– Вовсе нет. Вы совершенно напрасно так думаете. Я просто считаю, что чем раньше мой будущий муж проникнется уважением ко мне, тем лучше. Не так ли?

Мэри приятно улыбнулась виконту, чтобы возместить ему недостаток внимания со стороны хозяев.

Восхищенный виконт отвечал ей не менее приятной улыбкой.

– Могу ли я осмелиться пригласить вас танцевать со мной, мисс Фэрчайлд?

Прежде чем Мэри успела ответить, вмешалась Нора:

– Она пока еще не принимает приглашений, лорд Тислуэйт. Она еще мало с кем здесь знакома, оставьте шанс и другим джентльменам.

Между тем Лесли настойчиво оттеснил виконта от Мэри, положив ему руку на плечо.

Девицы Фэрчайлд немедленно окружили незадачливого кавалера.

Лесли напустился на Мэри:

– Лорд Тислуэйт для тебя не кавалер и к тому же он известный охотник за приданым. Постарайся больше не забывать, что ты Фэрчайлд, и прибереги свои улыбки для более подходящих поклонников.

Ах ты, злющий тиран! Неужели она позволит ему распоряжаться собой, еще чего?! Мэри повернулась к нему и взглянула ему прямо в лицо, в его изумительные, как и у всех Фэрчайлдов, глаза.

– Я веду себя как и подобает в моем положении.

– В твоем положении? Твоем положении? – поперхнулся Лесли. – Откуда тебе знать, как ведут себя богатые наследницы? – съязвил он.

– Меня прекрасно обучила всему, что нужно, леди Валери. Почему бы и вам не обратиться к ней за наставлениями? Право, она этого стоит.

– Мне… к женщине… за наставлениями?

Как индюк, обреченный на заклание, Лесли кудахтал и тряс головой. Все многочисленные складки у него под подбородком пришли в волнообразное движение. Но какая дерзость!

– Да будет тебе известно, я еще никогда не обращался за этим к женщинам, – потрясенно заявил Лесли.

– Вот потому-то на вас такие старомодные кюлоты.

Мэри нанесла ему это оскорбление холодно и расчетливо.

Пока Лесли озабоченно косился на свои ляжки, Мэри вежливо приветствовала графа Шоу с сыном. Когда юнец попросил разрешения пригласить ее на танец, она сказала:

– Это мой первый выход в свет, и леди Смитвик не позволяет мне пока принимать приглашения. Она считает, что я сначала должна познакомиться со всеми.

Что оставалось делать Hope? Она натянуто улыбнулась и невнятно пробормотала что-то в знак согласия. Мэри впервые после приезда в Фэрчайлд-Мэнор испытала ощущение одержанной победы. Может быть, она все-таки не станет покорной жертвой этой волчьей стаи!

Если бы только она могла разделить это ощущение с Себастьяном! Он бы ее понял!

Она осмотрелась по сторонам. Его нигде не было видно. Как он мог покинуть ее в такой важный момент? Если только он не решил, воспользовавшись случаем, приступить к поискам дневника.

Мэри удивлялась собственной непоследовательности. Она собиралась покинуть это зловещее место как можно скорее, и в то же время она хотела, чтобы этот суровый человек с рассеченным лицом, от усилий которого зависело ускорить ее отъезд, был при ней. Вероятно, тревоги и неприятности, преследовавшие ее в дороге и сопровождавшие ее прибытие в Фэрчайлд-Мэнор, слегка помутили ее рассудок. Во всяком случае, она предпочитала такое объяснение другому – что она желает Себастьяна и его поцелуев.

– Посмотри, милочка, – обратилась к ней с довольным видом Нора, – вот кого ты должна вознаградить согласием танцевать с ним. Это Йен.

Мэри усилием воли заставила себя отвлечься от мыслей о Себастьяне. Йен был тоже темноволос и суров и тоже, вероятно, страдал от ран, хотя и не физических, а душевных, но не он был ей нужен. Он не притягивал ее к себе с такой силой, одним словом, он был не тот.

– Маленькая кузина, ты все хорошеешь! Я убеждаюсь в этом каждый раз, как вижу тебя. – Йен говорил всегда так искренне, что она сразу почувствовала себя свободнее.

Под его восхищенным взглядом к ней вернулось радостное возбуждение, вызванное ее ошеломляющим успехом. Мэри знала, что с ним ей будет легко, он не станет смеяться над ее наивными восторгами.

Она весело покружилась на месте.

– Прелестное платье, правда? – она даже была кокетлива.

– Я скорее сказал бы это о женщине в платье.

– Ну, женщина, какой была, такой и осталась. – Успех, конечно, вскружил ей голову, но в глубине души Мэри продолжала пребывать все той же рассудительной экономкой. – И что-то раньше никто ей такого не говорил, – закончила она фразу.

– Это только потому, что раньше с тобой не было меня, – живо отвечал Иен.

– Ты такой милый! – сказала она искренне. Он понимает, что ей не по себе в незнакомой для нее обстановке, и хочет подбодрить ее.

Йен посмотрел на нее недоуменно, как будто его озадачил ее комплимент, и затем лицо его приняло свойственное ему циничное выражение.

– Мужчины не любят слыть милыми. Это как-то слащаво. Дерзкими, отважными, остроумными, неотразимыми – да! – но только не милыми!

– Ну что ж, запомню на будущее, – сказала она и, наклонившись к нему, прошептала:

– И все же ты милый! – и весело рассмеялась.

