– Костя, я так рада, что вы тоже здесь. Знакомый и заведомо здравомыслящий человек. Пойдемте сядем.

Константин Ряжский выглядел намного более пораженным встречей, чем Софи. Причем, если бы Софи хоть чуть-чуть пригляделась, то наверняка заметила бы не слишком положительный характер этого удивления.

– Здравствуйте, Софья Павловна. Как вы тут…? – некоторое время Константин явно колебался, потом все-таки склонился и светски поцеловал руку Софи. Адепты приветствовали друг друга каким-то мудреным образом: прикладывая ладонь ко лбу, к груди и, кажется, проделывая еще что-то. Подобные мелочи Софи не интересовали, да и свою руку она почти вырвала у Константина, торопясь взглянуть ему в глаза.

– Костя, вы ведь видели здесь, знали Ирен, не так ли?! Вы же не могли ее не заметить! Она моя сестра, и Даса говорил, что у вас здесь все под кличками, а ее так и звали – Ириной…

– Да, мы с Ириной неоднократно встречались на собраниях, – сухо подтвердил Ряжский.

– Ну так что? Что вы скажете про нее, про все это?

– Ирина была самым сильным медиумом из всех, которых я когда-либо видел и о которых мне доводилось слышать, – подбирая слова, сказал Константин. – Она многое могла переживать и познавать через свое эфирное тело. Иногда это действительно содержало важные откровения из духовного мира…

Из сказанного Константином Софи не восприняла ничего, кроме формы глагола «быть». Она вздрогнула и схватила Ряжского за руку.

– Была?! Вы думаете… вы думаете, что ее больше нет в живых?

Константин видимо побледнел, но голос его по-прежнему оставался суховато-рассудительным:

– Я имею в виду только то, что последние события, быть может, просто отвратили Ирину от всех этих занятий и развернули в сторону другой, более обыденной жизни. Этим и только этим я объясняю ее отсутствие…

– Ах вот как! – Софи облегченно перевела дух. – Но… зачем же ей в таком случае прятаться от родных? От подруги? Если она просто решила порвать со всем этим… Может быть, ей что-то угрожает? Что вы имели в виду, Костя, когда говорили: известные события? Что именно?

– Я, может быть, отвечу вам, – сказал Ряжский, аккуратно, но решительно отцепляя пальцы Софи от своего рукава. – Но сначала вы мне ответьте: что вы здесь делаете? С вашим твердым материализмом, и хорошо известным мне презрением ко всему, что хоть сколько-то выходит за рамки осязаемого и умопостигаемого? Каковы ваши намерения?

– Да очень простые, – быстро ответила Софи. – Ирен исчезла. Полиция этим заниматься не хочет, считает, что она по своей воле, а больше некому получается. Вот, я узнала, что она все последнее время проводила с этими… ну, то есть, с вами, и вот… Иду, как гончая по следу. А что еще сделать? Посоветуйте, Костя!

– И что ж… – в глазах Ряжского появилась задумчивость. – Сколько я вас знаю, со следа вас уж ничем сбить нельзя?

– Да разве только Ирен найдется, – Софи развела руками. – А так что ж… Да вот еще напасти по одной не ходят!

– Что ж еще? – спросил Ряжский.

– Гриша, – Софи вполне доверяла Константину, помня его, как человека не слишком общительного и доброжелательного, но, несомненно, порядочного и надежного. – Брат мой революцию делал, потом в крепости сидел, нынче в Сибири в ссылке. Так вот жена его пишет: совсем плох. Тоже что-то делать надо, и медлить нельзя. Голова кругом: думаю, думаю, и ничего придумать не могу…

– Может быть, вам, госпожа Безбородко, стоит хоть раз положиться на судьбу и не бросаться всем телом на колесо дхармы, надеясь, что оно от этого закрутится быстрее? – философски спросил Ряжский.

Софи досадливо поморщилась.

– Костя! Ну хоть вы-то ерунды не несите! Боги и дхармы сами по себе, а, если крутиться не станешь, так ничего и не сделается. Вы-то уж это не хуже меня знаете… Так что за «известные события»?

– Я имел в виду смерть Ксении Мещерской, которая, несомненно, произвела на Ирину глубокое впечатление.

– А вы сами знаете, или хоть предположить можете, отчего Ксения погибла?

– К сожалению, нет, но очень хотел бы знать, – в рыже-серых глазах Константина блеснул нехороший огонек, который ничего доброго не сулил убийце. – Но мне лучше других понятно, что все это, – Константин скупым жестом обвел рукой гостиную, где собралось уж много народа. – Действительно может быть опасным. В нашем мире много дверей. Но не всем и не во все следует заходить и даже соваться…

– Ксеничке уж точно не следовало, – согласилась Софи, не слишком понимающая, о чем идет речь. – А что ж Ирен?

– Под настоящим оккультным руководством из нее вполне можно было сделать высшего медиума, – заметил Ряжский. – Но это было бы слишком опасно для нее. Ей не следовало позволять…

– Что позволять? Кому? Дзегановскому-Дасе?

