– Что?

– Я ни разу не сняла твое колье с тех пор, как ты его подарил.

– Правда?

– Честное слово. Это так, к слову. Я люблю тебя.

Я не успела услышать ответа, потому что секунду спустя уже спала. И, несмотря на то, что я была абсолютно голая и каждый немодельный недостаток оказался на виду, перед глазами Джека, и несмотря на то что я обнажила душу самым интимным из признаний, мне было на удивление легко и спокойно. Все барьеры мгновенно упали. Вот это прогресс.

ГЛАВА 25

– Думаю, тебе придется забыть об одержимости льдом, – заявил Джек, не скрывая усмешки, когда я опустошила подносик со льдом, опустив его по кубику в большой бокал.

– Ни за что. Можно похитить девушку из Штатов, но нельзя лишать ее самого элементарного комфорта! – весело отозвалась я, помешивая кубики льда.

– Привычка к напиткам комнатной температуры – это только начало. Официально став жительницей Лондона, придется менять образ мыслей. И, в частности, не называть брюки «штанишками», потому что здесь так именуется нижнее белье. И спрашивать не ванную, а туалет.

– Брюки и туалет. Заметано, – согласилась я. – Но все же ото льда я не откажусь!

В дверь позвонили.

– Пойду открою, – вызвалась я, спрыгивая с табурета из нержавеющий стали, стоявшего у рабочего стола с гранитной столешницей в кухне Джека… вернее, теперь уже нашей. Нашей. Правда, прошло всего несколько дней с тех пор, как я перебралась из Чикаго в Лондон и стала сосуществовать с Джеком, но все еще чувствовала себя так, будто провожу в гостях очередные праздники: уж очень трудно было привыкнуть к мысли о почти супружеской жизни вдвоем, хотя ситуацию несколько облегчал тот факт, что у Джека были и сказочный особняк, и идиллический, заново обставленный загородный дом. Весь последний год я прожила в той конуре, что принадлежала профессору-антропологу, подруге Кит, питавшей нездоровое пристрастие к фотографиям без рамок, коврикам из сизаля и плетеным стульям. Словом, она разделяла любовь Роберта, моего бывшего редактора в «Сэси синьорз!» к примитивному сельскому образу жизни, безмерно далекому от яппи – порностиля моего любимого «Поттери Барн». Так что дом Джека… я имею в виду, наш дом, соответствовал моим эстетическим взглядам.

– О Господи, поверить невозможно, что ты в самом деле здесь! – взвизгнула Мадди, врываясь в прихожую. Быстро обняла меня и немедленно выставила левую руку, чтобы показать гигантскую сверкающую побрякушку, украшавшую безымянный палец.

– Смотри, смотри, смотри, – приговаривала она, помахивая ладошкой перед моими глазами.

– Значит, ты все-таки собираешься пройти через это? – шутливо спросила я.

Мадди фыркнула.

– Попробуй только не поверить! Видела бы ты мое платье! От Веры Вонг! – бессовестно хвасталась она.

Мадди не только справилась с собой после разрыва с Джеком, но и по собственному желанию прошла курс лечения у психотерапевта. Когда она потеряла отца, мы с ее матерью уговаривали Мадди обратиться к специалисту. Но Мадди упорно отказывалась, и в результате ей пришлось избавляться от множества накопившихся негативных эмоций. Хорошенько разобравшись в себе, она поняла, что потребность непременно иметь бойфренда, даже если отношения были несерьезными и человек, подобно Джеку, абсолютно ей не подходил, привела к множеству утерянных возможностей духовного роста. Чтобы наверстать упущенное, Мадди объявила мораторий на все встречи с мужчинами и поклялась, что не заведет бойфренда, пока не обретет себя. Но две недели спустя она познакомилась с Колином Уэйнтуортом – язвительным, остроумным, жестким, блестящим журналистом одной из британских газет консервативного толка. Они влюбились друг в друга едва ли не с первого взгляда и обручились несколько месяцев спустя. В обычных обстоятельствах я была бы встревожена столь быстрым развитием событий, но увидев Мадди и Колина вместе, поняв, как они обожают друг друга, начала думать, что, может, на этот раз она нашла Того Самого.

– Кроме того, – продолжала Мадди шепотом, – если мы немедленно не поженимся, придется выпускать швы на платье…

Она многозначительно потерла живот, и я тупо уставилась на нее, не сразу сообразив, о чем идет речь.

– Господи, Боже мой, ты беременна! – завопила я и снова ее обняла.

– Ш-ш, – прошипела Мадди. – Это пока секрет.

– Долго ты его не сохранишь. Скоро будешь большой и круглой, как тыква, – засмеялась я. – Но как ты к этому относишься? Я думала, ты не хочешь становиться мамочкой из предместья с мини-фургоном, полным детишек.

– Сначала немного испугалась. Но все это… кажется таким правильным. А Колин вообще на седьмом небе. Кроме того, ты и понятия не имеешь о целой индустрии шикарных дорогих детских товаров, на вкус современных городских мам. Я просто наслаждаюсь, сметая все с прилавков, а ведь еще по-настоящему и не приступала к покупкам, – алчно объявила она.

– Я должен сделать вид, что ничего не слышал, или можно поздравить будущую мамочку? – осведомился Джек, появляясь в коридоре.

