— Сирис, — встрепенулась Марджед, вглядываясь в темноту.

— Должно быть, она тоже узнала обо всем, — сказал Герейнт, — и пришла предупредить нас. — Он не мог поехать вместе с Аледом: ему нужно было думать о безопасности Марджед.

Но все закончилось за несколько секунд. Алед спустился на дорогу, на полном скаку подхватил Сирис и вместе с ней сразу вернулся на холм. В эту минуту на дороге появились два человека, один из них наклонился, чтобы подобрать ружье, потом последовал выстрел. Лошадь продолжала скакать во весь опор, унося Аледа и Сирис, видимо, не пострадавших.

Герейнт почувствовал, как Марджед вцепилась мертвой хваткой в балахон и одежду под ним.

— С ними все в порядке, — сказала она.

Алед быстро поднялся на холм. Сирис спрятала лицо у него на груди.

— Уезжай отсюда! — закричал он. — Чего ты ждешь? Проскакав рядом несколько ярдов, они разъехались в разные стороны.

Глава 21

Мэтью понадобилось больше времени, чем он рассчитывал, чтобы вернуться к констеблю Лейверу. Найти графа Уиверна ему так и не удалось, он только зря потратил драгоценные минуты на его поиски. Никто, как оказалось, не знал, куда ушел хозяин. Харли повезло лишь в том, что он получил себе в подмогу второго констебля, оставленного в Тегеране на всякий случай. И разумеется, Лейвер не упустит из виду Сирис, если та выйдет из отцовского дома.

Сирис! Харли пришлось подавить укор совести. Если бы она осталась дома, как ей следовало, то не случилось бы никакой беды и она завоевала бы полное его доверие.

Но добился бы он такого же доверия от нее?

Он забрал с собой второго констебля, и они отыскали Лейвера в деревне. Сирис была там же, ходила от одного дома к другому. Но перво-наперво она зашла в кузницу.

Харли почувствовал, как у него упало сердце. А потом он сам увидел, что она спешит от дома шорника. Она шла по улице, никуда не сворачивая и не останавливаясь. Шаги ее все убыстрялись. К тому времени, когда деревня осталась позади, Сирис уже бежала.

Идти за ней было легко. Она то бежала, то переходила на быстрый шаг. Ни разу не оглянулась. Несколько раз, когда облака закрывали луну и звезды, было трудно разглядеть ее, но она даже не пыталась скрыться. Она вела их по прямой тропинке прямо к дороге, где стояла застава, до которой оставалось несколько миль.

Они опоздали. Это стало очевидно, как только они поднялись на холм и увидели дорогу, расстилавшуюся под ним.

Ворота и домик были снесены, люди разбегались кто куда. Несколько человек пробежали так близко, что их можно было бы схватить, но Харли заранее договорился с констеблями о том, чтобы все свои силы они бросили против Ребекки или одной из ее «дочерей», то есть тех, на ком будет женская одежда.

Или с работой было покончено, и теперь все разбегались, или их все-таки кто-то предупредил, что надвигается угроза. Возможно, на холмах скрывались разведчики. Разумеется, их предупредила не Сирис. Она просто не успела бы. Когда Харли смотрел с холма вниз, он видел, как она выскочила на дорогу и принялась озираться. Наверное, точно так же, как он, увидела, что все разбегаются. Можно было подумать, будто она ищет кого-то одного.

Кузнеца?

И тут он оцепенел и почувствовал, как констебли по обе стороны от него крепче перехватили ружья. С холма вниз мчался всадник — в темном женском балахоне, с темными длинными локонами. Именно в эту минуту появилась возможность, хоть и очень сомнительная, подстрелить всадника. Но шанс был упущен. Всадник подхватил Сирис и повернул обратно на холм, где его точно могли бы достать пули. Но тогда возникала опасность задеть Сирис.

Харли остановил констеблей, широко раскинув руки в стороны. «Нет!» — только и успел сказать он, и в ту же секунду прогремел выстрел. Но стреляли не рядом. На другой стороне дороги появились два человека. У одного была винтовка, и он целился в сторону всадника, который уносил Сирис. Харли почувствовал, будто внутренности у него связало узлом. Но ни Сирис, ни ее спутник, видимо, не пострадали.

А затем он увидел то, что мог бы заметить и раньше, если бы не следил так внимательно за Сирис. На склоне был еще один всадник, чуть поодаль, он неподвижно сидел в седле и тоже смотрел на дорогу. На коне сидел даже не один, а два человека. Один из них был одет в белую свободную робу, но его локоны были длинные и светлые.

Сам Ребекка. Харли почувствовал, как воздух со свистом ворвался в его легкие, и тут же осознал, что констебль рядом с ним поднимает ружье к плечу и прицеливается. Но второй всадник, с Сирис, уже почти достиг вершины и закрыл собой цель.

— Нет! — снова приказал Харли.

Он мог бы стать героем несколько секунд спустя, когда оба всадника промчались мимо него, прежде чем свернуть в сторону другого холма. Но снова всадник в темном балахоне оказался между Ребеккой и пулей, которую констебль мог бы всадить в нее… в него. А Сирис так крепко прижималась к груди так называемой дочери, что нечего было и думать стрелять в него. А если бы они вышли из укрытия и потребовали у всадников остановиться и сдаться, то те наверняка затоптали бы их.

