— Не может быть, — возразила Кейт.

— Он старше меня, а мне скоро шестьдесят четыре!

Твой отец был на четыре месяца старше меня. А я-то думал, что ты встретишься со «старой гвардией». Я даже заказал шампанское… — раздраженно сказал Ролло.

— Я успею встретиться со всеми, а потом пойдем в «Риц», — успокоила его Кейт. — Мне представилась прекрасная возможность поближе познакомиться с тем, что происходит в «Деспардс», и я не могу ее упустить.

— Насколько я понимаю, мое мнение здесь ничего не значит, — проворчал Ролло. — Но ты хотя бы выйди к ним сейчас. Они ждут.

Кейт провела почти час со «старой гвардией», вспоминая былые времена и узнавая много нового: какие перемены произошли за последние двенадцать лет и особенно каких перемен больше всего боялись, если Доминик дю Вивье придет к власти. О том же она говорила на первом этаже, в дирекции, где ее ждали человек двенадцать.

Всех она знала в лицо. Кое-кого она недосчиталась, вероятно, потому, что они принадлежали к другому лагерю.

Первой подошла к ней Клодия Джеймисон, эксперт по викторианскому искусству.

— Ты вовремя вернулась, Кэтриона. Я много раз говорила твоему отцу, что ваша ссора нелепость.

Она имеет право так говорить, подумала Кейт. Теперь она знала то, чего не знала в детстве: что Клодия Джеймисон долгое время была любовницей отца, а когда их роман кончился, они остались друзьями. Теперь ей было пятьдесят. Она немного растолстела, ее светлые волосы потемнели, а лицо словно усохло, но она все еще курила, вставляя сигареты в длинный нефритовый мундштук, и носила на себе столько золота, что, надумай она его продать, она дестабилизировала бы рынок.

— Но почему ты прервала отношения с нами? — продолжала Клодия.

— Тогда я оказалась в ситуации «все или ничего», — попыталась объяснить Кейт.

— Но целых двенадцать лет! Хотя я понимаю тебя, я сама была в шоке, когда услышала. — Карие глаза на миг потемнели, накрашенные губы дрогнули.

— С ней он был счастлив, — услышала Кейт свой собственный голос.

— Верно, — со вздохом согласилась Клодия. — Когда он на ней женился, он помолодел лет на десять. Она была глупа, как пробка, и совершенно не интересовалась его делами, но… — она пожала плечами, — это было то, что ему нужно. — Клодия жадно затянулась сигаретой. — Впрочем, до нее нам нет дела, мы против того, чтобы здесь распоряжалась ее дочь.

— Она не будет здесь распоряжаться, — сказала Кейт.

— Слава Богу! Я всегда говорила, что ей не удастся провести твоего отца, несмотря на их кажущуюся близость.

«И слава Богу, я оказалась права, — думала Клодия. — Теперь я смогу влиять на Кейт и с ее помощью укрепить собственное положение, которое сильно пошатнулось из-за этой дряни Доминик дю Вивье. Она столько лет водила своего отчима за нос». Одно время Клодия даже стала подозревать, что Чарльза водили совсем за другое место, потому что эта французская шлюха сделала ставку на секс. Вот Кейт совсем другая. Прелестное дитя, абсолютно неискушенное в делах большого аукционного дома, но это даже к лучшему: ее можно научить…


Кейт почти сразу же поняла, что ее возвращение было воспринято с огромной радостью. Люди были напуганы. И все — одной и той же женщиной. Многим из них было далеко за пятьдесят, а некоторым — за шестьдесят.

Все работали в «Деспардс» много лет. Все знали, что Доминик дю Вивье выкинет их отсюда со всеми потрохами.

Неудивительно, что они приветствовали Кейт как спасительницу. Разумеется, ее нужно ввести в курс дела. Они будут давать ей советы, руководить ею, контролировать ее… С ней они получали шанс сделаться незаменимыми.

Практически каждый из них шептал ей, отведя ее в сторонку: «Только между нами, я не люблю ябедничать, но…» — и далее следовало перечисление обид, нанесенных Доминик. Она, по общему мнению, сосредоточила в своих руках слишком много власти, нередко пользовалась сомнительными методами, которые раньше никогда не применялись в «Деспардс», страдала непомерными амбициями, была коварна и неразборчива в средствах. Все эти недостатки отсутствовали у Кейт.

Кейт слушала, сочувствовала, утешала и огорчалась все больше и больше. Эти мужчины и женщины когда-то были для нее высшими существами, они наклонялись, чтобы погладить ее по головке, угостить шоколадкой, дать полкроны, весело спросить, какие у нее отметки. Они не без страха смотрели, как она берет в руки фарфоровые или хрустальные вещицы, стоившие целое состояние; их страх прошел, когда она стала старше и они поверили в нее.

— Чарльз, старина, она вся в тебя…

Для маленькой девочки их понимание и любовь к тому, что любила она, означали очень много.

Теперь, повзрослев на двенадцать лет, Кейт поняла, что эти люди, занявшие удобную нишу, смертельно боятся потерять ее. Они были в панике. К примеру, Клодия, всегда любившая посплетничать на скользкие темы, успела за пять минут рассказать такие подробности из жизни их общих знакомых, что Кейт совершенно опешила.

