Бронуин Джеймсон - Наследство с условием

— Позволь мне помочь с тем, с чем душ не справился, — прошептала она.

И когда их губы соединились, его сопротивление окончательно рассеялось. Она видела, как вспыхивают и загораются искры в бездонной глубине его синих глаз, слышала тихие стоны. Энджи покрыла поцелуями его плечи и грудь и, дойдя до талии, замерла.

— Ты надел их, — она провела пальцами вдоль резинки, — когда вышел из душа.

— Хочешь, чтобы я их снял?

— Нет, я сделаю это сама.

Он приподнял бедра, помогая ей. Затем почувствовал, как ее рука сжалась.

— Я думала об этом все время, пока ты находился в душе.

— И я, — прохрипел он.

— Я хотела дотронуться до тебя.

Энджи двигалась неторопливо, зная цену своим действиям. Он застонал, протестуя и одновременно моля о продолжении.

— Ласкать могут не только руки, но и губы.

Его глаза гневно сверкнули.

— Нет.

— Ты не хочешь, чтобы я занималась с тобой любовью? — Энджи придвинулась ближе, ее волосы темным облаком нависли над его бедрами. Она действовала ловко, Томас уже и забыл, что язык и губы женщины могут творить такие чудеса. Он буквально захлебывался от восторга.

— Подожди, — твердо прошептал он, притянул ее к себе и прижался к влажным губам. Когда он хотел перевернуть девушку на спину, она начала сопротивляться.

— Не так. — Руки уперлись ему в плечи, Энджи заставила его откинуться назад. — Сегодня моя партия ведущая.

Когда она села на него, жаркие руки сначала опустились ей на талию, затем скользнули вверх к высоким полным грудям. Она изнывала от желания, и он спешил соединиться с ней, но в этот раз все было иначе. Это не было быстрым, деловым совокуплением в темноте. И они были вместе не ради зачатия ребенка.

Энджи плыла по волнам наслаждения. Ритм постепенно убыстрялся, движения становились резкими, первобытными, пока в глаза вдруг не ударил ослепляющий свет экстаза.

В ту ночь Томас не ушел. Она заснула в его объятиях, прижавшись щекой к мужественной груди, слушая убаюкивающую песню его сердца.

А проснулась одна и ни капельки не огорчилась. Широкая улыбка осветила ее лицо, когда Энджи провела рукой по простыням и вспомнила в мельчайших подробностях прошедшую ночь.

Томас всегда встает рано. Обычно в это время он в седле или в кабинете. Сегодня он вообще проснулся до рассвета и долго-долго, в полудреме ласкал ее тело.

Рука Энджи коснулась живота, и сладостная дрожь пробежала вдоль позвоночника. Должно быть, она забеременела. Она ощущала слишком большие изменения в своем теле. Энджи провела рукой по пока еще плоскому животу.

Гормональный выброс?

Она медленно повернула голову на подушке, в глаза бросилась стоящая у дверей ванной сумка. На дне ее валялась коробочка с тестами на беременность.

Сердце подпрыгнуло от радости. Слишком рано? Возможно, да, возможно, нет. Инструкция гласила, что тест будет точен, даже если время критических дней еще не наступило. Зачем терзаться сомнениями, если можно все выяснить?

Она решительно встала и пошла в сторону сумки.

Томас хотел опробовать своего жеребца. Кроме того, ему нужно подумать, сосредоточиться на том, что вернет его на землю, развеет возникшее в груди томление.

Все изменилось. Секс по договору без обещаний закончился. Прошлой ночью они любили друг друга по-настоящему.

Эти мысли будоражили его сознание, и он повернул коня к дому. Если она беременна и решила остаться, у них будет реальный шанс создать семью…

Томас сделал большой круг по периметру поляны. Там гостей ждал завтрак. Он присоединится к ним, как только примет душ и переоденется. Около спальни его вдруг прошиб пот. Сейчас он снова увидит ее.

Но комната оказалась пустой. Кровать убрана, сумка Энджи исчезла. Жаль!

Господи, он действительно признался, что обладал лишь одной женщиной, своей женой? Раньше он никому об этом не рассказывал.

Недоуменно качая головой, Томас направился к ванной, на ходу снимая рубашку. Он уже потянулся к ручке, когда раздался щелчок.

Дверь открылась, Энджи вскрикнула от испуга и отступила назад. Послышались хриплые извинения. Томас нахмурился.

— За что ты просишь прощение?

— За… — Темные брови сошлись на переносице, рука теребила медальон. — За то, что я еще здесь. За то, что использовала твою ванную.

— Ты спросила разрешения еще вчера вечером.

— Но мне следовало заниматься гостями, завтраком.

Энджи была одета, пальцы, сжимающие сумку, побелели от напряжения. Она намеренно отводила взгляд. И вдруг недостающий квадратик мозаики встал на место.

— Наступили критические дни?

Ее глаза расширились и, к его ужасу, наполнились слезами. Черт, да ему лучше иметь дело с разъяренным быком весом в несколько тонн, чем с женщиной в слезах. Особенно с такой женщиной, как Энджи, чьи слезы редки и всегда значимы.

— Эй, — мягко окликнул он. — Все в порядке.

— Не надо. — Она сделала глубокий вдох, захлебываясь от слез. — Ты делаешь только хуже.

