— Не повезло бедняге… попал в зубы крокодилу.

Увиденное произвело на Аллея удручающее впечатление. Ни слова не говоря, он вернулся в шатер, сопровождаемый адъютантом.

— Как это случилось? — после непродолжительной паузы спросил наследник.

— Раф наклонился зачерпнуть воду, а крокодил, видимо, того и ждал, привлеченный шумом и запахом пищи.

— Но ведь они… должны спать в это время?!

— Судьба, государь! Этому человеку достался неспящий крокодил.

— Судьба… — задумчиво повторил Аллей. — Эйнес, а ты веришь в свою судьбу?

— Да, государь. Все, что было в моей жизни, совпадает с предсказанием, составленным по звездам. Только вот конец мне обещан странный…

— Какой же?

— Что в поисках миража я погибну в пустыне Ниневии…

Аллей удивленно посмотрел на адъютанта, что-то неопределенное подумал о себе, потом спросил:

— Я знаю, что твой отец был жрецом. Это он составил гороскоп?

— Нет. В храме, где служил отец, некоторое время жил один финикийский проповедник — это его заслуга. Отец только перед смертью рассказал мне о его предсказании и просил остерегаться длительных походов по пустыням. Да вот один недостаток… как же узнать, в котором из походов это произойдет?… Видно, у каждого свой неспящий крокодил…

Царевич выслушал его и задумался. Затем он достал из небольшой шкатулки камень неправильной формы, подаренный ему Наталис перед разлукой:

«Этот камень достался мне от отца, — сказала девушка при расставании, — он обладает удивительными свойствами. Он распилен ювелиром пополам. Если прозрачен и сияет мягким радужным светом, со мной все в порядке. Если же он не отражает свет и становится молочно-белым — со мной беда. Не улыбайся, Аллей, это действительно так. Видишь, в центре камня сохранилось небольшое затемнение?… Когда я получила травму, упав с коня, камень наполовину потерял прозрачность. Его цвет восстанавливался по мере того, как я выздоравливала, и вот осталось едва заметное пятнышко. Я тебе не показывала его раньше потому, что сначала сама хотела убедиться в его чудесных свойствах».

Вспомнив этот разговор, Аллей посмотрел сквозь камень, направив его на яркий свет одного из факелов. Но что это?

С того времени, когда наследник видел этот камень, он совершенно изменил цвет! Он приобрел молочно-бледную матовость, и лишь небольшой прозрачно-радужный ободок сохранился по его краям!

— О боги! — воскликнул Аллей. — Вы хотите испытать меня?!

— Что случилось, государь? — спросил Эйнес.

Царевич протянул ему камень:

— Посмотри, как ты считаешь, он прозрачен?

— Да, по краям камень пропускает свет, но в центре — затуманен.

— К сожалению, ты прав, Эйнес, и это — знак беды. Кровь на палубе — излишнее тому подтверждение… Решено! Мы возвращаемся в столицу!

— Сегодня? — без особого энтузиазма спросил адъютант, заранее зная ответ.

— Немедленно!

Барка наследника престола причалила к берегу, с нее осторожно свели стоявших в стойлах коней, и скоро сгустившиеся сумерки укрыли в своих объятиях отряд в несколько всадников.

Несмотря на труднопроходимый путь, уже на рассвете, когда почти все жители Мемфиса еще сладко спали, конный отряд появился на окраине города. Густой слой пыли покрывал их одежду и потные лица.

— Эйнес, действуй, как договорились, — проговорил царевич и, отделившись от отряда, направил коня ко дворцу, в котором он оставил Наталис.

Охрана добросовестно несла свою службу и, завидев Аллея, широко распахнула перед ним двери.

Изнемогавший от страшной усталости царевич быстро пересек пространство, разделявшее его с любимой, и буквально ворвался в ее покои. Несмотря на ранний утренний час, Наталис была уже на ногах, заканчивая свой туалет, а рядом с ней на столике уже дымился искусно приготовленный завтрак.

Вскрикнув от неожиданности, девушка бросилась навстречу любимому. В ее движениях еще сохранялась едва заметная скованность, и Аллей лишь на мгновение отметил это про себя, заключив Наталис в объятия.

— Что случилось, милый? — спросила она, рассмеявшись от счастья. Казалось, ее восторгу не было границ, но Аллей молча все целовал и целовал любимую.

Слуги благоразумно удалились, не дождавшись команды, и влюбленные остались одни. Усадив царевну на колени, Аллей достал свою половинку талисмана.

— Я испугался за тебя, увидев, что твой камень помутнел. Вот посмотри…

Теперь талисман был полностью молочно-белого цвета, от его прозрачного радужного ободка не осталось и следа. Девушка сразу напряглась, лицо ее посерьезнело. Она достала свою половинку камня — такую же точно, потерявшую прозрачность и побелевшую. Наталис свела брови:

— Что-то мне угрожает… — невыразительным голосом проговорила она. — Как странно… а мне показалось, что даже жрица Митран стала более ласково смотреть на меня.

Аллей насторожился, услышав эту фразу, но решил сначала успокоить свою любимую:

— Ты жива и здорова, дорогая, а это главное. Сейчас необходимо хорошо поесть — тебе потребуется много сил…

Еще не понимая, что он хочет этим сказать, девушка улыбнулась и обняла Аллея. В этот момент она увидела мелькнувшую в проеме двери жрицу Митран. Появление ненавистной ей женщины вызвало у Наталис непроизвольную судорожную волну, пробежавшую по ее телу.

— Тебя что-то пугает?

Царевна крепче прижалась к Аллею и тихо проговорила:

— Митран следит за нами.

Наследник резко обернулся и, заметив в тени женский силуэт, вскричал:

— Жрица Митран! По какому праву ты проникла в покои царевны? Кто разрешил тебе войти сюда сейчас?! Разве я не приказал тебе вчера держаться подальше от этого дворца?

— Пока я выполняю приказы повелителя Египта фараона Пентсуфра, который повелел мне следить за здоровьем царевны, а… в сложившихся обстоятельствах и за твоим, наследник престола.

— Так… я что-то не пойму, о каких это обстоятельствах ты толкуешь?!

Проговорив это, Аллей потянулся к высокому сосуду с напитком для того, чтобы утолить жажду. В одно мгновение жрица оказалась рядом с наследником и выбила у него из рук сосуд. Метнув на Наталис злобный взгляд, она прошипела:

— Вот это и есть то обстоятельство…

Побледнев, Аллей выхватил кинжал и занес его над жрицей: