– Какой ремень? Ты чего? – тот испуганно отскочил, на всякий случай схватившись за куртку. – Я ремней сроду не ношу!

– Блин! У меня тоже нет. Интересно, а кто у нас ремни носит? – и он изучающе оглядел шедших неподалеку коллег. – Если только Константин Петрович? – неторопливо шедший неподалеку разжалованный сотрудник еще не подозревал об ожидавшем его обнажении.

– Не надо, ты что? – испуганно одернул его Генка. – Не вздумай! У него же штаны тут же упадут!

– Ничего, ручками подержит ради доброго дела! – и Денис решительно направился к Константину Петровичу. – А ты жди здесь! – твердо указал он неуемной ухажерке. – Сейчас выпорю, как желаешь! Только не вопить! Терпеть не могу женские вопли!

Едва он отошел, Генка склонился к ничего не понимающей Иринке и предупреждающе прошептал:

– Девушка, вы давайте сматывайтесь поскорее, не то точно выпорет! Он не шутит. Когда Денис в таком настроении, с ним лучше не связываться. И вообще отстаньте от него, мало ему одной Вероники?

– Что за Вероника? – любопытство в Иринке оказалось сильнее здравого смысла.

– Соперница ваша. Она тоже решила его на себе оженить. Вы это же сделать намереваетесь? – Геннадий язвительно ухмыльнулся.

– А она кто такая? – не отвечая на слишком личные вопросы, спросила Ирина, опасливо наблюдая за требующим ремень у сопротивляющегося мужика Денисом.

– О, она три года за ним ухлестывала. Так что у нее приоритет. И она покруче вашего будет. Дочка преподавателя классического универа, сама в этом году курс заканчивает, экономистом будет. А у вас родители кто?

До Ирины дошло, что мама – шеф-повар в этих кругах не котируется. В этот момент Денис стребовал-таки пояс у крайне недовольного этим фактом мужичка. Сложив его вдвое и прихлопывая по ладони, будто проверяя силу удара, двинулся к ним.

Ирина ойкнула.

– Бегите, девушка, бегите, – уже серьезно порекомендовал ей Геннадий. – И как можно быстрее.

Взглянув в горевшие мстительным огнем глаза подходившего к ним Дениса, Ирина решила не испытывать судьбу. Похоже, она ошиблась. Пороть своих подруг прилюдно в сексуальные пристрастия Дениса явно не входило.

Она сбежала. Презрительно свистнув ей вслед, Денис укорил друга:

– Ты чего, подержать ее не мог, что ли?

– А мне такого указания не поступало. – Генка сердито покачал головой. Он не одобрял устроенного другом цирка. – К тому же ты что, всерьез взялся ее пороть, что ли?

Денис сердито взмахнул рукой с экспроприированным ремнем.

– Не удрала бы, так точно бы выпорол. Девица считает, что ей довольно только глазками взмахнуть и ляпнуть какую-нибудь чушь типа «ах, какие у вас уши умные», и все мужики у ее ног.

– Уши умные? – Геннадий оторопело расхохотался. – Это ты так шутишь или она вправду такую бредь несла?

– А чем лучше «у вас такое имя красивое?» По моему, так ничем.

– Ты лучше Константину Петровичу пояс отдай, – посочувствовал ограбленному коллеге Генка. – Ему некомфортно брюки через плотную куртку держать. Он на тебя зверем смотрит. Чем ты ему пригрозил, интересно, что он тебе отказать не смог?

– Сказал, что лично его комп почищу.

Генка ахнул.

– Ну ты злодей, однако! И что, все игрушки уберешь?

– И не думал. Но, по секрету: на следующей неделе проверка будет. Дистанционная, разумеется. Возглавляет лично сам Александров. И все нерегламентированные программы с компьютеров уберут. Да еще и накажут тех, у кого их обнаружат. Так что смотри, осторожнее.

Генка пожал плечами.

– Да пусть убирают. Я чист, как стеклышко. Я на работе работаю. Но таким, как Петрович, трудно придется. Даже не поиграть. Чем они заниматься-то будут? Загнутся ведь от безделья.

– А пусть работают. Чем плохо? Интересно даже.

Они подошли к смурному Константину Петровичу, отдали отобранную вещь.

– Спасибо. Жаль, не пригодился. Объект перевоспитания удрал, не захотел знакомиться с сим достойным предметом повышения сознательности поближе. А ремень у вас хороший. Из натуральной кожи, пружинит очень хорошо. И твердый, форму держит. Эх, не удалось опробовать в деле. Ну да ничего, я себе такой же куплю. На всякий случай. Чую, он мне еще понадобится.

Они ушли в здание. Денис со своей командой проработали до вечера в режиме ошпаренной кошки. Результаты нужно было представить через неделю, а получили они задание только вчера, хотя на разработку одной только первой части требовалось не менее десяти рабочих дней. Денис взял несколько вопросов домой для проработки, но до дома ему добраться не удалось. Позвонил отец и попросил встретиться с ним сегодня после работы.

Они сидели за двухместным столиком в ресторане «Патриций», одним из самых дорогих в городе, хотя Денис не понимал, что в нем такого уж стоящего. Ресторан как ресторан, не лучше других. Но Никите Владимировичу он нравился. Наверное, потому, что половина этого заведения принадлежала ему.

