— Я хочу видеть тебя, — раскапризничалась она. — Всего, с головы до ног, пожалуйста!

— Снова оказаться в твоей власти? Обнаженным? Как прошлой ночью?

Кэролайн торжественно кивнула.

— Думаю, мне будет очень полезно как следует познакомиться с твоим телом, теперь, когда я немного пришла в себя. Да, только начнем медленно-медленно, чтобы я не испугалась и не упорхнула в ужасе из спальни.

Норт погладил ее по щеке, отступил, и не прошло и трех минут, как он, оставшись обнаженным, лукаво улыбался жене.

— Возьми меня, Кэролайн, — объявил он, широко раскинув руки. — приказывай, что делать, чтобы угодить тебе.

Глаза Кэролайн вспыхнули от возбуждения и предвкушения новых наслаждений. Пальцы дрожали от нестерпимого желания дотронуться до Норта.

— Ложись на постель, Норт, на спину, пожалуйста. Он растянулся посреди широкой постели и с надеждой осведомился:

— Может, собираешься привязать мои руки к спинке кровати?

Кэролайн по-птичьи склонила голову набок:

— А это еще зачем?

Норт расхохотался над ее невинностью.

— Чтобы полностью повелевать мной. А иначе мне может взбрести в голову неожиданно наброситься на тебя, повалить на кровать и одолеть своей мужской силой, напугать и принудить к повиновению. Вдруг похоть завладеет мной, и тогда ты погибла.

— Вожделение может захватить и меня, Норт. Это звучит немного странно еще и потому, что вчерашней невесте не подобает знать о подобных вещах. Наверное, мне следует держаться скромно, целомудренно и благоразумно.., но я не такая. Где твои галстуки?

К тому времени, когда она ухитрилась обмотать его запястья полосами белого шелка, оба весело смеялись.

— Ну вот, теперь ты по-настоящему в моей власти, Норт Найтингейл.

— Да, — протянул он задумчиво, — ты, кажется, вполне довольна собой.

— Как! Ты уже жалеешь, что отдался мне на милость?

— Нет, просто думал, что, может быть, следует написать собственное руководство для женихов. Заверить их, что если на вторую ночь новобрачной придет в голову привязать их к кровати, значит, так и нужно, и они не должны тревожиться, если жена начнет прыгать через ограду сада или пытаться играть сюиты Баха, сидя в ванне. Следует исполнять любые желания дамы.

— Прекрасная мысль! — кивнула Кэролайн. Встав с постели. — она зажгла свечи и начала раздеваться, возбужденно блестя глазами, дразня недосягаемой близостью, прекрасно понимая, что делается с Нортом. К тому времени, как тонкая сорочка скользнула на пол, разлившись светлой лужицей, Норт почти задыхался.

— Кэролайн, — с трудом проговорил он, безуспешно пытаясь освободить руки, но неожиданно замер, поняв, что испытывает безумное наслаждение. Плоть отвердела, словно каррарскнй мрамор, из которого была высечена каминная доска, сердце колотилось так сильно, что болели ребра, воздух тяжелыми толчками вырывался из легких. Ему никогда не приходило в голову, что молодая жена с такой готовностью будет учиться любовным играм в супружеской постели и даже захочет соблазнять мужа, пока его желание не станет непереносимым.

— Мои волосы, — спохватилась Кэролайн и медленно подняла руки, упиваясь своей властью над Нортом, начала по одной вынимать шпильки. — Ну вот, — наконец объявила она, тряхнув роскошными волосами, — теперь я готова уделить вам внимание, милорд.

Норт откинулся на подушки и закрыл глаза. Тело настойчиво пульсировало, словно обожженное. Норт сознавал, что она смотрит на него, внимательно изучает, и ничего в жизни не желал так, как мгновенно почувствовать прикосновение ее губ. Но ожидание все затягивалось, до тех пор, пока Норт не понял, что сейчас закричит. И в это мгновение теплые ладони распластались по его груди. Норт напрягся. Ладони скользнули ниже, к животу, и он тихо застонал. Ладони легли на заждавшуюся, налившуюся кровью плоть, и Норт выгнулся дугой, чувствуя, что вот-вот впадет в блаженное забытье, взмолился:

— Кэролайн, милая, остановись, умоляю! Но она, словно не слыша, наклонилась и поцеловала гордо стоявший отросток. Норт громко охнул, охваченный изощренной мукой и почти теряя сознание. И снова эти тонкие маленькие ладошки запутались в волосах на груди.

— Я очень рада, что именно ты мой муж, Норт. Грудь Норта часто вздымалась, но он нашел в себе силы открыть глаза и взглянуть в ее широко раскрытые и зеленые, как болотная трава у подножия восточного склона, глаза.

Губы чуть приоткрылись, и Норту захотелось целовать ее, пока оба не погибнут от удушья.

— Теперь ты меня развяжешь, Кэролайн?

— Нет, вряд ли. Я хочу целовать тебя и ласкать тоже. Боюсь, я все перепутала. По-моему гораздо интереснее начать с вершины горы, чем э-э.., скажем с середины.

— Да, — согласился Норт, но, почувствовав легкое прикосновение ее рук, вздрогнул.

— У тебя восхитительная манера мыслить здраво.

— Следовало начать с твоего прекрасного рта, Норт. Она встала на колени над мужем, и ее великолепные волосы душистым дождем рассыпались по его плечам. Наклонившись, Кэролайн поцеловала его, легко обводя языком нижнюю губу, словно не вполне уверенная, что делать. Но Норт ничуть не возражал. И хотя терпение было на исходе, он не собирался ей мешать. Пусть сегодня все будет так, как захочет жена.

