Он оставил ее, медленно поднимаясь на ноги.

— Итак, ты попробовала напасть на меня, Дукесса. Мне это очень понравилось. Это доказывает, что мы одной крови, смелой и горячей. Но теперь все, хватит, твое время истекло. Все произойдет очень быстро, обещаю тебе. Я вовсе не жесток. Все, что от вас нужно, это снова попробовать того напитка, от которого вы заснули прошлой ночью. Но больше вы не проснетесь. Я привяжу вас к вашим лошадям. Как бы случайно, вы рухнете вниз со страшного утеса на востоке Трилисианской долины. Мне очень жаль терять Стенли, этого графского скакуна, он должен бы принадлежать мне, но ничего не поделаешь. Когда вы расшибетесь насмерть, я развяжу вас и уберусь снова в Лондон. Там, всей семьей, мы станем поджидать трагического известия о вашей гибели.

— Зачем же ты позволил нам проснуться? — спросил Марк. — Разве нельзя было убить нас без этой мелодраматической сцены? Или ты хотел, чтобы мы все знали, нужно было перед кем-то похвастаться?!

Тревор поднялся, наводя дуло пистолета на Марка. Его лицо вспыхнуло; казалось, он потерял контроль над собой. Но потом опять медленно опустился на свой ящик.

— Думай что хочешь, это не имеет значения. Я все равно выполню то, что задумал. Ты будешь мертв, а я стану графом Чейзом.

Тревор окинул взглядом Марка и Дукессу.

— Какие все же сюрпризы преподносит иногда жизнь, не правда ли? Никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

И вдруг Дукесса начала смеяться, она не могла остановиться, слезы текли из глаз от смеха. Это было похоже на припадок, который все усиливался и усиливался.

Тревор подскочил, размахивая перед ее лицом пистолетом.

— Заткнись, черт побери!

— Как все это смешно… — еле выговорила она, не переставая хохотать, сотрясаясь всем телом.

Марк начал бояться — как бы этот смех не задушил ее. Что с ней происходит?

— Что здесь такого смешного? Заткнись, говорю я тебе!

— Ты, Тревор, ты чрезвычайно смешон. — Она еле выговаривала слова. — Ты будущий граф Чейз? Да ты просто несчастный сумасшедший, ничтожество! Чванливый петух! Нет, даже не так, ты — истеричная курица, которая любит покудахтать.

Она смеялась и смеялась, пока Тревор с налитым кровью лицом не поднял свой пистолет и не направился к ней. Он хотел стрелять в нее много, очень много раз — до бесконечности. Чтобы выстрелы не прекращались, так же как и ее смех.

Дукесса читала это в его глазах, которые когда-то казались ей такими умными.

Как только Тревор склонился над ней, она согнула ногу в колене и со всего размаха ударила его с пах. Скорчившись от боли, он потерял равновесие. Еще какой-то момент Тревор продолжал смотреть на нее, не в силах поверить, что женщина могла так сильно ударить, потом вдруг вскрикнул и обмяк, сжимая руками свой живот. Он был уже не в состоянии думать о врагах, сидевших рядом.

— Отлично, Дукесса!

В следующую секунду Марк уже падал на Тревора, вышибая пистолет из его рук, Дукесса смогла подхватить оружие.

— Оставь его, Марк, — сказала она, — с этой болью он сейчас безопасен, а там посмотрим…

Соскользнув с Тревора, он подкатился к ее ногам.

— Ты можешь развязать меня?

Дукессе удалось развязать руки Марка, прежде чем Тревор успел справиться с приступом тошноты и боли. И теперь уже Марк направлял на него пистолет. Тревор еле слышно выругался.

* * *

— Где мы находимся? Отвечай! — потребовал Марк, еле сдерживая ярость.

Тревор, еще не успевший переварить боль в паху, пожал плечами.

— Я не готов к этому ответу. Не думал, что мне придется отвечать на такой вопрос.

— Так, значит, ты не все предусмотрел? А как ты только недавно бахвалился перед нами своим блестящим умом и способностями! Ты, призванный стать главой дома Уиндемов, так пекущийся о своей мамочке, брате и сестре! Ты считал себя очень удачливым, думал, что у тебя, есть право убивать безнаказанно. Однако не получилось! Отвечай, они участвовали в твоем мерзком замысле?

— Возможно. Моя мать ненавидит вас. Полагаю, это ясно?! Что касается Урсулы, этой нежной сладкой девочки.., могла ли она… Думаю, скорее да, чем нет. Остается наш романтический Джеймс. Ах, он очень уважает меня! Вряд ли ты когда-нибудь сможешь избавиться от своих сомнений и подозрений, Марк.

— Вы совсем сошли с ума, кузен, но вам не удастся свести с ума других. Итак, где мы находимся?

— Ты узнаешь это не раньше, чем я увижу тебя в аду.

— Полагаю, кузен, у вас есть все шансы отправиться туда гораздо раньше меня, — ответил Марк, наводя на него дуло пистолета. И вдруг, глядя в это сильное лицо, так похожее на его собственное, он с ужасом подумал: “Боже, ведь я готов прикончить собственного кузена. Мы же с ним одной крови и плоти”.

Именно этого момента слабости и ожидал Тревор. Он внезапно кинулся на Марка, стараясь выхватить оружие, с трудом превозмогая боль в паху. Марк отреагировал недостаточно быстро, и Тревору удалось схватить его запястья, но Марк крепко держал пистолет.

