Наутро Даша растолкала Аврору довольно рано, часов в одиннадцать, и возбужденно проговорила:

— Они завтракают! Ты должна это видеть!

Аврора поспешно умылась и побежала в столовую. На столе, кроме огромного омлета с жареным луком, красным сладким перцем, ветчиной и горошком, были оладьи, тосты с расплавленным сыром, творог с изюмом и орехами, а также свежевыжатый апельсиновый сок, кофе и чай двух сортов. У Кирилла было такое лицо, словно сбылись все его заветные мечты, а Мила наворачивала еду не хуже Нины.

— К черту диету! — заявила она. — Буду толстой!

— Неужели? — поддела ее Даша.

— Да! И это хороший повод сменить весь гардероб, — подтвердила Мила. — Через неделю мы с Кириллом поедем в Италию, Францию и Англию — на полгода, не меньше. Я как раз успею потолстеть и купить новые вещи.

— Отлично! — воскликнула Даша. — Мы с Авророй будем приезжать к Вере Ивановне, пока вас не будет.

— Веру Ивановну мы берем с собой, — сказал Кирилл. — И Нину.

— Тем лучше! — обрадовалась Даша. — Без вас еще лучше! Ну, ладно, поедем мы.

— Куда? — удивилась Аврора.

— Что значит «куда»? — расхохоталась Даша. — Домой, в Москву!

— А, ну да, мы же там живем… — Аврора хлопнула себя по лбу. — Забыла.

Дорога в Москву оказалась сплошным мучением: во-первых, девушки вообще не хотели уезжать, но твердо решили, что Милу с Кириллом нужно оставить вдвоем; во-вторых, они так наелись на завтрак, что мечтали только об одном — прилечь и ни о чем не думать часа три. К тому же неожиданно разыгралась метель — снег падал и падал, дорога делалась все хуже. Особенно плохо становилось, когда водители треков, изображая участие в «Формуле-1», неслись на жуткой скорости, забрызгивая окружающие машины грязью, — почти ничего не было видно дальше чем на сто метров.

— Смотри! — в очередной раз завопила Аврора.

Даша чуть не съехала в кювет.

— Что? — пискнула она.

— Пригороды! — кричала Аврора. — Мы в Москве! Ура!

— Черт, я думала, война началась… — вдохнула Даша. — Не фига так орать — я чуть по тормозам не врезала с перепугу.

Они проехали спальные районы, застряли на «Соколе», а на Тверской размякли от умиления — дом, милый дом…

— Слушай, а у нас красивый город! — заметила Даша, разглядывая витрины магазинов, гостиницы, яркие вывески кафе и величественные старинные здания. Именно величественные — дома с высокими арками, большими нарядными подъездами, высокими этажами с таким гордым видом стояли на своих местах, что им хотелось кланяться.

— Не то слово! — согласилась Аврора. — Кстати, куда поедем: к тебе или ко мне?

— Ко мне, — предложила Даша.

Минут через двадцать они добрались до Покровского бульвара, Даша припарковала машину, выпала из нее и сообщила:

— Я труп.

Они на последнем издыхании добрались до лифта — словно все переживания, вся усталость последних дней навалилась разом. Войдя в квартиру, переоделись в велюровые спортивные костюмы и рухнули на диван.

— Ура… — вяло произнесла Аврора. — Можно отдыхать.

— Даю тебе пару дней, — сообщила Даша.

— На что? — удивилась Аврора.

— На отдых.

— А потом что?

— А потом, дорогая, мы наведаемся в гости к твоей маме. И к сестре. И всем покажем, кто тут главный!

— Не поняла… — Аврора приподнялась на локте.

— Ты что, не хочешь утереть всем нос? — Даша подняла брови.

— Э… — Аврора задумалась. — Ну, я в такой форме об этом не размышляла, но… в принципе… А знаешь, неплохая идея!

— Ха-ха! — сказала Даша. — Кстати, у твоей сестры послепослезавтра день рождения…

— Ой, совсем забыла! Черт! Я не пойду!

— Еще как пойдешь… — промурлыкала Даша. — И меня с собой возьмешь.

Назавтра они валялись в кровати, заказывали на дом еду, смотрели кино. Зато весь следующий день провели в салоне — Даша с умным видом проверяла, как идут дела, а Аврора наслаждалась всеми процедурами подряд.

Под вечер она решила позвонить маме.

— Привет, — сухо ответила Ада. Это был ее особенный тон, из которого следовало, что она ради приличия поговорит с дочкой немного, но вообще-то она страшно занята, и, уж поверьте, более важными вещами, чем общение со своим никчемным отпрыском.

— Мам, ты по мне случайно не соскучилась? — поинтересовалась Аврора.

— Дорогая, я сейчас страшно занята — ко мне пришел флорист, и, как всегда, он совершенно не понимает, что мне нужно!

— А зачем тебе флорист? — поинтересовалась Аврора.

Мама неожиданно оживилась:

— Понимаешь, Жанночка сначала хотела праздновать в ресторане, но потом мы подумали: «О боже! Ей двадцать пять лет, юбилей. Это такая особенная дата, нужно сделать нечто… восхитительное. А разве в ресторане можно устроить нечто восхитительное? Только дома, когда все под твоим контролем! Так вот, мы как раз доделали беседку — там столовая, гостиная и бильярдная, и там такая прелесть — все такое чистое, кремово-белое, шелк, атлас и хрусталь, вот мы и решили устроить праздник у нас… — Ада осеклась. — Но ты, разумеется, если не хочешь, можешь не приходить.