Поэтому минута, когда он мог бы стать героем, прошла, и он познал горечь поражения.

Ему стало еще тяжелее, когда темный всадник поехал вверх по холму и Харли увидел, что голова Сирис повернута набок, а глаза широко открыты. Какую-то долю секунды, растянувшуюся в вечность, они смотрели друг другу в глаза.

Он предал, и его предали. Хотя, как оно было на самом деле, он и сам точно не знал.

Марджед молча прижалась к Ребекке. До сих пор ей не приходилось скакать во весь опор, сидя боком, без седла, на коне, который мчался по неровной бугристой местности. Ей оставалось только полностью довериться мастерству человека, к которому она прижалась.

Неужели их преследуют? А вдруг они едут прямо в ловушку? И как Сирис оказалась на дороге? Что, если бы их с Аледом задела единственная выпущенная пуля? А если бы поймали Ребекку? Может, еще поймают? Она невольно крепче сжала объятия.

— Это был Идрис Парри? — спросила она, заговорив впервые после того, как Алед спас Сирис. — Что он сказал?

— Значит, так зовут этого мальчика? — спросил Ребекка. — Он предупредил нас, что идут какие-то люди — вероятнее всего, констебли. При этом он указывал в сторону Тегфана. Женщина, наверное, пришла сообщить то же самое. Она знакомая Аледа Рослина?

— Это Сирис Вильямс, — сказала Марджед. — Они должны были пожениться, но Сирис противница насилия и разрушения. Она расторгла помолвку.

— Но сегодня она пришла, чтобы предупредить его, — сказал Ребекка. — По-моему, мы уже в безопасности, Марджед. Преследователи оказались далеко позади, к тому же я поехал окольным путем.

Она впервые за время поездки посмотрела по сторонам и поняла, что он не направился сразу домой.

— Ты видишь, как все это опасно, Марджед? — спросил Ребекка. — Некоторых из нас сегодня могли поймать или даже убить. Алед и его женщина были очень близки к этому. И дальше легче не будет. Это только начало.

Она вновь уткнулась лицом ему в плечо.

— Я знаю, — взволнованно произнесла она. — Я знаю. И можешь не продолжать, я знаю все, что ты собираешься сказать. Не надо. И прошу тебя, остановись и сними эту маскировку. В таком виде ты гораздо больше рискуешь быть пойманным.

Она понемногу приходила в себя от пережитого волнения и начала понимать, что могло случиться и что еще может случиться в эту ночь. Закрыв глаза, она вспоминала, как Ребекка выехал на вершину холма, где был хорошо виден, и оттуда обращался к людям в сторожке — людям с оружием. И вновь ощутила панику, которая чуть было не началась на дороге, когда Ребекка быстро и решительно — и довольно спокойно — велел им расходиться. Сам он не побежал. Как всегда, он уходил последним, принимая весь риск на себя, чтобы остальные могли благополучно скрыться. А ведь его очень легко могли бы поймать или подстрелить. Как стреляли в Аледа. Вспомнив, как прогремел выстрел, она почувствовала головокружение.

Всадник перевел коня на медленный шаг. Марджед ощутила возле уха теплое дыхание Ребекки.

— Ты дрожишь, — сказал он. — Наверное, начала осознавать случившееся?

Когда она попыталась ответить, зубы у нее стучали.

— Д-да, — наконец удалось выговорить ей. — Я начинаю п-понимать, что, должно быть, чувствовал мой муж в т-ту ночь в Тегфане, и вспоминаю, что я тогда чувствовала. Я начинаю понимать, что сегодня могло случиться с тобой и со всеми остальными. Но мой страх вовсе не признак трусости и вовсе не означает, что теперь я как пай-девочка отправлюсь домой и больше не выйду на порог.

Он хмыкнул.

— Не надо, Марджед, — сказал он. — Не стоит так обрушиваться на меня. Уж в трусости я никак не могу обвинить тебя. И в женской слабости тоже. Меня самого трясет. Это естественная человеческая реакция на опасность, которая позади.

— А может, еще рано успокаиваться, — сказала она. — Мы пока не дома. Я только сейчас поняла, где мы находимся. Мы на вересковой пустоши, что недалеко от Тегфана. Мой дом совсем близко. Спусти меня на землю и поезжай во весь опор. Возможно, когда я уйду, ты снимешь свой костюм и будешь в большей безопасности. Ведь это из-за меня ты не хочешь расстаться с ним, не так ли? Ты все еще мне не доверяешь. Но я тебя не виню. Отпусти меня.

Говоря это, она продолжала крепко держаться за него и вдыхать его запах. Ей не хотелось, чтобы все кончилось так быстро. Она только сейчас поняла, что он забрал ее с собой, что она близка к нему так, как, возможно, уже никогда не будет. Но ему нужно ехать. Он должен благополучно добраться до своего дома.

— Погоди немного, — сказал он. — Здесь где-то поблизости можно найти укрытие. Старый домик. Совсем рядом… я видел его. Пойдем туда со мной. Нам обоим нужно время, чтобы успокоиться.

Старая лачуга Герейнта. Должно быть, он говорит о ней. Сердце у нее замерло, когда она вспомнила, что случилось там всего день назад. Тогда она испытала странную, невольную нежность… Но нет, она не будет сейчас об этом думать. Она с Ребеккой, мужчиной, которого страстно любит.