— Как Плаха? — сходу спрашивает Лелик.

— Жить будет, — короткий ответ и облегченный выдох друга, теперь я не сомневаюсь. Но все равно избавляю Лелика от подробностей. — А как наша девочка?

— Из дома не выходила. К ней тоже никто не приходил, — Лелик кивает на маленький монитор, где Алина пьет кофе. Светлые волосы стянуты в хвост, на кукольном лице – никакого макияжа, а под тонким халатиком – красивое загорелое тело. Демонстрировала, пытаясь меня соблазнить. Вот только сейчас она выглядит уставшей, словно сбросила маску. И это странно. — Красивая, — протягивает Лелик. — Жаль, что сука, — добавляет со вздохом.

— Она профессионалка и за свою работу получает хорошие деньги, — смотрю в окно, раздумывая, как правильно поступить. Странно, что Загорский с таким осведомителем у меня под боком, не убрал Алину. Она ведь свидетельница, да еще какая. Надоело играть? Или и в его игре что-то пошло не так? Гадать бесполезное занятие. Остается идти к Алине и разговаривать. Выдыхаю, приняв решение. Но сперва звоню сестре.

— Все в порядке, братишка, — без приветствия отвечает Карина. — Маша завтракает. Дать трубку?

— Если она хочет, — и задерживаю дыхание, слушая далекие голоса.

— Привет, — звонкий голосок в трубке.

— Привет, — и улыбка растягивает губы. — Как спалось? Кошмары не снились?

— Нет, все хорошо. Только…

Молчу, ощущая, как пульс барабанит в висках.

— Ты когда приедешь?

— Скоро, мышка, уже скоро.

— И маму привези, ладно? Я соскучилась.

— Все будет в лучшем виде.

— Это круто. А то здесь такая скука, сбрендить можно.

И я не сдерживаюсь, смеюсь глухо. Слышу возмущение Карины. Задела Машка сестрицу за живое. Зная Карину – та теперь не успокоится, пока не уморит Машку весельем. Выдыхаю. Вот и славно – хоть у кого-то будет хороший день.

— Все, братец, — фыркает Карина. — Нам некогда, мы пошли веселиться. Сейчас я этой занозе устрою. Скучно ей, видите ли.

— Веселитесь, только, Карин. Вы дома порезвитесь сегодня, ладно?

Она соглашается без лишних вопросов. Вот и славно. У нее квартира под такой охраной, что даже муха не пролетит незамеченной. И я могу быть спокоен.

— Крис, — зовет Карина тихо. На заднем фоне слышится смех Машки. — Береги себя.

— Слушаюсь, мэм, — и отключаюсь под недовольное фырканье сестры.

— Ну что, идем? — Лелик осторожно трогает плечо.

Качаю головой.

— Нет, Ром, я сам.

Друг пытается возмутиться, но я осекаю его.

— Я должен быть уверен, что за моей спиной – друг.

Неизвестно, что может выкинуть Загорский.

Лелик кивает понимающе, а я выбираюсь из машины.

Лелик появился в моей жизни на первой гонке. Меня тогда, борзого и наглого новичка, подрезали на треке. И Лелик, лидер и звезда компании, отдал свою безоговорочную победу другому, потому что вернулся помочь мне. И пока я валялся в больничке с переломом ноги, Лелик собрал мой разбитый байк и тренировал после, пытаясь загнать в узду мою борзость.

Усмехаюсь, поднимаясь по лестнице на нужный этаж.

Ничерта у него не вышло. Но по его словам я стал легендой мотоциклетных гонок. А потом Катька выкупила у него его любимого «сапсана», которого он холил и лелеял, и подарила мне через Плаху. А я узнал об этом уже когда увяз в бизнесе Ямпольского. Лелик и проболтался, когда мы отмечали его юбилей. В тот вечер я приехал к Катьке пьяный вдрызг. В тот вечер я разгромил ее квартиру, а она наблюдала за мной насмешливо и даже не пыталась остановить. А я ругался на нее, злился и сам не понимал, за что. А когда поостыл, она затолкала меня в холодный душ, а потом отпаивала обжигающим кофе, который держала специально для меня, потому что сама пила только чай.

— Вообще, — говорил я задумчиво, — я спасибо хотел сказать.

Катя изогнула бровь, обвела задумчивым взглядом погром и кивнула.

— Ну я так и поняла, да.

И заливисто рассмеялась. Мы хохотали до колик в животе, а потом вместе наводили порядок. У меня получалось с трудом, и после меня оставалось еще больше бардака, и Катя все пыталась спровадить меня спать. Но я упирался, и тогда она сдалась и легла вместе со мной на единственно уцелевшей кровати в спальне. А утром она заявила, что переезжает ко мне, пока я буду ремонтировать ее квартиру.

Останавливаюсь у темной двери и нажимаю на звонок. Алина открывает почти сразу, как будто стояла под дверью в ожидании.

— О, женишок заявился, — улыбается, — ну проходи, — и приглашает жестом, пропускает, слегка качнувшись с пятки на носок.

Квартира-студия, переделанная из обычной «хрущевки». Светлая и пустая. Смотрю в спину хозяйки, замершей у большого окна.

— Думаешь, обыграть его? — спрашивает, побарабанив ноготками по стеклу. — Ты сможешь, — сама же и отвечает. А я молчу. Слушаю. И жду.

