Анна Дубчак - Натали

Наталия коснулась пальцем стеклянного колпака и тут же отдернула его, словно обожглась… Ничего особенного, комнатная температура… К ушам и некоторым другим частям тела этого существа тянулись проводки, их действие, очевидно, и приносило боль испытуемому. Или пациенту. Или жертве.

– Натали, – услышала она голос и сжала кулаки. Медленно повернулась и увидела довольного и сытого Луи Сора.

– Все-все, выхожу… Но вас должны были предупредить о том, что я страшно любопытна. Но я не стану расспрашивать вас о том, что здесь происходит и что вы делаете здесь с этим несчастным карликом. Не стоит утруждать себя объяснениями… Дело в том, что эту лабораторию я видела еще вчера вечером в своих видениях… Больше того, я знала, что она находится именно в этом доме, а потому мне было просто необходимо найти ее… – Она блефовала, чувствуя инстинктивно, что только таким вот образом она может как-то насторожить или даже испугать этих людей. Ведь что они могут знать о ее даре? Да почти что ничего. Ведь даже Сара не могла бы объяснить постороннему человеку, как действует Наталия во время своих видений. А что, если выдумать какой-нибудь еще дар, сопутствующий, так сказать, уже имеющемуся? Здесь надо было все хорошенько обдумать и не перегнуть палку, иначе Сора и тот человек, который нанял ее, будут требовать у нее еще каких-нибудь результатов, связанных уже с ее новым даром.

– Вы это серьезно? – спросил Сора, услышав о лаборатории. – Но почему тогда вы мне ничего не рассказали?

– А зачем? Я не подписывалась рассказывать вам все. Вы что-то скрываете от меня, поэтому мне приходится доходить со всего самой… Вы усложнили мою задачу дважды: первый раз, когда запретили выходить из дома, а второй – когда не объяснили, что именно я ищу. Так что вам придется продержать меня здесь до следующего Рождества, прежде чем я смогу вам разыскать Изабель…

– Хорошо, когда вы все это увидели, нет смысла скрывать от вас что-либо… Дело в том, что вещь, которую украла та женщина, имеет чисто биологическую ценность.

– А что, если она каким-то образом откроет маркер и это вещество распылится или рассыплется, разольется, ну я не знаю там как… что будет тогда?

– Трудно сказать вот так однозначно… Будем надеяться, что этого все же не произойдет…

– Вы не могли хотя бы рассказать принцип действия этого вещества? Быть может, после того как вы мне все расскажете, мне будет легче искать?.. И еще, тот человек…

– Предлагаю вам для удобства называть его просто «хозяином»…

– Хорошо, ваш хозяин сказал, что купил это вещество на вечеринке у какого-то человека… Вам не кажется странным, что сделка произошла на вечеринке? По-моему, это как-то несерьезно… И кто тот человек? Ученый-биолог или же человек, являющийся посредником между биологом и хозяином? Что вы можете сказать мне по этому поводу?

– Ничего, конечно. Ведь вы же, задавая эти вопросы, знали, что на них не существует ответа… – У Луи получилась скверная улыбка: фальшивая и злая.

– По-моему, здесь дело нечисто. И вы хотите ввязать меня в свою грязную игру… Куда я вообще попала? Или же мне это только снится? Говорите! – Наталия схватила его за руку и принялась трясти. Ей казалось, что от резких движений видение рассеется и она очнется у себя дома, в России… Но ничего не менялось, она продолжала стоять в странной лаборатории с корчащимся под прозрачным колпаком голым карликом, которого не то замораживали, не то проводили над ним испытания током или температурой, а рука ее держала рукав пятидесятилетнего господина, который продолжал мерзко улыбаться.

Она отпустила его и выбежала из лаборатории. Она поняла, что дело принимает опасный оборот. Еще эта лаборатория…

Вдруг она остановилась в коридоре напротив той самой двери, куда вошел другой карлик во всем красном, и, повернувшись к следовавшему за ней Сора, спросила:

– А что за урод живет за этими дверями?

– Там никто не живет. Я же вам говорил уже, что третий этаж нежилой.

– Не хотите ли вы сказать этим, что здесь можно встретить только мертвецов?

Он только развел руками.

Под вечер она попросила Гаэлль показать ей зимний сад.

Прохаживаясь среди горшков с гортензиями и бегониями, касаясь головой лиан и широких мясистых зеленых листьев тропических растений, многие из которых цвели, Наталия на время позабыла о своих тревогах. Она размечталась о своем доме, который будет у нее когда-нибудь, если ей удастся, конечно, выбраться…

Вспомнив, где она находится, она спросила:

– Гаэлль, а как ты оказалась в этом замке?

– Меня порекомендовал сюда господин Сора, а до этого времени я работала у его сестры.

– Понятно. Но я не это имела в виду… Просто я не так выразилась: ты давно уехала из России?

– Три года назад.

– Почему?

– Я в Москве вышла замуж за француза, и мы переехали сюда. Но потом мой муж погиб, и мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь.

– Тебе сколько лет?