Кэролайн снова поцеловала мужа, на этот раз более уверенно, и когда ее язык скользнул между его губ, Норту показалось, что он сейчас взорвется. Но она отстранилась, пристально оглядывая мужа.

— Страсть пожирает меня лишь от прикосновения к твоим губам, Норт. Я должна немедленно остановиться, иначе придется пропустить остальные ступеньки.

Кэролайн выпрямилась, глубоко дыша, и Норт обнаружил, что не может отвести глаз от двух упругих холмиков, увенчанных затвердевшими ягодками сосков.

— Мне нравится, что ты весь покрыт темными волосами. — пробормотала она, гладя густую поросль мелких завитков. — Такие густые и теплые. У меня нет ничего подобного.

— Нет, — согласился Норт, гадая, что она будет делать дальше.

— Твой рот, о твой рот, всегда этот прекрасный рот, — выдохнула Кэролайн и, снова нагнувшись, приникла к его губам. — Никогда не думала, что это так чудесно — целовать мужчину. — Нежные груди прижались к его груди, чуть подрагивая, лаская его плоть, и Норта охватили испепеляющая страсть, безумное желание оказаться в ней. Он резко дернул за галстуки, стягивающие его запястья. Послышался треск разорванной ткани. Он медленно опустил руки и прижал к себе Кэролайн.

— Прости, милая, но я, кажется, больше не могу. Ты, наверное, счастлива, но для меня это слишком.

Впившись в ее губы, он быстро перекатился, так, что Кэролайн оказалась снизу, и стал покусывать ее ребра, живот, грудь, из последних сил пытаясь сдержаться. Но тут теплые ладони провели по его спине. И Норт, не вынеся сладостной пытки, приподнялся, глядя в ее раскрасневшееся лицо и думая о том, что никогда не встречал женщины прекраснее, ни в этой жизни, ни в предыдущих. Он ласкал створки нежной раковины, пока не почувствовал теплую влагу на пальцах и, не собираясь больше ждать ни одного мгновения, слился с ней, врезаясь глубже и глубже, терзая губы поцелуями, пока Кэролайн, наконец, не охнула. С губ сорвался полустон-полукрик, и Норт торжествующе улыбнулся, заглушая поцелуем ее крики. Только потом он излился в нее животворным потоком, уверенный, что сейчас от ослепительного, исступленного экстаза разорвется сердце.

— Норт?

— Хм-м-м? — Головы их лежали рядом на подушке. Как могла Кэролайн так быстро очнуться? Норту хотелось немного отдышаться, ничего больше, только отдышаться, чтобы пережить первые несколько мгновений, однако она уже сумела выговорить его имя. — Давай заведем дюжину детишек, хорошо?

— Угу, — машинально пробурчал он, продолжая медленно, равномерно втягивать воздух, но в этот момент Кэролайн чуть шевельнулась под ним, и к неожиданному удовлетворению Норт ощутил, как начинает вновь разбухать и твердеть в ней, наливаясь силой.

— А, будь что будет, — пробормотал он, чувствуя, как она тугими ножнами сжимает его плоть, и, конечно, большего чуда на земле просто не могло быть. Но, тут его осенило.

— Что? — выдохнул Норт, боясь шевельнуться.

— О, Норт, это так прекрасно, пожалуйста… Он, должно быть, не так ее понял. И подумает об этом позже. Норт снова вознес Кэролайн к вершинам блаженства, содрогнулся в сладостных конвульсиях, казалось, сосредоточивших в себе все, что было самого важного в жизни мужчины, и теперь, обессиленный, счастливый, насытившийся, готов был уснуть не меньше, чем лет на десять. Он прижал к себе жену, почувствовал теплое дыхание на своем плече и закрыл глаза.

— Дети, Норт, — повторила она, чуть прикусив кожу на его груди. — Пусть у нас будет много-много детей. Норт застонал.

— Я была единственным ребенком, и мне это не нравилось. Иногда было так одиноко. Я помню, что мать ходила беременной несколько раз, но ни один ребенок не выжил. Как-то я даже попросила отца дать мне маленькую сестренку, но он только покачал головой и отвернулся. Помню, мне было лет семь, и я услыхала, как горничные толковали между собой о том, что мама едва не умерла от последних родов, и тяжело вздыхали при этом. Надеюсь, в этом я непохожа на нее.

Царица небесная, как она могла думать столь связно, чтобы высказывать подобные вещи? Он не был готов к этому. Просто не готов.

Норт поцеловал ее волосы, вдыхая запах лаванды, и это было последним, что он помнил. Вскоре раздался легкий храп, и он погрузился в глубокий сон удовлетворенного мужчины. Кэролайн прижалась к нему. У Норта был тяжелый день. Человеку необходим отдых.

Она неожиданно представила Нору Пелфорт и вздрогнула. Что же все-таки здесь происходит?

— Что ты имела в виду, черт возьми, когда заявила, что не похожа на мать? Конечно, не похожа, гром и молния! И не смей больше говорить о таком!

Кэролайн так перепугалась, что от неожиданности подскочила. Норт, опершись на локоть, окинул ее свирепым взглядом, продолжая рассерженно бормотать что-то, но через мгновение уже снова спал, и Кэролайн покачала головой. Скорее всего, он вообще не просыпался по-настоящему.