Но о чем он мог говорить с Рейчел Фэрр? Неужели они знакомы? По крайней мере, из того, как он себя вел, напрашивался именно такой вывод. А если все это – правда, то было бы логичным предположить, что ее отец в свое время открылся Лейну? Эта логика показалась Эбби еще более убийственной, когда она вспомнила, что своим душеприказчиком отец оставил именно Лейна Кэнфилда.

– Так и есть, это Лейн. – Мать стала шарить по ручке дверцы, пытаясь нащупать кнопку, которой открывались автоматические окна лимузина. Наконец стекло плавно опустилось, и в машину хлынула духота жаркого июньского полдня. – Лейн! Лейн Кэнфилд! – закричала мать.

Услышав свое имя, Лейн обернулся и подошел к их машине, чтобы поздороваться.

– Мне очень жаль, что я не смог приехать пораньше, Бэбс. Я находился по делам в Саудовской Аравии и узнал о… случившемся только вчера поздно вечером. Я приехал сюда как только смог, – проговорил он, с чувством сжимая руку вдовы.

– Довольно и того, что ты здесь. Дин так дорожил твоей дружбой! Впрочем, ты наверняка и сам это знаешь. – Бэбс крепко вцепилась в его ладонь. – Ты поедешь с нами?

– Конечно, дай мне только еще пару минут.

Он отошел от машины, и Эбби подумала, не собрался ли он вернуться обратно к Рейчел. Нет, мужчина направился к черному лимузину, припаркованному через несколько машин от их автомобиля, сказал что-то своему шоферу и пошел обратно. Эбби чувствовала, что не в состоянии произнести ни слова. Ей не верилось, что все это происходит наяву.

Когда он сел к ним в машину и устроился напротив ее матери, Эбби поймала на себе его изучающий взгляд. Лейн рассматривал каждую черточку ее лица и, вне всякого сомнения, сравнивал увиденное с Рейчел Фэрр. Его, похоже, не удивляло поразительное сходство между ними, а значит, он был к этому готов, догадалась Эбби.

– Ты ведь останешься поужинать с нами, Лейн? Будут еще Рэмсеи и Коулзы. Да и некоторые другие тоже обещали заехать. Нам бы очень хотелось, чтобы ты присоединился, – не отставала Бэбс.

– С удовольствием. – Лейну пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сосредоточиться на словах вдовы Дина – все еще привлекательной женщины сорока восьми лет. – Вот только, к сожалению, мне придется пораньше откланяться. Сегодня вечером я должен вернуться в город и заняться кое-какими делами.

– Понятно, – кивнула Бэбс. Ее голос дрогнул. Казалось, она вот-вот ударится в слезы, однако женщине все же удалось взять себя в руки и она повернулась к Эбби. – Лейн был самым дорогим гостем на нашей свадьбе. Хотя ты, наверное, уже не раз об этом слышала?

– Да, мама.

– Мне никогда не забыть тот день, – ностальгически вздохнула Бэбс, и на лице ее появилось мечтательное выражение. – Помнишь, Лейн, у нас еще никак не заводилась машина? Дину пришлось возиться с мотором, наверное, целый час. Перемазал весь свой смокинг, а я уж решила, что мы так и проведем весь наш медовый месяц в этой развалюхе. Что только он не делал, а машина – ни в какую. Не заводится и все тут!

– Я думаю, в ней просто не хватало нескольких деталей, – улыбнулся Лейн, вспомнив, как он сам и еще несколько шутников загодя вывели автомобиль из строя.

– Неудивительно, – засмеялась Бэбс. Спустя все эти годы смех ее все еще звучал заразительно. – Это ведь ты одолжил нам свою машину.

– Да, – кивнул Лейн, а память уже возвращала его к началу того далекого дня.

3

Гости начали съезжаться в Ривер-Бенд задолго до того, когда в саду должна была начаться свадебная церемония. По случаю торжественного события все вокруг было ослепительно белым. Старинный особняк, узорчатая решетка с острыми пиками чугунных копий, бельведер в причудливых завитушках, пристройки – все носило на себе свежий слой белой краски.

На расходы не поскупились. Даже испанский бородатый мох, густым красивым ковром покрывавший гигантский дуб и ореховые деревья, был обрызган серебряной краской. У приглашенных не должно было остаться сомнений в том, что Р.-Д. Лоусон всем сердцем одобрял выбор своего сына, женившегося в этот день на Барбаре Эллен Торренс – дочери старинного техасского рода, в жилах которого текла голубая кровь. Своим финансовым положением, правда, Торренсы похвастать не могли, поскольку стали жертвами биржевого краха 1929 года. Так что гости поняли, что семья невесты спрятала свою гордость в карман и позволила нуворишу Р.-Д. Лоусону полностью взять на себя расходы по организации этой пышной церемонии. Последний же решил, что для проведения торжества не подойдет ни одно другое место, кроме как поместье Ривер-Бенд – перестроенное, обновленное и величественное, как в старые добрые времена.

Стоявший поодаль от дороги и укрытый густыми зелеными купами особняк представлял собой величественную постройку в викторианском духе, в которой насчитывалось целых четырнадцать комнат. С трех сторон дом огибала широкая веранда с изысканной резной балюстрадой, узор которой повторялся на узком балкончике второго этажа. По углам крыши третьего этажа возвышались башенки, а ее середина была увенчана куполом, под которым находилась бильярдная комната Р.-Д.