— Делаю хуже?

— Это все чертовы гормоны. — Она всхлипнула и закрыла лицо руками. Тогда он потянулся к ней, положил руки на плечи, и Энджи тут же уткнулась лицом ему в грудь.

Энджи никогда не позволяла себе плакать и жаловаться, уж такой у нее был характер. Она прерывисто дышала, пытаясь успокоиться. Ее плечи приподнялись и застыли, когда он погладил ее по голове.

— Волоски на груди плохо впитывают влагу, — пробормотал он.

— Рубашка бы лучше справилась с задачей.

Он протянул ей свою рубашку.

— Вот, пожалуйста, пользуйся.

Сквозь слезы послышался смешок, Энджи взяла рубашку и вытерла влагу с его груди.

— Теперь ты готова ответить на мой вопрос?

Она уставилась на него распахнутыми, влажными от слез глазами, затем сглотнула и коротко тряхнула головой. Его взгляд скользнул к пальцам, сжимающим рубашку. Она не беременна? Томасу нужно было знать наверняка. Он поднял ее голову за подбородок.

— Скажи мне, Энджи.

— Нет, не готова, — выдавила она, и он почувствовал, как в груди что-то кольнуло. Должно быть, плохие новости.

— К чему слезы?

— Утром я сделала тест. — Энджи честно посмотрела в его глаза. — И он оказался отрицательный.

— Не слишком ли рано для точных ответов?

— Мне следовало сделать его позже дня на два, но я не могла медлить.

— Нетерпеливая, как всегда?

— Я хотела знать.

Слезы блестели на ресницах, голос дрожал от волнения. Она хотела знать, надеялась, что результат окажется положительным.

Глядя в нежное лицо, он вспоминал, как ночью она прижимала ладонь к своему животу, вспомнил, как сам отозвался на ее движение всплеском желаний. Вспомнил, как боролся с вожделением и как чувствовал облегчение, когда она первая отважилась на действия.

— Я так хотела…

Он притронулся большим пальцем к ее губам.

— Терпение, Энджи. Ты сама сказала, что сейчас еще слишком рано. У тебя есть еще тесты?

— Несколько.

— Ты же подождешь пару дней, прежде чем сделать следующий?

Она тихо вздохнула.

— Только два дня, ладно. Я потерплю.

Когда на следующий день Томас собрался уехать по делам на западную ферму, он чуть не пригласил Энджи с собой. Он представлял, как, не выдержав испытания временем, она вскрывает одну упаковку тестов за другой. Томасу уже виделось, как он будет путешествовать с ней, как она разделит с ним дорожные впечатления, номер в отеле, постель…

Он хотел быть рядом, когда она узнает результаты теста и поднимет на него свои темные глаза, сияющие от…

Нет. Томас с остервенением захлопнул ворота. И улетел один, как обычно, как любил, как привык.

Тридцать шесть часов спустя он возвратился.

Теперь она уже должна знать наверняка. Он не позволял себе суетиться, бегать и разыскивать ее, чтобы узнать новости. К тому моменту, как Томас добрался до пруда, от напряжения стало сводить плечи и спину, но он держал их абсолютно прямо.

— Мо подсказала, где тебя найти. — Подходящее место для разговора. Именно здесь она впервые сказала, что хочет от него ребенка.

Сегодня же ее взгляд не отрывался от поверхности водяной глади, блестевшей золотом в лучах дневного солнца.

— Она сказала тебе о Рэйфе?

— О его свадьбе? Да, я в курсе.

Томас присел на корточки рядом с Энджи, и она бросила на него настороженный взгляд.

— Алекс женится на следующей неделе, теперь еще свадьба Рэйфа. Ты свободен от обязательств.

Томас застыл.

— Что скажешь, Энджи? Да или нет?

— Я не знаю. Критические дни все еще не настали, но второй тест тоже дал отрицательный результат.

Томас тихо выругался.

— Эти домашние тесты надежные?

— Не знаю. У меня не было причин использовать их раньше.

Он пристально изучал ее, стараясь отгадать, что у нее на уме.

— Что теперь? — спросил он.

— Полагаю, необходима консультация врача.

— Что-то ты не радуешься такому повороту событий. — Голос Энджи звучал уныло, и плохое настроение передалось ему. — Может, что-то пошло не правильно? Ты говорила, у тебя очень четкие периоды. — Его глаза сузились. — Или преувеличивала?

— Ты только об этом хочешь знать?

— Нет. — Томас вздохнул. — Нет, не только. Но ты разговариваешь так… неохотно.

Энджи услышала в его голосе волнение и смягчилась.

— Со мной все хорошо. Правда.

— У тебя в Сиднее есть доктор?

— Нет, но…

— Я позвоню Алексу сегодня вечером. У него есть кое-кто на примете.

— Думаешь, Алекс посещает гинеколога?

Не время для шуток, решила Энджи, увидев, как вытянулись его губы. Впрочем, сейчас все средства хороши — даже черный юмор, лишь бы унять тупую боль в груди и не думать о будущем.

Хорошо. Без шуток и уклончивых ответов. Наступает момент истины, сестренка.

Осторожно выдохнув, Энджи повернула голову и посмотрела ему в глаза. Прямо, спокойно.