хрипло рассмеялся. – Сперва остепенись немного. И кто лучше старшего брата приглядит за тобой, а?

– Но он мне не родной брат, – упорствовал Гамильтон. – Мы с ним сводные братья.

– Вы братья, клянусь Богом. – На мгновение былая властность сверкнула в янтарных глазах старого графа. Он впился взглядом в лицо Бакстера. – Ты понял меня, сынок? Ты – брат Гамильтона и должен присматривать за ним. Поклянись, что выполнишь мою просьбу.

Бакстер сжал отцовскую руку.

– Я понял. Прошу вас, успокойтесь, сэр.

– Поклянись же!

– Клянусь, – тихо промолвил Бакстер.

Граф удовлетворенно прикрыл глаза.

– Спокойный и рассудительный… надежный, как солнечный восход. Я знал, что смогу рассчитывать на тебя.

Бакстер отогнал от себя воспоминания как раз в тот момент, когда Мериэнн приблизилась к нему.

– Добрый вечер, Бакстер.

– Мериэнн.

– Ты не ответил на мою просьбу о встрече. Я послала тебе три письма.

– Я был занят другими делами, – ответил Бакстер с той ледяной учтивостью, к которой всегда прибегал в подобных случаях. – Если это касается денег, вы знаете, что я дал банкирам указание выдавать требуемые суммы, если они сочтут требование разумным.

– Речь идет вовсе не о деньгах. Если ты не против, я бы предпочла обсудить это дело с тобой наедине. Может, спустимся в сад?

– Не сейчас. Я намерен танцевать следующий танец со своей невестой.

Мериэнн нахмурилась.

– Так это правда, что ты помолвлен?

– Да. – Бакстер отыскал глазами Шарлотту с Ленноксом. Они вихрем кружились по залу.

– Вот как? Видимо, мне следует тебя поздравить.

– Вам не обязательно менять привычный стиль обращения ради такого случая.

Мериэнн поджала губы.

– Бакстер, прошу тебя, дело касается Гамильтона. Я так тревожусь за него. Ты же помнишь, твой отец сказал, если мне потребуется помощь, я могу рассчитывать на тебя.

Бакстер медленно обернулся к ней. Увидев глубокое отчаяние в ее глазах, он понял, что ему ничего другого не остается, как выслушать ее, – он дал отцу клятву.

Бакстер смиренно склонил голову, покорившись неизбежному.

– Вы правы, мадам. Будет лучше, если мы побеседуем в саду.

– Я слышала, вы были знакомы с бедной миссис Гескетт. – Шарлотта с досадой вынуждена была признать, что изрядно запыхалась. За лордом Ленноксом и вправду непросто угнаться. Он широко передвигался по паркету, а она давно не танцевала. – Ее убийство – это так ужасно. Невольно задумываешься, к чему идет мир, не правда ли?

– О, без сомнения. Ужасная смерть, что и говорить – Леннокс сделал крутой разворот, скользя по паркету и увлекая Шарлотту за собой через зал. – Вы тоже ее знали?

– Мы не были близко знакомы, но иногда встречались. Она упоминала и о вас, милорд.

– Признаюсь, я был от нее без ума. Хотел даже жениться, знаете ли. К сожалению, она мне отказала. Я ушам своим не поверил, когда мне сказали, что ее прикончил какой-то злодей. Кровь стынет в жилах при этой мысли.

– Да, в самом деле. Так вы говорите, что были влюблены в нее?

– В Друсиллу? Господи, ну конечно! Она была необычайно вынослива. Вы понимаете, о чем я?

– Она говорила о вас то же самое, милорд.

– Неужели? – Леннокс расцвел от удовольствия. – Рад слышать. Дру ясно дала понять, что не намерена поддерживать случайные связи, поскольку ее цель – замужество. Я по ней немного скучаю, хотя она так и не согласилась стать моей женой. – Он часто заморгал глазами. – Я как раз собирался нанести ей визит тем вечером.

Шарлотта резко вскинула голову.

– Вы отправились к ней в ночь убийства?

– Нет, я должен был зайти к ней в тот вечер, но в последний момент получил известие, что она больна и не сможет меня принять. Теперь я часто думаю, как бы все повернулось, если бы я все-таки пошел к ней тогда?

Шарлотта видела, что они с Ленноксом несутся прямо навстречу пожилому джентльмену в голубом сюртуке и даме в светло-лиловом шелковом платье.

– Лорд Леннокс, может быть, нам…

– У Дру была голова на плечах. – Леннокс ловко увернулся, в последний момент избежав столкновения. – Она понимала, что семейная жизнь не должна мешать развлечениям.