Р.-Д. любил напоминать всем и каждому, что Ривер-Бенд существовал еще тогда, когда Хьюстона не было и в помине.

Когда на изломе веков на свет появился Р.-Д., от огромных некогда земель в собственности семьи оставалось каких-то триста акров.

В возрасте четырнадцати лет Р.-Д. подался на нефтяные промыслы. Вот где делались настоящие деньги! Его первой работой стала возня в ямах с «грязью». Со временем Р.-Д. дорос до подсобного рабочего, трудившегося уже не в самом низу, а на одном из этажей установки. За несколько последующих лет он набил руку практически во всем, что было связано с работой буровой.

Не раз Р.-Д. одолевало искушение отыскать деньги и пробурить свою собственную скважину. Однако он слишком часто слышал грустные истории – да и наблюдал это воочию – о «диких котах» – независимых нефтеразведчиках, которые, будучи богатыми, как Крез, в одночасье теряли все свои деньги, пробурив несколько бесплодных скважин.

После шести лет работы на нефтепромыслах Р.-Д. узнал о многих функциях, которые выполняла «грязь». Если «грязь» была нужной консистенции, ее плотность превышала плотность любых газовых, нефтяных или водных формаций, встречавшихся на пути бура, и тем самым предотвращала выбросы из скважин. Какой бы естественной причиной ни был вызван выброс, он неизменно сопровождался пожаром. Фонтанирующее на многие метры ввысь «черное золото» являло собой красочное зрелище, но таило в себе огромную опасность и влекло огромные потери нефти.

В 1922 году Р.-Д. создал свою собственную формулу «грязи», которую могло ожидать большое будущее. В том же году умер его отец, задавленный повозкой, которую перевернула взбесившаяся лошадь.

Р.-Д. вновь оказался в Ривер-Бенде. Ему предстояло принять важное решение. Его мать, Эбигайль Луиз Лоусон, известная больше как Эбби Лу, не могла управляться с фермой в одиночку, а нанимать кого-то они себе позволить не могли. Но как было Р.-Д. остаться здесь, если его сердце находилось там – в «грязи» нефтепромыслов! И словно назло, некогда тощая соседская девчонка Хелен Рей Симпсон за время его отсутствия выросла в прекрасную девушку с глазами лани, и Р.-Д. внезапно понял, что влюбился.

Он женился на Хелен, и через год на свет появился Роберт Дин Лоусон-младший. Казалось бы, Р.-Д. должен быть счастлив: у него был сын, любимая жена, дом и ферма, позволявшая им вполне сносно существовать. Целых три года он пытался убедить себя в том, что о большем мужчина и мечтать не может, однако «грязь» все равно не выходила у него из головы.

Эбби Лу Лоусон, от которой он унаследовал темные волосы и синие-синие глаза, видела терзания сына. Одним декабрьским вечером, когда они встретились за ужином, она предложила сыну решение, которое могло бы дать ему средство для достижения своей мечты. Они продадут примерно двести акров посевных угодий Ривер-Бенда, а остальное сохранят за собой. Старинный особняк являлся настоящим белым слоном, который никто не купит, да и сто акров пастбища погоды не сделают. На вырученные деньги Р.-Д. сможет начать новый бизнес на своей любимой «грязи», а она будет вести всю его бухгалтерию, как делала это для фермы.

В течение трех месяцев этот план был воплощен в жизнь. Р.-Д. запатентовал свое изобретение и потихоньку начал его продавать, объезжая различные месторождения и обзванивая бурильщиков. Дело шло со скрипом, поскольку очень немногие тогда проявляли интерес к подобным революционным новинкам.

Те годы были для него временем разочарований. Еще больше их усугубили биржевой крах и смерть жены. Неоднократно Р.-Д. находился на грани того, чтобы послать все к дьяволу, однако каждый раз мать оказывалась рядом и удерживала его. Она воодушевляла сына, поощряла его к тому, чтобы создать собственную лабораторию для испытаний новых составов и оборудования, нанять торговых представителей, которые стали бы продавать продукцию фирмы и обучать бурильщиков работе с нею. В течение десяти лет из одного-единственного сотрудника собственной фирмы Р.-Д. превратился в босса, под началом которого трудились десятки человек. Его бизнес расширялся в геометрической прогрессии. Неожиданно для самого себя он оказался владельцем многомиллионного состояния.

И всем этим он был обязан женщине, любившей его больше всего на свете, – Эбигайль Луиз Лоусон. Р.-Д. полным преданности взглядом смотрел на фотографию матери, сделанную за год до ее смерти. Ему улыбались бездонные синие глаза, излучающие любовь и тепло. Лицо обрамляли белоснежные вьющиеся волосы, собранные на макушке, а с изящных мочек ушей свисали прозрачные сережки.

– Настоящие бриллианты, – подмигнул изображению матери Р.-Д. – точь-в-точь, как в тот день, когда подарил их ей. – Здорово мы их всех обдурили, правда? Они никогда не ожидали от нас того, что мы сделали. Все думали, что мы купим себе большой красивый дом где-нибудь в Ривер-Оукс, а мы взяли и восстановили Ривер-Бенд – во всей его прежней красе. Пусть помнят, что Лоусоны появились здесь задолго до них. А сегодня их дурит Дин Лоусон, женясь на девочке Торренсов. И это будет чертовски хорошая свадьба!