– Мэри уже познакомилась почти со всеми, – вмешался Бэб. – Пройди с ней в зал, Йен.

Мэри, разумеется, не познакомилась «почти со всеми», но она поняла, что имел в виду Бэб. Она познакомилась с теми, кто заслуживал внимания. Если какое-нибудь важное лицо вдруг явилось с опозданием, Бэб или Нора позаботились бы о том, чтобы ее представить.

Обвив рукой ее талию, Йен повел ее к толпе гостей.

Мэри доверительно прошептала ему:

– Как хорошо подальше от родственников, правда? Я редко кажусь себе очень доброй и добродетельной, но по сравнению с ними мы с тобой просто святые! Вокруг них клубится злоба и зависть. Мне там душно.

Он молчал так долго, что Мэри смутилась.

– Я не хотела тебя обидеть, – сказала она. – Ты, наверно, не сумел бы ужиться с ними, не будь у тебя к ним какой-то привязанности. Я не стану больше дурно говорить о них, тебе, конечно, это неприятно.

– Привязанности, ты говоришь – привязанности?! – повторил Иен. – Уверяю тебя, с ними вполне можно ужиться, не испытывая к ним ни малейшей привязанности. Я только удивляюсь, что ты отделяешь меня от них.

– Тебя? – Мэри засмеялась. – Ты же дал мне денег, помнишь? Ты посоветовал мне убраться подальше от Фэрчайлд-Мэнор. Ты сказал, что мне повезло, что меня выгнали. Ты, можно сказать, спас мне жизнь, Йен. Я на опыте убедилась в твоей правоте.

Йен, казалось, боролся с собой, но, прежде чем он успел что-либо сказать, раздался добродушно-приветливый мужской голос:

– Йен, старина, ты привел к нам прекрасную мисс Фэрчайлд, спасибо, дружище, можешь теперь отчаливать.

Мэри сразу же узнала веселого джентльмена. Его ей представили. Это был виконт Дайн, сорокалетний холостяк, всячески старавшийся произвести на нее впечатление.

– Ступай, ступай, мисс Фэрчайлд желает танцевать только со мной, – упорно настаивал он.

– Не думаю, – Йен покрепче обнял Мэри. – Она моя кузина, у меня преимущественное право.

– Право? – вмешался другой мужской голос. – У кузенов нет никаких прав. И у тебя тоже. Дайн – убирайся! Мисс Фэрчайлд, безусловно, обожает меня.

Мэри оглянулась и увидела графа Эгасса. Он был помоложе Дайна. Фалды его фрака отличались чрезмерной длиной, жилет – самой причудливой вышивкой, но лицо его было изрыто оспой, следы которой он пытался скрывать под толстым слоем пудры и многочисленными мушками. Самым неприятным в нем была его крайняя самоуверенность и то, что Мэри называла чванством.

– Мисс Фэрчайлд совершенно не нуждается в вашем обществе, – заявил мистер Муэтт, расправляя оборки на рубашке. – Потому что она любит меня.

– Перестаньте, право, на самом деле, господа, я никого из вас не люблю, – заявила Мэри авторитетным тоном экономки, прекращающей ссору, разгорающуюся между ее подчиненными. На лицах мужчин выразилось искреннее изумление, и она поспешила усилить произведенное впечатление, предупредив:

– Я не люблю ни ребячества, ни фатовства, так что если вы хотите мне понравиться, вы должны вести себя достойно.

Кавалеры, переглядываясь, отступили. Йен с трудом подавил улыбку.

В это время другой голос, спокойный, приятный, голос человека, искренне забавляющегося происходящим, произнес:

– Ну что, сваляли дурака, друзья? Теперь позвольте мистеру Бриндли дать вам урок.

Высокий, хорошо сложенный мужчина лет пятидесяти подошел к Мэри с изящным поклоном.

– Мисс Фэрчайлд, весь последний час я восхищаюсь вами издали. Не удостоите ли вы меня чести протанцевать со мной первый танец?

Мэри не узнала ни этого человека, ни его фамилию. Почему-то его ей не представили. Возможно, он был одним из многих, кого ее дядя и тетка находили «неподходящими». Это еще больше расположило ее к нему.

– Я бы с удовольствием отдала первый танец вам, сэр, – отвечала она, – но я не танцевала много лет, боюсь, что стану наступать вам на ноги.

Взяв ее руку в свои, он погладил ее своими большими ладонями.

– Я готов, чтобы мне отдавили все пальцы ради удовольствия быть кавалером столь обворожительной молодой леди. – Мистер Бриндли был сама учтивость.

Мэри не могла удержаться от улыбки. С каждой сменой выражения на его уже немолодой коже появлялись морщинки. Он выглядел сильным, как грузчик, и его широкие плечи еще не начали сутулиться. Одет он был по моде двадцатилетней давности, и его пудреный парик был в лучшем случае из конского волоса, но все эти недостатки тонули в море его обаяния. Неудачливые поклонники мрачно наблюдали за тем, как он вывел Мэри в круг выстроившихся пар.

– Я Эверетт Бриндли, моя милая, и в молодости считался неплохим танцором. Лучшего кавалера для первого менуэта вам здесь не найти.

Он поставил ее в ряд с другими дамами и, как только заиграла музыка, занял место среди кавалеров.

– Я к тому же еще и купец. Значит, вовсе не подходящий поклонник для такой прелестной юной аристократки. Поэтому обещаю не ухаживать за вами, если только вы со своей стороны пообещаете не влюбляться в меня.