— Я еще не такое знаю, — мстительно бормотала Клодия сквозь клубы дыма.

— Но откуда? — спросила Кейт, понимая, что Клодия может оказаться ценным источником информации.

— Люди мне доверяют, — весело пожала плечами Клодия.

— Вы мне окажете неоценимую помощь, — заговорщически прошептала Кейт.

Клодия понимающе ей подмигнула.

— Не бойся, дорогая. Клодия с тобой и никуда не собирается уходить, несмотря на эту стерву-француженку.

Ты узнаешь все, что захочешь. Сила — в знании.

— Верно, — согласилась Кейт, решив разузнать как можно больше. Но тут ее потянул за рукав Питер Маркем, заведующий отделом редких печатных изданий.

— Мне бы хотелось сказать вам несколько слов, Кэтриона… — Это был нервный, педантичный человек, который питал отвращение к реальному миру, предпочитая ему утонченный мир книг. Он хотел предупредить Кейт о планах Доминик слить отдел редких книг с отделом редких печатных изданий. — Этого нельзя делать, уверяю вас.

Речь идет о двух разных направлениях. Я знаю, что другие аукционные дома слили эти отделы, но мы не должны этого делать, не должны. Их нельзя взять и просто соединить во имя так называемой рационализации. Надеюсь, вы не станете разрушать то, что складывалось десятилетиями, — тут он сжал ее руку, — даже веками. Вам дороги наши традиции, потому что вы впитали их с молоком матери.

Вы — Деспард, дорогая Кэтриона, вы понимаете нас.

И Кейт все больше убеждалась в том, что это чистая правда. Она чувствовала себя так, словно вернулась наконец домой после долгих лет скитаний. Она в глубине души опасалась, что ей не будут рады, но обнаружила, что все в восторге. Она, несмотря ни на что, была Деспард, она продолжала традиции, она олицетворяла стабильность перед лицом пугающих перемен. По-видимому, «Деспардс» разделился на враждующие фракции: те, кто пришел сегодня утром, были на ее стороне, те, кто не пришел — а их было почти столько же, — на стороне Доминик. Большинство ее противников были относительно молоды, им нравились современные методы управления, которые внедряла Доминик, эффективность и стремление получить прибыль любой ценой. Хорошо, что Клодия сообщила ей не только о тех, кто оказался в стане ее врагов, но и известила о том, почему. Кейт жадно впитывала информацию и наконец без двадцати двенадцать вернулась к себе и попыталась привести свои мысли в порядок. В кабинете было тихо. Ролло куда-то ушел, миссис Хеннесси тоже не было видно. Слышно было, как на камине тикают часы. Однако самый воздух вокруг был пропитан присутствием ее отца. Кейт закрыла глаза, положила подбородок на руки и отдалась своим мыслям.

«Помоги мне, папа, — мысленно просила она:

— Дай мне твою силу, твою мудрость. Если ты и впрямь считаешь меня своей наследницей, помоги мне это доказать».

Она сидела неподвижно и старалась ни о чем не думать, сосредоточившись всего на одном лишь слове: «папа».


В приемной Блэзу сообщили, что мисс Деспард беседует в дирекции со старыми сотрудниками, и он решил подождать ее в кабинете. Но когда он тихо, как всегда, открыл дверь — Блэз двигался с индейской легкостью и грацией, — он увидал, что Кейт сидит за столом, за которым он привык видеть ее отца. Она сидела, опершись подбородком на руки, с закрытыми глазами и таким спокойным и сосредоточенным лицом, что Блэз понял: он застал ее в момент глубокой погруженности в себя. «Она сейчас совершенно другая», — подумал он удивленно и закрыл дверь.

Миссис Хеннесси в один прыжок выскочила из-за стола.

— Мистер Чандлер! Почему меня никто не предупредил, что вы пришли? Я бы спустилась за вами. Право, сегодня здесь творится что-то невообразимое. Можно подумать, что наступило второе пришествие… — По тону миссис Хеннесси было очевидно, что сама она так не думает. — Мистер Чандлер, — продолжала миссис Хеннесси после некоторого колебания, — мне хочется, чтоб вы знали: по-моему, здесь должна сидеть миссис Чандлер — мадам дю Вивье, как мы ее называем. Это несправедливо, чтобы…

— Мистер Деспард считал это справедливым, — оборвал ее Блэз так резко, что она покраснела. — А теперь сообщите, пожалуйста, мисс Деспард, что я здесь.

Миссис Хеннесси ничего не оставалось, как постучать в дверь.

На этот раз Кейт стояла у окна, и солнечные лучи на какой-то миг образовали сверкающий нимб у нее над головой.

— Бог мой, вам не хватает только карающего меча, — весело сказал Блэз.

— Сомневаюсь, что он мне понадобится, — спокойно ответила Кейт, поворачиваясь к нему.

Теперь он разглядел ее как следует и был изумлен переменой. Ее волосы потеряли морковный оттенок и сияли, как вино при свете свечей. Кейт была прекрасно пострижена, ее макияж был едва заметен, но он удивительным образом преобразил ее лицо. Тонкий аромат незнакомых Блэзу духов довершал новый образ Кейт.

Заметив его искреннее изумление, Кейт мстительно подумала: «Один ноль в мою пользу, мистер Чандлер».