Денис согласился на эту встречу с неохотой. Опять папашка будет жаловаться на бездушную жену, давно уже бывшую. А ему работать надо! Но молчал, потому что, во-первых, отца было жаль, во-вторых, не хотел, чтобы он снова надоедал матери.

Они ели палтуса под каким-то изысканным маринадом, очень вкусного, между прочим. Отец с печалью рассматривал сына и наконец выдал набившую оскомину фразу:

– Как ты похож на Асю. Одно лицо, только в мужском варианте.

Денис спокойно кивнул. Что есть, то есть.

– Как я ее любил! – Никита Владимирович с упоением принялся предаваться воспоминаниям. – Что только для не нее не делал! И какой результат…

И тут Денис не выдержал. Обычно он молча выслушивал отцовские откровения, проигрываемые тем с занудностью затертой шарманки, но тут его прорвало:

– Папа, если бы ты хотел, чтоб она оставалась с тобой, то не нужно было принижать и ее саму, и ее работу.

Никита Владимирович поразился.

– Принижать? Я никогда этого не делал.

– Да? А кто говорил, что ее научные труды жалкий никому не нужный мусор? И не отпирайся, я сам это слышал. Хоть и маленький был, а помню. И еще ты ей говорил, чтоб она посуду лучше мыла, чем всякую ересь сочинять.

Отец уставился на него с изумленным видом.

– Да? Я этого не помню. Неужели я такую ахинею нес?

– Это еще мелочи. Когда она кандидатскую взялась писать, ты все ее черновики выкинул. И сказал, чтоб она не дурью маялась, а еще одного ребенка родила.

Никита Владимирович озадаченно потер намечавшуюся плешинку на голове. Денис подозревал, что волосы потому и выпадают, что он их нещадно теребит.

– Я помню, как просил еще одного малыша завести, но не в такой же форме. Это ты преувеличиваешь. Или тебе Ася такую чушь наговорила.

– Мама о тебе вообще не говорит. Никогда. Мне порой кажется, что все с тобой связанное она постаралась забыть. Я тебе говорю то, что помню сам. Все-таки в семь лет многое можно запомнить. А мне было семь, когда мама подхватила меня и сбежала.

– Я ее любил! И никогда не обижал! – Никита Владимирович постарался сказать это твердо, но прозвучало как-то жалко и вопросительно, будто он ждал подтверждения своим словам.

– Но мать от тебя поэтому и ушла. Надоело ей быть домохозяйкой. Не ее это. И бесконечные унижения ее достали.

– Я ее не унижал…

– Да? А как бы ты отнесся к тому, что я сейчас тебе объявил, что ты всего-то жалкий подражатель, и из тебя никогда путнего бизнесмена не получится, даже и не пытайся?

Отец насупился и нервно повертел в руках вилку.

– Я что, и такое говорил?

– Если поменять «бизнесмена» на «ученого», то да.

Никита Владимирович налил себе вина и залпом выпил весь бокал.

– Слабовато винишко. – Он помахал официанту и велел: – Конька бутылку. Хеннесси. Выдержка не ниже КС. – И уже сыну: – Будешь?

Тот ожидаемо отказался.

– А мне надо. Как-то твои слова все поставили с ног на голову. Или наоборот? Я-то никак понять не мог, с чего она от меня ушла. Таким себе заботливым и любящим казался, почти святым. А что? Не пил, не гулял. Курил и то редко. А сейчас и вообще бросил. А получается…

Официант принес бутылку с нарезанным лимончиком на тарелке, открыл, налил на четверть похожего на тюльпан снифтера из толстого богемского стекла, вопросительно посмотрел на клиента, тот кивнул в знак достаточности.

Отец покрутил в руках бокал, давая раскрыться аромату благородного напитка.

– Мне после ее ухода обидно было до слез. И больно. Но хоть пожалеть себя можно было, друзьям пожаловаться, типа: кто ж знал, что Ася такая неблагодарная? А получается что? Я сам виноват? Но почему она мне ничего не говорила? Думала, что и сам догадаюсь? А я, дурак, не догадался!

Он опрокинул коньяк, закинул в рот дольку лимона пожевал.

– Лимон портит коньяк. Весь вкус перебивает. Хотя я тоже хорош. Его медленно пить надо, по глоточку, и закусывать горьким шоколадом. Похоже, мне надо было водку заказать. Сплоховал. Для того, чтоб напиться и забыться – водка самое то. И лимон с ней хорош.

Денис продолжал вопросительно смотреть на отца. Тот как-то сразу постарел и осунулся. Денис решил, что зря ему сказал про мать и его нелестные в ее адрес слова. Молчал раньше, вот и надо было молчать дальше.

Но Никита Владимирович внезапно взбодрился.

– Но, с другой стороны, не все потеряно. Ее еще можно вернуть.

Денис поразился сделанным отцом выводам.

– Как это?

– Пообещать поддержку во всех начинаниях, завести домработницу, в общем…

– Папа, она откажется, это я тебе гарантирую. Понимаешь, ей лишние люди в доме только мешают.

– И ты мешаешь?

– Нет. Ко мне она привыкла. К тому же я все по дому делаю сам.

– Это я знаю. Но что ей мешает снова привыкнуть ко мне? Ты же не век будешь возле материной юбки обитать. Рано или поздно свое гнездо вить примешься, не до мамочки уже будет. И, по мне, так уже пора. В твои годы у меня уже ты был. Жаль, только один. Я бы еще троим был бы рад. Два парня, две девчонки? А? Вот оно, счастье!