– Восемнадцать.

– Значит, ты не успела нигде выучиться? У тебя нет образования?

– Можно сказать, что так… Но если мне повезет и мне заплатят столько, сколько обещали, то я смогу оплатить свое обучение в колледже. Освою бухгалтерское дело или маркетинг, устроюсь на работу, выйду замуж…

– А как погиб твой муж?

– Он ехал на машине по мосту, и у него отказали тормоза… Его нашли в реке спустя три дня…

– Извини…

Наталия подняла голову и увидела высокий прозрачный купол, сквозь который пытались пробиться скупые зимние лучи. Сливаясь с электрическим освещением, они казались бледными и безжизненными.

– Скажи, а ты видела хозяина?

– Какого хозяина? – насторожилась Гаэлль.

– Как какого, того самого, кому принадлежит этот замок?

– Ах этот… Нет, не видела…

– Он живет в другом месте?

– Сора говорил, что у него есть еще один замок в Орлеанском лесу и несколько квартир в Париже.

– Зачем ему столько?

– Не знаю, как говорится…

– …у богатых свои причуды… Все понятно.

Она уже пожалела, что снова заговорила с Гаэлль. Эта девушка как закрытый сосуд. Она носит в себе что-то, но никогда не выплеснет наружу. Она верно и преданно служит своему хозяину и преследует совершенно определенные цели: заработать деньги и выучиться на бухгалтера.

– А ты не видела здесь карлика в красной одежде?

– Карлика? Нет, конечно… Откуда здесь взяться карликам? – Она с недоверием посмотрела на Наталию и, как показалось последней, захотела смутить ее, заставить усомниться в здравости своего рассудка.

– Послушай, Гаэлль, никогда не смотри на меня так, поняла? – Наталия больно схватила ее за руку и с силой сжала. – Не смей делать вид, что ты ничего не понимаешь. Мне приходилось встречаться в жизни со всякими людьми, но ты просто поражаешь меня своим цинизмом…

Больше не было желания говорить что-либо. Она оттолкнула от себя девушку и подошла к прозрачной стеклянной стене зимнего сада, являвшегося частью замка и располагавшегося позади него, в самом центре. Она вдруг представила себе, как разбивает эту стеклянную стену и выбегает из замка, как несется по усыпанной бурыми листьями дорожке к воротам и встречает там либо солдат, либо людей в штатском, которые при виде ее достанут оружие и, предупредив, начнут палить ей по ногам…

Послышался какой-то шорох, она повернулась и увидела что-то красное, мелькнувшее за широкими пальмовыми листьями. Кто-то пробирался в самую гущу зарослей папоротника.

– Стойте! – закричала Наталия, потому как это была не Гаэлль (ее вообще не было, она ушла, потирая руку), а кто-то другой.

А когда среди зелени мелькнуло старческое лицо в обрамлении красной шапочки с тремя рожками, на которых болтались колокольчики, ей стало дурно… «Неужели я действительно сошла с ума?»

Она поняла, что самое безопасное для нее место в замке – это музыкальная комната, где стоял «Стенвейн». Она знала, что Луи пристально следит за ней и испытывает нечто вроде удовлетворения, когда Наталия музицирует: он ждет результатов.

Она села за рояль, закрыла глаза и принялась играть в медленном темпе гаммы. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Особенно ей нравились расходящиеся гаммы, это когда руки расходились в разные стороны, а звуки, словно расщепляясь, разлетались по разных регистрам. И хотя звуки носили энергию раздражения и протеста, ей почему-то был даже приятен этот эпатаж. Она представляла себе, как злится Луи, подслушивая под дверью в ожидании «нормальной» музыки.

И вдруг она перенеслась в очень странное место. Не то кафе, не то маленький ресторан. Она сидела в самом углу, перед ней стояло блюдо с горячими спагетти, политыми красным густым соусом, бутылка вина и чистый фужер. Скатерть красно-сине-белая, черная лакированная мебель, кадка с пальмой в углу, рядом со столиком, множество посетителей, официант с полотенцем на бедрах вместо фартука, бегающий между столиками и мешающий смотреть на то, что происходит на сцене.

Сцена небольшая, но какая-то емкая, глубокая, и на ней декорации: комната с кроватью, столом и стулом, а в кровати двое: мужчина и женщина. Только что-то очень странное было в этом представлении. И она долгое время не могла понять, что же именно. Во-первых, двое в постели почему-то не обнимались, не целовались, а ругались. На французском, разумеется. А потом мужчина и вовсе огрел женщину стилизованным поленом, которое он достал из-под одеяла. Зрители-посетители в зале, опьяневшие от вина и объевшиеся спагетти с соусом, заулюлюкали, и тогда до Наталии дошло, что это вовсе не бревно, а что-то совсем неприличное и не очень смешное…

И все же странность заключалась не в этом. Дело в том, что и мужчина и женщина были карликами. И карлик, исполнявший роль мужчины с гигантским пенисом, был очень похож на того самого карлика, которого она видела в зимнем саду за папоротниками…