— Снова я сбилась с мысли. Вернемся к Куму. Все верят, что он безумен, совершенно безумен, и когда женщины отвергли его, Кум расправился с ними. А может, просто считал, что они изменили ему и хотел отомстить за всех мужчин Найтингейлов, убив тех, кого посчитал вероломными. Но ваша тетя, Кэролайн? Разве не вы говорили, что она и доктор Трит любили друг друга? Какое отношение может она иметь к безумию Кума?

— Никакого.

— И куда подевался Кум? Местные жители утверждают, что он скрылся, желая покончить с собой, и оставил нож, чтобы все узнали.., что-то вроде искупления вины, но все же…

Реджина споткнулась и упала на колени так внезапно, что Кэролайн перелетела через голову кобылки и рухнула на землю. Дачесс, не помня себя, натянула поводья, спрыгнула с лошади, споткнулась, упала, но тут же поднялась и помчалась к Кэролайн. Та лежала на спине в глубоком обмороке: синяя бархатная шляпка смята, перо поломано, длинная юбка задралась и сбилась, открывая белые нижние юбки и сапожки из мягкой черной кожи.

Дачесс прижала палец к шее Кэролайн, пытаясь отыскать пульс, и облегченно вздохнула. Сердце билось сильно и ровно. Дачесс бесцеремонно сорвала с нее шляпку и начала ощупывать ее голову. Кэролайн ударилась затылком о небольшой камешек, но, к счастью, никаких переломов не было. Теперь оставалось только ждать.

Дачесс сняла свой жакет из золотистого бархата и укрыла Кэролайн, а сама села так, чтобы загородить ее от сильного бриза, дующего с моря. Наконец Кэролайн, застонав, открыла глаза, увидела над собой встревоженное лицо Дачесс, и пробормотала:

— Со мной все в порядке. Просто чувствую себя настоящей дурочкой, подумать только, позволила Реджине так легко сбросить себя. Царица небесная, как болит голова! Правда, не так сильно, как в тот раз, когда мистер Ффолкс меня ударил.

— Полежите еще немного. Вы ударились затылком о камень, и нужно убедиться, что снова не потеряете сознания.

— Что это было, Дачесс? Кроличья нора? Как я могла быть такой беспечной? Надеюсь, Реджи не пострадала.

— Не вставайте пока, а я пойду посмотрю. Кажется, все в порядке. Постарайтесь не двигаться.

Дачесс вернулась через несколько минут спустя, смертельно бледная. В ее прекрасных, обычно спокойных глазах сверкала ярость.

— Это не кроличья нора!

Норт окаменел, увидев жену, сидевшую на лошади впереди Дачесс. Обе обошлись без дамского седла, и руки Дачесс надежно обвивали талию Кэролайн, не давая упасть.

Сзади тащилась Реджи. Громы небесные! Норт помчался навстречу, выкрикивая на ходу:

— Маркус, немедленно сюда!

Его сердце, казалось, было готово выскочить из груди, и Норт немного успокоился, лишь когда уложил Кэролайн на диван и укрыл вязаным одеялом.

— Скажи еще раз, что живет у тебя не болит.

— Не болит, Норт, только голова раскалывается.

— Хорошо. Триджигл отправился за доктором Тритом. Он сейчас приедет. Выпей чай, который Полгрейн заварил специально для тебя. Элис, клянусь, что с ней все в порядке. Пожалуйста, не волнуйся. Сядь и тоже выпей чаю. Дачесс, пожалуйста, присмотрите, чтобы Элис успокоилась и отдохнула.

Доктор Трит и Бесс прибыли как раз в тот момент, когда часы, надсаживаясь, пробили четыре раза. Доктор улыбнулся, хотя взгляд оставался серьезным и пристальным, и, подвинув стул к дивану, сел.

— Сначала позвольте мне осмотреть вашу голову. Он очень осторожно, едва дотрагиваясь, обвел болезненную шишку и пристально поглядел на пациентку.

— Не двигайтесь.

Рука доктора скользнула под одеяло, и Кэролайн, не в силах ничего с собой поделать, напряглась и закусила губу. Норт ободряюще сжал ее пальцы.

— Тебе что-нибудь нужно, Бенджи? — спросила Бесс. Доктор ответил не сразу.

— Бенджи?!

— Что? О нет, Бесс, миледи вполне здорова. Но я требую, чтобы вы отдыхали, не переутомлялись, и никаких волнений. Если почувствуете хотя бы малейшие спазмы или начнется кровотечение, немедленно посылайте за мной. Триджигл считает, что это кроличья нора?

— Да, — кивнула Дачесс.

Когда наконец брат и сестра уехали, а Элис наконец убедилась, что Кэролайн не умирает, и отправилась к себе в спальню немного вздремнуть, Дачесс кашлянула и попросила:

— Закрой дверь, Маркус.

— В чем дело, Дачесс? — встревожился Норт.

— Это была не кроличья нора, как мы сначала подумали, — ответила за нее Кэролайн.

— Нет. Между дубом и каменной оградой была натянута проволока, — продолжила Дачесс. — В этом месте дорога совсем узкая. Я не хотела говорить при всех.

— Она ездит по этой тропинке каждый день, — выдавил Норт, чувствуя, как внутренности скрутило в узел острой болью.

— А это означает, — добавил граф, — что проволока предназначалась для Кэролайн, и ни для кого больше.

— Но вы были с ней, Дачесс. Как же не заметили этой проволоки?

— Кэролайн ехала немного впереди, потому что для двоих не было места. Как только она упала, я тут же натянула поводья. А когда бежала к ней, зацепилась за проволоку и упала.