Мы встретились уже в Копенгагене после того, как я вытащил Катю. Она не пыталась понравиться, сразу перешла к делу. Мы подписали контракт и принялись изображать перед всем миром счастливейшую пару. Каждый мой день был спланирован до мелочей. А Загорский молчал все время, лишь периодически раздавал приказы, с кем встречаться, а с кем нет, с кем подписывать контракт, а с кем разорвать сделку раз и навсегда, и напоминал через Алину о своей пленнице. О Кате он молчал. И я не поддерживал никакой связи с запертой в частной клинике Катериной. За ней присматривал старый знакомый Вовка, пристроенный там санитаром. А потом она сбежала, не без помощи сердобольного Вовки, за что и получил по первое число. Она сбежала и до одури меня напугала, так, что я как идиот рискнул всем и прилетел к Плахе.

— Что ты хочешь от меня? — спрашивает Алина. — Я не знаю, где Загорский.

— Как ты с ним связываешься?

— Почему я должна тебе помогать? — она оборачивается, слегка прищурив глаза.

— Ты не должна. Но в таком случае, тебе уже никто не поможет. А я все равно достану Загорского, только ты этого не увидишь. Полагаю, ты и жива еще до сих пор, потому что не сообщила Загорскому, что я нашел Машу. Верно?

Она вздрагивает, и я понимаю, что попал в точку. Ей все-таки доложили, что я забрал Машку. Но почему она ничего не говорит Загорскому? Боится? Или…

Усмехаюсь, поняв, зачем она тянет время. Вспоминаю фамилии клиенток салона, какой посещала Алина. Плаха отметил несколько самых примечательных, о чем поведал сегодня утром по телефону бодрым голосом, и среди них была одна адвокатесса. Хищница в мире правозащитников. До сегодняшнего дня не проигравшая ни одного дела.

— Поможешь мне, я помогу твоему брату.

Алина вскидывается и тут же ощеривается, будто тигрица, защищающая свое потомство.

— Не надо сцен, — останавливаю ее в шаге от себя. — Не страшно совсем. Зато я знаю человека, который по моей просьбе будет беречь твоего брата пуще собственной жизни. Пока тот не выйдет на свободу.

Она криво ухмыляется.

— Я тебе не верю.

— Зря. Ты ведь не дура и наверняка наводила обо мне справки. И отлично понимаешь, кто я.

— Миллионер, всегда верный своему слову, — цитирует она заголовок какой-то статьи, сопровождая каждое слово порывистым движением рук.

Лишь хмыкаю, засунув руки в карманы. Я такой, какой есть. И мне не нужны лишние трупы. Пустые жертвы – уйма проблем. А у меня их и без того по самое не хочу.

Алина задумывается, нахмурившись, отворачивается к окну. Вздыхает.

— Ты точно поможешь брату? — спрашивает, снова заглядывая в глаза. Киваю.

— Загорский обычно звонит сам, — заговаривает на выдохе. — Всегда с разных номеров, часто со скрытого.

— А не обычно?

Она смотрит непонимающе.

— Как ты связываешься с ним в случае непредвиденной ситуации? — уточняю.

— Оставляю объявление на сайте покупок-продаж. Но только в самом крайнем случае, когда я не могу самостоятельно решить проблему. Иначе он сердится. И тогда…

Она не договаривает, обхватывает себя за плечи. Что за ублюдок этот Загорский, что запугал столько народу? Считает себя всесильным? Ну-ну.

— Считай, что сейчас как раз такой случай.

Она кивает и берет с барной стойки ноутбук, усаживается на высокий стул и всматривается в монитор. Быстро набирает текст. А я сбрасываю ей снимок, тут же высвечивающийся на экране.

— Он должен увидеть эту фотографию.

Поиграем по его правилам.

Алина смотрит с изумлением. Понимаю. Загорский надежно спрятал свою мать, но не достаточно, раз уж Плаха ее нашел. И теперь его ребята караулят старушку, мирно попивая с ней чай. Но для Загорского у нас совсем другой кадр: связанная и бесчувственная, с кляпом во рту, перепуганная насмерть и молящая о помощи.

— Ты такой же, как и он, — заключает с презрением. — Для вас нет ничего святого.

— Если угрожают моей семье – я не пощажу никого.

Холодно в ответ, наблюдая, как Алина отправляет текст объявления, и оно спустя секунду высвечивается на сайте.

А еще через полчаса Загорский звонит сам и назначает встречу.


ГЛАВА 22

Сейчас.


Звонок Майера застает меня в дверях Алининой квартиры. Она ждет за спиной, все-таки доверившись мне. Но лишь после того, как убедилась, что ее брат в порядке. Пришлось побеспокоить старого зека, не отказавшего мне в маленькой услуге. Было дано слово, что мальчишка, попавший в тюрягу за мошенничество, доживет до конца срока. Алине оказалось этого достаточно, чтобы поверить – я всегда держу слово.

Майер ругается в трубку отборным матом, что я на минуту зависаю, не узнавая рассудительного и обычно до тошноты вежливого немца.

— Майер, в чем дело? — спрашиваю, чуя неладное.

— Что за дерьмо у тебя творится, Крис?! — злится Майер, с русского переходя на немецкий, сильно коверкая и путая слова. — Неужели ты думал, я не замечу?