– Простите, Софья Павловна… Но я действительно более ничего не знаю…


Второй неожиданностью оказалась Любочка Златовратская. Увидав ее, Софи позволила себе на пару мгновений задуматься, и тут же решила, что все правильно: неглупая, получившая образование, приученная в родительском дому к вдумчивому чтению Любочка вполне могла найти в кружке Дасы одновременно и светское развлечение (которых ей так не хватало в ее вынужденном затворничестве), и пищу для ума.

– Софи?! Вы… здесь?! – Любочка отчего-то выглядела не только удивленной, но и встревоженной неожиданной встречей.

«Неужели боится, что я Николаше донесу?» – внутренне усмехнулась Софи.

– Здесь, здесь, – проворчала она, коротко обнимаясь со старинной приятельницей. – Неужто не знаете: Софи Домогатская по своей всем известной взбалмошности может оказаться ну совершенно где угодно!

– Вы… вы увлеклись теперь оккультными учениями? – осторожно поинтересовалась Любочка.

– Вот еще! – фыркнула Софи, понизив, впрочем, голос почти до шепота. – Идите, Любочка, сюда, в уголок, я вам расскажу.

Люба послушно двинулась вслед за Софи. С подвижного лица ее не сходила удивленно-тревожная гримаска.

Софи в трех словах обрисовала ситуацию, напоследок призвав Любочку стать ее единомышленницей и помочь в поисках сестры.

– Но почему вы решили, что смерть Ксении и исчезновение Ирен связано между собой? – серьезно спросила Любочка. – Ирина, сколько я ее знала (немного, надо признать), все время находилась как будто бы внутри себя, и с Ксенией практически никогда не общалась.

– Не знаю точно… Но что-то мне подсказывает… Думается, что вряд ли это обыкновенное дело даже и в оккультных кружках – одну убили, другая чуть не вслед за тем исчезла… Проще предположить, что связь все-таки есть. Да и Густав Карлович также считает, а за ним – ого-го! – сорок лет полицейского опыта…

– Густав Карлович? – Любочка нахмурила густые брови. – Кто же это?

– Это бывший полицейский следователь, который негласно расследует смерть Ксенички по поручению князя Мещерского. Он со мной, естественно, своими предположениями не делится, но у меня в его окружении есть свой агент! – с ноткой гордости за свою ловкость сказала Софи.

Любочка нахмурилась еще больше.

– Значит, Мещерский с помощью этого Густава Карловича ведет свое расследование, а вы, Софи – свое?

– Да, да, именно так. Меня, конечно, больше интересует найти Ирен, но и Ксеничку тоже жаль, хотя и не вернешь уже, что б ни выяснилось… Она вообще-то безвредная была, как я ее помню. У кого рука поднялась, ума не приложу… А что ж вы мне, Любочка, скажете?

– Я?… – Златовратская задумалась. – Что ж – я? Я ведь с обеими накоротке не была… Ну вот разве что… Мы тут после смерти Ришикеш (это так здесь Ксению звали) под руководством учителя сначала неделю постились, а потом проводили, можно сказать, свое расследование, на тонком, эфирном плане…

– Ну, да, да! «Дух императора Наполеона, ответь: кто Ксению Мещерскую придушил?»

– Если тебе не интересно, Софи, так я не буду… – обиделась Любочка.

– Да нет, очень интересно, – спохватилась Софи. – Рассказывай!

– Тонкости и методики тебе уж явно не нужны, – заметила Любочка. Софи поспешно закивала. – Потому скажу сразу про результат. В результате же коллективного сеанса медитации получилось, что Ксения погибла из-за тех препятствий, которые воздвигаются духами тьмы на пути прохождения эфирного тела через сферы тройственной души.

– О, Господи! – вздохнула Софи. – А в чем же это материально-то выразилось, можно узнать? Удавку-то ей на шею кто накинул? Духи тьмы лично или как?

– Ну, этого мы, к сожалению, узнать не можем… – потупилась Любочка.

– И какой тогда прок? – пожала плечами Софи.


Между тем наконец приступили к тому действию, ради которого, по-видимому, и собрались. Вот тут уж расселись в странных на взгляд европейца позах, погасили электрические лампы, зажгли свечи и какие-то ароматические палочки, хором затянули что-то ритмическое и заунывное. Софи тихо приткнулась в уголок. Любочка куда-то исчезла. Ряжский сидел на ковре в первом ряду, развернув кисти ладонями вверх. Даса, в тех же белых одеждах, воздев руки, дирижировал происходящим и быстро и изящно соединял пальцы в явно что-то обозначающей последовательности. Софи попыталась было следовать за ним, но быстро сбилась.

Потом по очереди приветствовали всех собравшихся, которые, в свою очередь, выражали желание и готовность приступить к какого-то рода мистическим действиям. В этом затянувшемся эпизоде Софи заинтересовал лишь один момент.

– Сегодня Ирины телесно нет с нами, – сказал Даса и, как показалось Софи, нашел ее взглядом. – НО я чувствую, что ее иехида нас не покинула, находится среди нас и оказывает нам поддержку…

– Простите, что перебиваю, уважаемый Ачарья Даса, – как могла вежливее обратилась Софи. – Но что такое «иехида»?

Многочисленные ученицы тихонько, но яростно зашипели, как потревоженный во пне клубок устроившихся на зимовку змей. Перебить учителя! Да что она себе позволяет! Эта неизвестно откуда взявшаяся выскочка!

Но Даса по виду не обиделся и не возмутился совершенно.