Мадди рассмеялась, а он обнял ее и поцеловал в щеку, чему я втайне обрадовалась. Очень долго этим двоим было неловко в обществе друг друга, и обычно, приезжая в Лондон, что в этот год бывало довольно часто, я старалась видеться с каждым по отдельности. Но последние несколько месяцев, особенно с тех пор, как Мадди познакомилась с Колином, отношения между ней и Джеком немного потеплели. Несколько раз мы даже встречались вчетвером, ходили в кино или ресторан.

– За это стоит выпить шампанского, – объявил Джек, возвращаясь на кухню.

– Или молока, по крайней мере, кое-кому из нас, – напомнила я.

– Да, только, пожалуйста, налей его в бокал, чтобы я смогла притвориться, – потребовала Мадди.

Когда мы устроились на кухне и выпили за будущую мать и невесту, Мадди сообщила нам о свадебных планах. После церемонии, назначенной через несколько недель, планировался роскошный прием в «Ритце». Я была единственной подружкой невесты, и Мадди клялась, что платье мне понравится.

– Сначала я подумывала одеть тебя в розовые оборки – когда еще получу возможность поиздеваться над тобой? Но порядочность взяла верх. Я полностью сознаю, что подобные фасончики для тебя – чистый яд, да и свадебные снимки выглядели бы слишком жутко, – хихикнула она.

– Объясни подробнее, – попросила я.

– Простое голубое платье-рубашка, слегка льнущее к твоим изгибам. Да, и огромный вырез мысом. На тебе будет выглядеть изумительно.

– М-м, огромный вырез. Это мне нравится, – облизнулся Джек.

– Ладно, хватит разговоров о свадьбе. Лучше расскажи, как ты устроилась? И что сказали в «Ритрит» о твоем намерении стать свободным художником?

– Не очень обрадовались, особенно потому, что я проработала там только год, – призналась я. – Но обещали давать мне задания. Джек утверждает, что у него есть кое-какие знакомые, с которыми он может меня свести. Ты ведь играешь в сквош с кем-то из «Хелло», верно? – спросила я. Джек кивнул.

– Я тоже кое-кого знаю… одного из редакторов в «Ливинг», «Эс» и, по-моему, в английском издании «Ин стайл», – оживилась Мадди. – В понедельник посмотрю, не смогу ли организовать для тебя парочку ленчей, договорились?

– Здорово! – обрадовалась я.

Как ни странно, я ничуть не волновалась по поводу собственного решения стать свободным художником и того ощущения неуверенности в будущем и отсутствия гарантий, которое оно несло с собой. Учитывая то, что я оставила привычный образ жизни и уехала в чужую страну, чтобы быть рядом с человеком, которого обожала, хотя всего полтора года назад мысль о том, что я могу влюбиться, казалась столь же нереальной, как выигрыш в нью-йоркской лотерее, перемена карьеры казалась куда менее драматичным событием. Конечно, я любила работу в «Ритрит», но выбор между ней и новой жизнью с Джеком оказался нетрудным. Я чувствовала себя так, словно мчусь куда-то в безумной гонке, – впервые в жизни, вместо того чтобы готовиться к неминуемой катастрофе, наслаждалась каждой минутой. В конце концов, жизнь меняется, люди меняются, и пример тому – Мадди. Вряд ли даже она ожидала, что так близка к тому, чтобы встретить и выйти замуж за любовь всей своей жизни, да к тому же еще радоваться будущему материнству!

Позже, когда Мадди убежала по каким-то предсвадебным делам, мы с Джеком прилегли на диван, слушая диск Дайаны Кролл и пытаясь решить, что делать с ужином и стоит ли вообще куда-то идти.

– Что ты думаешь насчет новостей Мадди? – осведомился Джек, подтолкнув меня.

– Ты о беременности? Удивлена, что все произошло так быстро, но ее радость вполне понятна. Я всегда считала, что из нее выйдет прекрасная мать. Кроме того, сомневаюсь, что ее веселые деньки позади. Найдет себе компанию таких же гламурных мамочек и попадет в ВИП-список всех детских вечеринок, – ответила я, прижимаясь к Джеку. Голод разгорелся не настолько, чтобы побудить меня подняться, тем более что широкая грудь Джека прекрасно заменяла подушку.

– Я счастлив, что вы совсем помирились, – заметил Джек, обнимая меня и прижимаясь подбородком к моей макушке.

– Все постепенно утряслось, вернулось на круги своя. Она стала мягче, когда встретила Колина…

– Да, я заметил. Хотя, по-моему, уж очень быстро у них все произошло, – хмыкнул Джек.

– Да, но не забывай, это ведь Мадди. Свободный дух. И честно говоря, я знаю, что такое быстрое развитие событий может означать немало проблем в будущем. Они слишком мало были вместе до свадьбы… но, надеюсь, все обойдется. На мой взгляд, они идеальная пара. Никогда не видела ее такой счастливой, – заметила я, откидывая голову, чтобы взглянуть на него.

– Сначала Макс, потом Мадди. Твои друзья становятся семейными людьми, – напомнил Джек.

– Угу, – согласилась я. Макс наконец снова завоевал Дафну, и ровно через пять минут после примирения они обручились. В июне мы с Джеком были на их свадьбе. Влюбленная парочка венчалась на Манхэттене.