Валентина Баева - Наследство. Моя сиротка

Набрав воздуха побольше, направилась на встречу к Мише, пока не остановились в пару шагах друг от друга.

— Милая, что это значит? — он посмотрел на мой чемодан и вернул свой взгляд на меня.

Сжав ручку сильнее и приказав себе держаться, произнесла как можно твёрже и уверенней.

— Я уезжаю, Миш, и подаю на развод.

Тишина оглушала и стены стали давить так, как никогда до этого. Мне хочется молча уйти из этого дома, но понимаю, что это не возможно. Миша посмотрел на меня непроницаемым взглядом.

— И что за причина такого решения? — притворно ласковый голос нарушил тишину.

— Все просто. Я не давала согласия выходить замуж за Матиса Вольцгена-Леманова! — мой голос дрогнул, но глаза не отвела с таких родных голубых омутов.

— Я думаю, ты не до конца все понимаешь, — сделал осторожный шаг ко мне.

Как мне хотелось бы услышать, что он не понимает о чем я, что это все не правда, что это чужой обман, розыгрыш. Душу рвет на мелкие кусочки от правды.

— Боюсь, я слишком много не знала. Однажды ты мне сказал, что надо учиться владеть информацией. Какой правильный совет, которым так поздно воспользовалась.

— Девочка моя, давай сейчас сядем и все решим. Кто тебе всю эту глупость наговорил? — вытянул руки в попытке успокоить меня.

— Документы из архивов, опубликованные на общем доступе! Ты ведь знал кто я с самого начала! — вся боль стала выплёскиваться и я почувствовала лёгкое облегчение, но недостаточное.

— Знал. Но это не меняет моих чувств к тебе и не меняет наших обязанностей друг перед другом, — ни одна мышца не шевелится на этом камне.

— Чувств?! Не будь смешон! Этот чертов брачный контракт, я только сегодня поняла его смысл, его роль и твой замысел! — ваза, стоявшая рядом на тумбе, полетела в стену.

— Я хотел его аннулировать! — Миша изменился в лице, наконец-то на нем появились живые чувства.

— Хотел, — рассмеялась в лицо. — Да если бы ты хоть немного ко мне что-то испытывал, то и вовсе его не заключал со мной! Или давно его порвал на мелкие кусочки! — меня накрывает истерика, с которой бороться становится все сложнее.

Миша схватил меня за руку, и я изо всех сил выдернула ее из железной хватки. Но через секунду оказалась прижатой к его груди.

— Я не отпущу тебя! Ты — моя жизнь! — произнес по слогам с нотками отчаянья.

— Я возненавижу тебя! — Миша отстранился и посмотрел на меня, а по моим щекам лились горячие слезы. — Я ненавижу тебя! — вложила всю боль и горечь в эти слова.

Миша отступил назад, не сводя с меня глаз. И я поняла, что этими секундами надо воспользоваться, иного шанса не будет. Схватилась за ручку чемодана и направилась к выходу, приказывая не оборачиваться, не смотреть в любимые глаза.

Спустившись в гараж, взяла первую попавшуюся машину и выехала на свежий, морозный воздух. Охрана не останавливала меня и я оказалась за периметром дома.

Выдавила все, что смогла из машины. Слёзы мешают видеть четко дорогу. Нажала на тормоз, но не ощутила снижения скорости. Ещё раз и ничего не изменилось, машина неслась на всей скорости вперёд. Паника накрыла меня, когда впереди появился поворот.

Секунды хватило, чтобы понять, что будет дальше. Дотянулась рукой до живота и закрыла глаза. Любовь к маленькому созданию согрело теплом.

— Я так хочу тебя увидеть! — слеза скатилась по мокрой щеке.

Чувство падения и резкого взлета окружило мое сознание. Боль от впившегося ремня заставил открыть глаза. Все кружилось, висок обожгло от рези. Мой мир уместился в нескольких ярких картинках из воспоминаний. Той боли, того счастья и той любви.

Михаил Орлов

Дверь захлопнулась, а я все стою, не веря в то, что произошло. Злость сменяется отчаяньем. Откуда она могла узнать все?! Только узкий круг знает обо всем и один из них мой отец, но ему не выгодно этого делать.

Достал телефон и набрал отца. Пока шли гудки, поднялся в кабинет и обнаружил открытый ноутбук и старый телефон рядом.

Схватил рухлить и открыл контакты. Отец поднял трубку.

— Hallo, mein Sohn.1

— Ich rufe dich zurück2, - положил телефон.

Один из номеров я знаю наизусть, а второй не трудно догадаться. Вот откуда растут ноги. Значит бывший решил отыграться, а Тата как нельзя к стати пришлась.

Мне надо остановить мою девочку, пока она не наделала глупости. Набрал ее номер, и мелодия проиграла из соседней комнаты. Выругался про себя и побежал к машине. Через пять минут уже выехал за ворота. Я не знаю, куда она может ехать. От мысли, что она направилась к Богданову, сносит голову. Вдавив педаль сильнее. Я даже не знаю, куда точно еду, но мне надо все рассказать ей. Сомневаюсь, что кто-то потрудился рассказать Даше о моей ссоре с отцом, да я и сам хорош. Давно надо было все рассказать, она видела что, что-то происходит, а я, дебил, решил не вмешивать ее в это.

