Вторжение Элизы пришлось как нельзя кстати, она распечатала конверт и вслух прочла надпись на украшенной вензелями карточке:

– «Мадам Ладур приглашает разделить ее общество мисс Кэтрин Энсон, лорда Седрика и мадам Джордан в ближайшую среду, в семь часов вечера». Это мать Адриена, – торопливо пояснила Элиза.

– Я знаю, кто это. Я должна принять приглашение? – вздохнула Кэтрин, мокрая как мышь, так что ей была противна сама мысль о том туалете, что Элиза с Филлис заботливо приготовили для нее на первый званый вечер. Одно воспоминание об этом едва не лишало ее чувств.

– Конечно, ты должна его принять! – воскликнула Элиза, удивленно подняв брови. – Считай, что ты принята в привилегированный круг. Кое-кто готов перегрызть друг другу глотку за приглашение на ее вечер. – Она улыбнулась, присела в ногах у Кэтрин и добавила: – Ты не должна отказываться, особенно из-за Адриена. Он ее единственный сын, он зеница ее ока. Не забывай, как я предсказала тебе смуглого поклонника, когда гадала на картах. Ты ведь влюблена в него? Ты согласишься, если он предложит тебе руку и сердце?

– Не знаю. Наверное, нет. Я не хочу выходить замуж! – «А правда ли это? – тут же подумала она. – Еще сегодня я мечтала о том, как он поцелует и обнимет меня. Он вел себя так благородно, когда защищал от этого разбойника. Не стоит ли мне остаться под его защитой на всю жизнь? И разве мне не любопытно до смерти, как там в постели, с мужчинами?»

И она представила себе его губы, эти чудесные полные губы, которые до сих пор целовали ей только руки. Теперь ей бы хотелось, чтоб они целовали ее всю. Она уселась и потянулась за лимонадом, который недавно еще был со льдом, но вот уже успел нагреться.

– Ты не хочешь пить? – предложила она Элизе. Элиза покачала головой, между ее сдвинутых бровей показалась тонкая морщинка.

– Он явно сходит по тебе с ума. Стоит только взглянуть на все букеты и коробки со сластями, которые он присылает тебе каждый день. Разве это не трогает тебя? Неужели ты предпочтешь оставаться равнодушной недотрогой? – Она прикоснулась к графину и поморщилась. – Лимонад совсем теплый. Позвони, чтобы принесли свежий.

– Это было бы неплохо, но я не хочу беспокоить слуг. Наверняка они страдают от жары не меньше нас.

– Не хочешь беспокоить слуг? Ты что, сошла с ума? Да они только для того и существуют – чтобы их беспокоили! – Элиза покачала головой. – Временами я совершенно тебя не понимаю. Они именно того от тебя и ожидают, что ты будешь гонять их в хвост и в гриву. Откуда у них возьмется почтительность к тебе, если ты не будешь напоминать им, где их место? Торчишь внизу, на кухне, вместе с Анри! Это недостойно леди. Да ты только взгляни на себя – развалилась тут в одной сорочке, без чулок, без туфель…

– А ты просто принимай меня такой, какая я есть – эксцентричной англичанкой, – рассмеялась Кэтрин на вспышку Элизы. – Разве мы не прослыли у вас сумасшедшими? Я только о том и мечтаю, чтобы совсем избавиться от платья в этой духоте. Как насчет свободной безрукавки и шаровар? Или юбки, достающей лишь до колен?

– А как насчет выдворения за пределы городской черты за непотребный вид? – язвительно возразила Элиза, которая так до сих пор и не научилась различать, когда Кэтрин шутит, а когда нет: у нее совсем не было чувства юмора.

– Я не создана для того, чтобы быть леди, – отвечала Кэтрин, охватив руками колени. – Мне так понравился рынок. Посмотри, что я купила. Прелесть, правда? – И она достала круглую раковину и косточку. – А женщина, которая продала мне раковину, добавила еще это. Адриен сказал, что это грис-грис. Ты знаешь, что это значит? Я хочу спросить о нем у Селесты или у Анри.

На мгновение она поймала взгляд Элизы, и ее удивило выражение, промелькнувшее в его фиалковой глубине. Однако оно тут же погасло, и Элиза непринужденно отвечала:

– Тебе нечего беспокоиться из-за этого, дорогая.

– Точно то же сказал и Адриен.

– Я так и думала, – заключила Элиза, внимательно осмотрев грис-грис, пропустив через пальцы красный шнурок и даже понюхав его. – Его вымочили в особых травах, которые должны принести тебе удачу. На твоем месте я бы не стала впутывать в это дело слуг. Они чересчур суеверны и тут же наболтают целую кучу всякой белиберды. Поверь мне на слово: если эта штука вообще работает – хотя я лично в том здорово сомневаюсь, – она может быть только полезной для тебя.

В эту минуту ветерок усилился, и вот неожиданный ливень обрушился на внешнюю часть галереи с такой силой, словно на растения, оплетавшие прутья решетки, вылили целую цистерну воды. Кэтрин бросилась к перилам и свесилась наружу. В одно мгновение промокли ее волосы, голова, почти вся рубашка.

– Ах, вот так-то лучше, – пробулькала она сквозь воду, наполнявшую ей рот. – Иди же сюда, попробуй! Так прохладно – просто чудо.

Элиза вздрогнула. Не дай Бог, еще полезет обниматься. Да, Кэтрин оказалась весьма своевольной независимой особой, а вовсе не той простушкой-скромницей, какой должна была бы быть дочка простого викария.