— Значит, — медленно произнес граф, — вы обе могли пострадать. Проклятие, мне это совсем не нравится!

Норт припомнил тот день, когда и граф, и Дачесс были ранены, страх и бешеную ярость, которые чувствовал сам и видел в глазах Маркуса, и покачал головой. Тогда он уговаривал Маркуса оставаться спокойным, объяснял, что гневом жене не поможешь. Скажет ли ему теперь Маркус то же самое? Норт глубоко вздохнул.

— Вот уже четыре месяца я живу рядом со смертью, загадками и трагедией и постоянно думаю о том, что здесь происходит. Я успел пробыть в Маунт Хок всего две недели, когда нашел тетю Кэролайн мертвой на узком карнизе, под Сент-Эгнес Хед. Но до сих пор так и не обнаружил убийцу. Потом наступила очередь этой несчастной Норы Пелфорт, и мне снова не удалось отыскать виновного. И тут исчезает Кум, оставив в комнате окровавленный нож. Все это безумие! Заговор против меня! Просто не могу понять, кто делает это и почему. Не представляю, кто может меня так сильно ненавидеть. Приподнявшись на локтях, Кэролайн напомнила:

— Ты забыл об Элизабет Голдолфин, зарезанной три года назад, Норт. Тогда тебя здесь не было.

Норт, замысловато выругавшись, резко сказал:

— Тогда, возможно, мстят моему отцу и деду. Маркус, я хочу, чтобы ты и Дачесс уехали. При одной мысли о том, что Дачесс тоже могла сегодня упасть или даже убиться, у меня кровь холодеет в жилах. Уезжайте немедленно, завтра же.

— Нет, — медленно протянула Дачесс. — Нет, Норт. Триджигл, стоявший в дверях, громко откашлялся:

— Милорд!

— Да, черт возьми, что тебе, Триджигл?

— Это Молодая Особа, Элис, милорд. Она сообщила мисс Мэри Патрисии, которая затем сообщила мне, поскольку я не позволил ей прийти сюда и беспокоить вас, что ее время пришло. Роды начались.

— О нет, — охнула Кэролайн, пытаясь вскочить. — Слишком рано. Правда, ребенок большой, но все равно слишком рано. О нет, Норт!

Именно Дачесс вспомнила, что нужно немедленно позвать Оуэна. Кэролайн послала горничную Тимми в Скриледжи Холл. Вскоре стало ясно, что роды будут трудными.

Доктор Трит и Бесс почти не отходили от Элис, даже когда та впала в бессознательное состояние, ослабленная мучительными схватками. Оуэн вышагивал перед закрытой дверью спальни, словно будущий отец, бледный и осунувшийся.

На второй день над домом словно нависла темная туча. Кэролайн, сжимавшаяся каждый раз, когда раздавался крик Элис, сейчас лишь вздрагивала. Элис слабела с каждой минутой. Норт нашел жену на верхнем этаже восточного крыла, в кладовой, где хранились женские портреты. Она лихорадочно начищала рамы, стараясь не прикасаться к холстам. Норт осторожно положил руку ей на плечо.

Кэролайн прекратила свою бурную деятельность и подняла на него глаза.

— Мне очень жаль, Кэролайн.

— Она мертва?

— Нет, еще нет, но доктор Трит считает, что надежды никакой. Она родила крошечного мальчика, правда, не такого маленького, как считал доктор Трит. Наоборот, он оказался слишком велик для Элис.

— Но как же она смогла его родить?

— Доктору Триту пришлось применить щипцы, другого выхода не было, иначе они оба погибли бы. Хочешь попрощаться с ней?

Кэролайн закрыла глаза и сказала с такой безнадежностью, что Норту захотелось завыть:

— Эти подонки, что изнасиловали ее… Убили девочку.., просто убили и пошли дальше пить и буянить, как ни в чем не бывало. Господи Боже, как я надеюсь, что они будут вечно гореть в аду!

Элис открыла глаза через несколько мгновений после того, как Каролайн села рядом. Кэролайн улыбнулась сквозь слезы:

— У тебя прекрасный мальчик, Элис. Как ты хочешь назвать его?

— Оуэн, — хрипло, с трудом прошептала Элис и неожиданно с удивительной силой стиснула запястье Кэролайн, притягивая ее к себе:

— Позаботьтесь о нем, мисс Кэролайн. Пожалуйста.

— Конечно. Конечно, — уверяла Кэролайн, вытирая лоб Элис влажным платком. — И ты сама позаботишься о нем. Отдохнешь немного, отлежишься и поправишься, Элис.

— Нет, мисс Кэролайн, я уже не встану, и вы это знаете. Но потом вы расскажете ему обо мне? Что я любила его и не хотела оставлять, но…

Она замолчала; бледное личико осветилось душераздирающей улыбкой.

— Твой сын никогда тебя не забудет, Элис, клянусь. И Оуэн хочет тебя увидеть и поцеловать. Он здесь, за дверью. Позвать его?

— О нет, не позволяйте ему видеть меня такой, мисс Кэролайн. Заставьте его уйти. Я никогда не говорила ему.., но он был так добр со мной, так добр.., у нас не было времени стать ближе друг к другу, но он такой милый.., ни один мужчина не относился ко мне так хорошо, как Оуэн.

— Тогда тебе стоит сказать ему это прямо сейчас. Он так беспокоится за тебя. И очень хочет видеть. Прошу тебя, выпей глоточек теплого молока, которое специально для тебя принес Полгрейн, хорошо? И не нужно плакать, дорогая.

— Элис? — тихо окликнул Оуэн, осторожно присаживаясь рядом, — Ну же, любимая, пожалуйста, ты должна выпить теплого молока.