Борьба продолжалась молча. Было слышно лишь разгоряченное дыхание обоих мужчин. Дукесса, вскочив на ноги, наблюдала, как перекатываются их тела по полу. Она не отрывала глаз от пистолета, за который они боролись, чувствуя, что должна предпринять что-то. На какую-то секунду оторвавшись от них, она заметила старые заржавленные вилы, прислоненные к дальней стене амбара. Быстро подбежав и схватив их, она вернулась к Марку и Тревору. Тела их все время мелькали, наверху оказывался то один, то другой. Пистолет все еще оставался в руках у Марка, но Тревор намертво вцепился в его запястья. Она смотрела на них, громко вскрикивая всякий раз, когда Тревор был близок к тому, чтобы оказаться наверху. Она не могла решиться ударить его, так как боялась угодить в Марка.

Внезапно двери амбара распахнулись, и яркие солнечные лучи хлынули внутрь.

Тревор, оказавшийся в это время наверху, был ослеплен солнцем и невольно ослабил хватку. Марк тут же воспользовался этим и, отбросив его в сторону, встал с пистолетом в руках, прицеливаясь.

Но Дукесса оказалась проворнее. Подняв вилы, она изо всех сил ударила деревянным концом по голове Тревора. Тот дернулся, изменившись в лице, и рухнул на пол. Дукесса смотрела, как он лежит, совершенно неподвижный, и ей было абсолютно безразлично, убила она его или нет.

— Марк! — Она ринулась к нему, не сознавая, что в дверях стоят, со страхом глядя на них, Норт, Баджи и Спирс.

Глава 28

Баджи хлопотал возле Дукессы как добрая наседка, хотя внутри у него все разрывалось от негодования.

— Шоколад! — вдруг вскрикнул он. — Проклятый Тревор сам ухитрился каким-то образом подлить туда опий. Да, я приготовил его и позволил Антонии отнести вам, не думая…

— Но как ему удалось сделать это? — невозмутимо спрашивал Марк в то время, как Спирс рассматривал распростертое тело потерявшего сознание Тревора.

Синяки после ушиба стали растекаться по его лицу. Норт старался прослушать его сердце, но ему это плохо удавалось, так как он одновременно пытался разговаривать с Марком.

— Я уже успел поговорить с Антонией, так, на всякий случай. Боже, Марк, ты даже вообразить не можешь, как я был напуган! У меня ноги онемели, когда вас не оказалось в постели. Кровать была пуста. Не стоило бы говорить, но у меня чуть пена не шла изо рта от страха. Спирс подтвердит. Потом выяснилось, что Антония задержалась по дороге к вам на какой-то момент, чтобы поболтать с Фанни. Они даже ушли в одну из спален, оставив поднос с шоколадом на столике в коридоре.

Марк не стал рассказывать всем о предмете спора Близнецов, точнее, о Фанни, желавшей отнести поднос, чтобы иметь возможность лишний раз повстречаться с ним.

— Именно в этот момент проклятый Тревор и сделал свое грязное дело, — закончил Норт. — Слишком удобный случай, чтобы не воспользоваться им.

— Проклятие! — взвился Марк. — А если бы девушки не ушли?.. Полагаю, Тревор без малейших сомнений и угрызений совести убил бы их. Но как, черт побери, этот мерзавец ухитрился пробраться в дом?

Чувствуя свою вину, каждый молчал. Все были в ужасе от такой дерзкой выходки. У Баджи от страха и смущения язык прилип к небу.

— Он хотел, чтобы мы поверили, будто ты действовал с ним заодно, — сказала Дукесса, оборачиваясь к Баджи

— Что ты сказала? — Слишком много обиды и горечи слышалось в голосе Спирса.

— Успокойся, Спирс. Мы с Марком знали, что Баджи никогда не мог бы действовать заодно с Тревором. Мы ни на единый миг не усомнились в тебе, Баджи. Но Тревор очень хотел заставить нас помучиться думами об этом. Он искушал нас.

— В будущем никогда не смей сомневаться во мне!

— Я присоединяюсь к этой просьбе, — сказал Спирс. — Такие мысли недостойны Дукессы и графа. Баджи честнейший и добрейший из всех, кого я знаю.

— Все. Мы покончили с этим раз и навсегда, — сказал Марк, поворачиваясь к Норту. — Он будет жить, Норт?

— Думаю, да. Несмотря на довольно сильный удар, пульс его бьется достаточно ровно. Если желаешь, Марк, я могу отправить его в Дарлингтонскую тюрьму. Можно даже нанять там дополнительных охранников, чтобы они не спускали с него глаз в любое время суток.

— Я поеду с тобой. Не могу выпустить негодяя из поля зрения, иначе мне будет казаться, что этот кровожадный барс крадется за мной. Дополнительные охранники — это превосходная идея.

— Не понимаю, зачем вы вообще оставили его в живых, милорд? — спросил Спирс.

— Да, пистолет был в моих руках, и я почти был готов убить его, но вдруг почувствовал, что не могу сделать этого. Ведь этот негодяй — мой кузен. А он, воспользовавшись моей нерешительностью, тут же бросился на меня!

— Все нормально, Марк, — сказал Норт. — Перестань порицать себя. Я рад, что ты не запятнал руки кровью родственника. Мы отправим его на исправление в Ботэни-Бэй. Место такое же дикое, как и он сам. Надеюсь, что там, вдали, он мирно пробудет до конца своих дней. Осмелюсь предположить, ему даже придется по вкусу жизнь среди преступников.