– Написать за тебя ответ? – предложила она. – Все, что от тебя потребуется, – поставить потом свою подпись.

– Спроси дядю Седрика, – беззаботно отвечала Кэтрин, босиком в мокрой сорочке шлепая по полу к шкафу за полотенцем и оставляя мокрые следы на толстом пушистом ковре.

Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Снова потянуло едва заметным сквознячком, принесшим аромат апельсиновых деревьев и еще какой-то незнакомый запах. Кэтрин сжала голову ладонями: от возбуждения, принесенного прохладным ливнем, у нее заломило в висках.

Тем же вечером незадолго до обеда в гостиную явился Пьер и сообщил:

– В передней дожидается джентльмен, мисс Кэтрин. Он настаивает на том, чтобы срочно повидаться с лордом Седриком.

– Ему было назначено время? – Кэтрин ни о чем подобном не помнила. Возможно, это каким-то образом связано с ее делами и Седрик просто позабыл предупредить ее, прежде чем вышел из дому.

– Я не знаю, мисс.

– Очень хорошо, Пьер. Пригласи его сюда. Облаченная в прямое белое платье, с простыми сборками на груди, она чувствовала себя свежей и полной жизни благодаря принесенной дождем свежести. Заставив себя принять холодный уверенный вид, она уселась на стул, обращенный ко входу. Раздался стук в дверь.

– Войдите, – коротко отвечала она. Появившийся в дверях мужчина заставил ее тут же утратить и холодность и уверенность. В ее памяти ожила сцена на пристани, и она снова ощутила тот шок, что потряс ее, когда он ворвался в круг и остановил драку. Незнакомец переступил порог. Она вскочила на ноги.

– Вы! – вскричала она. – Что вам здесь нужно?!

– Я бы хотел узнать то же самое, – отвечал он, и его глаза вспыхнули, прежде чем он лениво прищурил их. – Меня зовут Деклан Уокер, и я пришел повидать лорда Седрика.

– Зачем?

– Он ведь новый владелец поместья Керригана, не так ли?

– Да неужели? – Она приостановилась и выпятила подбородок.

– Разве не так? А кто еще мог бы им быть?

– Я, – со злорадством отвечала она.

Какое наслаждение было увидеть растерянность на его цыганской физиономии! Она почувствовала себя хотя бы частично отмщенной за оскорбления, полученные утром.

– Так это вы наследница старой лисы Керригана?!

– Да, я. И «Эйлин О'Рурк» тоже моя. Чем и объясняется мое поведение нынешним утром.

«Так и надо, – подумала она, – держаться с этим мерзавцем – отчужденно и высокомерно». Хотя, по правде сказать, он почему-то не выглядел смущенным.

Его можно было бы принять за джентльмена. Бежевый фрак его был превосходен, даже несмотря на отсутствие жилета и галстука: воротник рубашки был свободно распущен. И все же его манеры безошибочно говорили о том, что на самом деле он проныра и авантюрист. Она взглянула на его волосы: влажные, зачесанные назад – да он наверняка только что вылез из ванны. Мокрые завитки оставляли следы на воротнике рубашки. Она подумала о том, как он лежал в прозрачной воде, энергично намыливая гладкую смуглую кожу, и это видение совершенно смутило ее.

Он уже поборол свое недоверие, глаза на решительном красивом лице заискрились оливково-зеленым огнем, он откинул голову и превесело расхохотался.

– Империя Керригана досталась девчонке?! Да вы, пожалуй, разыгрываете меня?

– Где же вы были до сих пор, мистер Уокер, коль скоро даже не знаете, что я приехала две недели назад? – Ее голос прозвучал уверенно, но не настолько, как бы ей этого хотелось. В его обществе она чувствовала себя крайне неловко, он, казалось, заполнил собой всю огромную гостиную.

– Обычно я не часто навещаю Новый Орлеан, но в этот раз отправился сюда с особой целью. До меня дошел слух, что явился английский милорд и заявил права на деньги и землю Финна Керригана.

– Вам не стоило доверять слухам, мистер Уокер. Вам доставили неверную информацию. – Кэтрин едва сохраняла присутствие духа, ее охватывала паника.

Его губы презрительно изогнулись, и он окинул ее с ног до головы оценивающим взглядом, так что она едва сдержалась. «А она не робкого десятка, – думал тем временем Уокер. – И к тому же привлекательна, несмотря на то, что напускает на себя неприступный вид». Однако непохоже, чтобы у нее мозги были приспособлены для ведения дел – а ведь именно ради этого он сюда и явился.

– Но лорд Седрик находится в доле? – Он улыбнулся вполне серьезно и добавил: – Он, наверное, ваш отец?

– И снова вы ошиблись, мистер Уокер. – Да что же это в нем заставляет ее трепетать, словно лист на ветру? – Он даже не родственник мне. И к вам не имеет никакого отношения.

Деклан, оставаясь стоять там, где стоял, поскольку ему не предлагали садиться, продолжал строить догадки по поводу Кэтрин. Он успел отметить ее прекрасные голубые глаза и стройное тело с высокой грудью. Ее распущенные великолепные волосы были схвачены сзади широкой белой лентой больше для удобства, чем с каким-то умыслом. По сути, она явно гнушалась обычных дамских ухищрений, и ее прямая манера речи натолкнула Деклана на мысль, что перед ним одна из тех ненормальных, что постоянно пристают к правительству да и к мужчинам вообще – с требованиями дать им избирательные права. И к тому же он пришел к выводу, что она – англичанка, а с ними ему мало приходилось иметь дело.