Шарлотта краешком глаза поймала движение светло-лилового шелка и облегченно заулыбалась Ленноксу, раздумывая, как бы половчее выспросить у него обо всем.

Леннокс и в самом деле производил впечатление, которое она о нем составила заранее. Добродушный джентльмен, весьма обеспеченный, он никак не соответствовал образу убийцы. И все же Друсилла упомянула его в своей последней записке.

– Я вижу, ваш жених направился в сад вместе с леди Эшертон, – заявил Леннокс, увлекая Шарлотту в очередной тур вальса. – Не завидую ему. Старик граф подложил ему большую свинью, назначив хранителем семейного кошелька.

Шарлотте припомнились слова Бакстера о том, что он занимается и своими доходами, и доходами брата. Она еще тогда подумала, что Бакстер умеет превосходно обращаться с деньгами.

– Вы хотите сказать, граф завещал мистеру Сент-Ивсу вести денежные дела семьи Эшертонов?

– Ни для кого не секрет, что старик Эшертон сделал Бакстера своим душеприказчиком, пока Гамильтон не достигнет двадцатипятилетнего возраста. Если хотите знать, это было мудрое решение. Всем известно, что Гамильтону нужно перебеситься, а для этого требуется время. Он весь пошел в отца, что и говорить. Старик граф в молодости был отчаянный повеса. – Леннокс помолчал и добавил: – Кажется, и годы не очень-то изменили его. Он оставался распутником до самой смерти.

– Вот как?!

– Но в денежных вопросах он никогда не был легкомыслен, – продолжал Леннокс. – К тому времени, когда унаследовал состояние, ему было уже около тридцати, и Эшертон превосходно управлял своими землями. У Бакстера на этот счет тоже светлая голова, совсем как у отца, и старик знал это. Да только Сент-Ивсу не позавидуешь: очень уж на него обозлились.

– В самом деле?

Леннокс внезапно помрачнел, явно чем-то встревоженный.

– Гамильтон – не единственный из молодых людей, что проводят свою юность в буйстве, и способен на дикие выходки. Молодое поколение сейчас на диво легкомысленное. Я вам скажу, мой собственный сын, Норрис, частенько заставляет меня поволноваться. Они с Гамильтоном друзья, знаете ли.

– Полагаю, их проделки не выходят за рамки обычного безрассудства молодых джентльменов, – осторожно заметила Шарлотта. – Лихая езда, вино, рискованные пари и поединки – я угадала?

– Хорошо, если бы так, – вздохнул Леннокс. – Заметьте, я всегда стоял за то, что молодой человек обязательно должен перебеситься в юности. Одному Богу известно, в каких только переделках я не побывал в его возрасте. Раз меня чуть не пристрелили на дуэли из-за какой-то танцовщицы. Выходил на ринг против известного борца Балла Кили. Даже доводилось провозить контрабандный французский коньяк. Ну и тому подобное.

– Понятно.

– Все это немного старомодные, невинные забавы юности. – Леннокс стремительно развернулся, заходя на следующий круг. – Но в наши дни молодые люди взрослеют в более опасных условиях, чем в годы моей молодости.

– Что вы имеете в виду?

– Во-первых, игорные дома, – ответил Леннокс с мрачной серьезностью. – Недавно приятель Норриса проиграл все свои земли в одном карточном клубе – «Зеленый стол». Кроссмор вернулся после проигрыша домой и пустил себе пулю в лоб.

– Какой ужас!

– Я предупредил Норриса: если он не образумится, я пошлю его на континент.

– И ваша угроза подействовала?

– Норрис знает, что я не терплю сумасбродства. К несчастью, молодого Гамильтона некому приструнить. Отец его умер, оставив сына и все состояние на попечение Сент-Ивса.

Отзвучала последняя нота вальса, и музыка умолкла. Шарлотта остановилась, тяжело дыша. Она присела перед Ленноксом в реверансе и одарила его ослепительной улыбкой.

– Благодарю вас, милорд. Было очень приятно танцевать с вами.

– Танцуя, приобретаешь выносливость, – заверил он ее и повел к буфетному столику. – Может, принести бокал лимонада или шампанского?

– Благодарю вас, пойду поищу леди Тренглосс.

– Ах да, прелестную Розалинду. Очаровательная женщина. – Леннокс погрустнел. – Думаю, она все еще тоскует по сестре.

– Вы имеете в виду мать мистера Сент-Ивса?

– Да. Эмма умерла четыре года назад. В молодости они с Розалиндой весело проводили время. Никогда не скучали. Эмма из сестер была самой легкомысленной и отчаянной. Связь с Эшертоном продолжалась до самой ее смерти. Трудно поверить, что Сент-Ивс – плод любви этой пары.