Аврора чуть было не швырнула трубку в стену. Когда ей исполнялось двадцать пять — мало того, что никто ей не сообщил о том, что это, оказывается, знаменательная и особенная дата, так еще и когда она попросила одолжить ей дом — мама со Степаном как раз уезжали отдыхать на какие-то очередные острова, ей отказали, потому что дом ставят на сигнализацию, а она не справится с управлением. Другими словами — ее друзья не были подходящей компанией для дома. Причем эти другие слова почти были произнесены — мама промямлила что-то насчет того, что как раз купила очень дорогие вазы и антикварный сервиз, к тому же поменяла зеленые диваны на светло-зеленые…

Конечно, Аврора тогда обиделась. С одной стороны, она уже привыкла, что ее в семье держат за умственно отсталую, но все никак не могла понять — почему? Из разрозненных признаний она в конце концов составила картинку: мама узнала, что беременна, на четвертом месяце, а она ребенка не планировала и уже готовилась к разводу, так как муж не оправдал ожиданий. Она не была готова тратить свою молодость на уход за младенцем, роды были трудные — и во всем этом она винила Аврору. Особенно в том, что пока мамины приятельницы гуляли и веселились и выходили замуж за известных режиссеров или очень богатых чиновников, она, Аделаида, сидела дома с Авророй, которая почему-то орала, все время хотела есть и — о ужас! — писалась в трусы.

Когда родилась Жанна, у мамы была возможность нанять домработницу, няньку, гувернантку — полный штат, и поэтому Жанну было нетрудно любить. Ада ее наряжала, покупала ей игрушки, фотографировалась с ней для журнала «Здоровье», в общем, играла в светскую мамочку. А про Аврору почти забыла, так как — бедненькая! — слишком с ней намучилась. Аврора всегда чувствовала: именно она виновата в том, что маме пришлось отказаться от нескольких десятков вечеринок, что другие дети рождаются полностью самостоятельными, сами готовят еду, укладывают себя спать и стирают себе пеленки, и только она, Аврора, вся из себя неправильная. Это было странно: она никогда не ненавидела Аду, не пыталась с ней поссориться — ей хватило мужества принять мамашу такой, какой та была. Но ничто не могло заставить Аврору слепо ее любить или добиваться взаимности и справедливости.

— Ну, почему же, я приду, — ответила Аврора. — Я уже подарок купила.

— Ну, я просто подумала, что ты не любишь такие сборища — слишком много народу и надо наряжаться… — скучным голосом ответила мама.

— Ой, потерплю — все-таки Жанне двадцать пять, и я не могу так ее обидеть, — настаивала Аврора.

— Ладно, я зарезервирую тебе место, — отрезала Ада.

— Я буду не одна, — предупредила дочь.

Ада думала. Причем думала она долго.

— Хорошо, — холодно наконец ответила и положила трубку.

Аврора все-таки швырнула — не телефон — подушку и пнула диван. Какая честь! Ее пригласили на день рождения собственной сестры!

— Я с тобой не поеду, — заявила Даша, как только Аврора пересказала разговор с матерью.

Аврора уже приготовилась устроить хорошенькую истерику, но Даша успела вмешаться:

— Раз ты можешь привести с собой только одного человека, это не должна быть пусть и стильная, но не очень богатая и не очень знаменитая подруга.

— Интересно! — подбоченилась Аврора. — А кто это должен быть? Рив Уизерспун?

— Это должен быть мужчина. Молодой. Богатый… — Даша задумалась. — Очень богатый. Симпатичный и холостой.

— Точно! — поддержала ее Аврора. — Сейчас пролистаю записную книжку и выберу самого подходящего миллиардера с внешностью Колина Фаррела…

— У меня есть такой миллиардер, — сказала Даша.

— Прямо миллиардер? — уточнила Аврора.

— И прямо, и криво, — кивнула подруга. — Очень популярный, очень богатый и почти красивый. Олегом зовут.

— И он что, пойдет со мной на вечеринку? — Аврора явно отнеслась к идее с недоверием. — С какой стати? Чтобы поесть на халяву?

— Половину состояния он заработал благодаря моей маме. А другую половину не потерял тоже благодаря моей маме, — сообщила Даша. — Так что кто-кто, а уж он не откажет.

При мысли, что пойдет на день рождения стервозной сестрицы с настоящим живым миллиардером, Аврора затряслась от страха. Но Даша сделала ей бесконтактный массаж, снимающий напряжение, и она немного успокоилась.

— Только знаешь, подруга, придется выглядеть роскошно, — предупредила Даша. — Ты ведь идешь туда не ради удовольствия. Даже не просто роскошно, а чрезвычайно роскошно.

— Хочу быть как Ума Турман, — заявила Аврора.

— Без проблем!

На следующий день к ним сначала приехала стилист с ворохом платьев — они выбрали ярко-розовое, ближе к цвету фуксии, платье от «Луи Виттон», серебристые туфельки и потрясающую сумочку от «Фенди». Потом приехала визажистка — накрасила и уложила Авроре волосы, после чего Даша торжественно вручила подруге белую норковую шубу от Елены Ярмак и открыла дверь — как раз прозвучал звонок. На пороге стоял приятной внешности мужчина лет тридцати семи. Они с Дашей обнялись как родственники, после чего Аврора была ему представлена.