Ударил по рулю от отчаянья. Холод из окна не отрезвляет. На повороте резко ударил по тормозам. То, что меня заставило остановится, не хотело вбиваться в мое понимание. Выскочил из машины и побежал по грязному, взъерошенному снегу.

Ошибки никакой нет! Это моя Ауди из гаража, которую взяла Даша. Не помню, как вскрыл дверь у перевернутой машины, отстегнул ремень и вытащил свою маленькую девочку.

Размазал кровь на ее лице и нащупал пульс, затаив дыхание. Выдохнул, слабый, но есть. Постучал по карманам, но телефон остался в машине. Поднял девочку и аккуратно, как можно быстрее двинулся обратно.

Положил свою ношу на заднее сиденье и сел за руль, вдавив педаль до упора. Дрожащими руками набрал глав врача лучшей частной клиники и обрисовал ситуацию.

— Девочка моя, только держись! Слышишь меня?! Мы все исправим, только останься со мной! Ты не можешь уйти!

Я летел, а мне казалось, что слишком медленно. Я проклинал себя и всех вокруг. Будучи атеистом, готов поверить во все, что угодно, лишь бы все обошлось.

Это ад, не иначе. Когда она уходила, я думал, что хуже быть уже не может. Но, сука, судьба издевается надо мной. Я готов принять любые испытания, лишь бы с малышкой все было хорошо.

Врачи уже ждут на улице, и только успел передать, как ее загородили от меня и увезли.

Мой персональный ад длился несколько часов ожидания. Все боялись подходить ко мне и не зря. Телефон разрывался от звонков, на которые даже не смотрел. Сейчас мой мир там, за закрытыми дверьми, которые никак не откроются, дав облегчения.

Почему они так долго?! Каждая минута выжигает меня страхом. Ещё чуть-чуть и я готов снести эти чёртовы двери с петель.

Наконец-то мое желание исполнилось, и опротивевшие белые двери реанимации открылись. Врач подошёл ко мне без улыбки, и каждая секунда его молчания подписывала ему приговор.

— Мне очень жаль, мы не смогли спасти вашу жену, но ребенок жив и очень слаб.

Мир пошатнулся, звуки доносились из далека, как через плотное стекло.

— Повторите.

Я не узнал свой голос. Хриплый, потерянный, чужой.

— Мы сделали все что смогли, но кровотечение не удалось остановить и…

Как в замедленном действие, мой кулак врезался в лицо врача, но легче не стало. Мир шатался пока я выбирался из этих чертовых стен. Я не знаю, как заглушить то, что рвет меня, душит и отравляет.

Я не помню, как оказался у себя в доме, но желание всё забыть накрыло меня. Хорошо, что мой бар всегда забит под завязку.

Дни сменялись другими днями. Вырываясь из темноты, я снова уходил обратно со стаканом в руках. Кто-то приходил и что-то пытался до меня донести, но мне наплевать, лишь бы забыть хоть на секунду мою рыжую бестию, ее изумрудные глаза, запах, что не желает уходить. Ее нежные черты лица и вздернутый носик, ангельскую улыбку и звонкий голос.

В один из дней я осознал, что в дрожащих руках кручу пистолет. Мысль все прекратить, так соблазнительна. Что может быть проще?! Откинул его и налил очередное пойло себе в стакан, пролив часть на стол.

Попытался вытереть и столкнул ноутбук на пол. Чертыхнулся про себя и не поленился поднять его. На экране фото моей девочки, только глаза чужие.

— Я знаю кто ты! — язык заплетается, но я выговорил. — И я знаю, что ты ужасная мать! И знаешь что? Я не лучше! Какой из меня отец?! — в этом пьяном бреде я понял одно, то что мне надо закончить. — Она страдала от вас, от вашего к ней отношения, а чем я сейчас лучше вас?!

Стакан с жидкостью полетел в стену с противным треском, ударил об стену и разлетелся. Кое как поднявшись, отправился в душ. Дурь плохо выходит, но ясность немного появилась.

Выйдя, первое что сделал, это позвонил своим адвокатам и юристам, приказав немедленно приехать. Просмотрел пропущенные. Отец, директора фирм, бывшая любовница, неизвестные номера и главный охранник — Олег. Набрал последнего.

— Слушаю!

— Михаил Станиславович, я хотел доложить, что машина была эвакуирована и проведена проверка. Проблема в том, что она была неисправна на момент аварии и это не случайность.

— Вы выяснили кто?! — я убью эту суку собственными руками!

— Нет, но расследование ещё не завершено, — отключил вызов и сел на кровать.

Возможно, в машине должен был оказаться я, и этого не случилось бы с моей девочкой. Сжал телефон до треска.

Спустя полчаса юристы и адвокат были на месте. Разговор состоялся коротким, все, что я хотел, это отказаться от ребенка и переписать наследство на новорожденную девочку. У меня нет сил даже увидеть ее. Боюсь, что она похожа на свою мать. Подписал документы и приказал выявить родословную.

Я понимаю, что прабабка не сможет стать опекуном, да и жить ей осталось совсем недолго. Ее ждёт приют или отец, но воспользоваться своим наследством она сможет только после восемнадцати.