— Сажи, что я занемог, лежу в постели. Пусть передаст письмо. А там — посмотрим.

Слуга поклонился и вышел.

— Ой, неспроста это, — пробормотал граф, — ой, неспроста. Неужели, Григорьев был прав, и это не было бредом душевнобольного? Мой братик вынырнул из небытия. Ммм… Неужто ему хватило наглости пойти к бурмистру? Не пришлось бы исчезать быстренько…

Слуга, между тем, передал посланнику слова хозяина. Тот протянул слуге письмо и сказал:

— Мне велено, передав письмо, доставить графа Кречетова к его превосходительству. Так что я подожду здесь, пока его сиятельство одевается. Если состояние его требует помощи, прибывшие со мной люди могут её оказать и, если понадобится, перенести его сиятельство в повозку на руках.

Слуга, несколько обескураженный жёстким тоном посланца, поторопился к хозяину с письмом. Тот распечатал его, пробежал глазами и в ярости топнул ногой:

— Чёрт! Так и знал! Что б ему сгореть ещё раз! Мммм… Явился!

— Что с вами, ваше сиятельство? — испугался слуга. Он ещё никогда не видел его в таком состоянии: графа просто трясло от злости, он метался по комнате из угла в угол и проклинал своего двоюродного брата, так не вовремя вновь появившегося в его жизни. Потом он остановился.

— Так. Ладно. Нужно что-то делать. Если он решился открыться, значит, имеет доказательства того, кто он. Значит… Ну, откуда?! — вновь завопил он. — Я сам, собственноручно уничтожил все бумаги! Ммм! — зарычал он. — Так. Успокоиться!.. Пока что надо бежать. Фимка в доме? — обратился он к слуге.

— Да.

— Хорошо. Помнишь маскарад, когда он меня изображал? Оденьте его быстренько так же как тогда, и пусть едет вместо меня. Посланец меня наверняка не знает. Там, пока разберутся, пока обратно доедут — я уже далеко буду. Да предупредите дурня, чтобы много не говорил, я ж вроде как болею. Да и вообще полезно — меньше шансов, что глупость сморозит. Иди! Чего стоишь?! Да возвращайся поживее, когда Фимку проводите!

Оставшись один, Алексей стал лихорадочно собирать самое необходимое: деньги, ценности. Когда слуга вернулся и доложил, что повозка с Фимкой уехала, он был уже готов.

— Прикажи седлать коней. Со мной поедут трое, те, что всегда в охране. Плюс одна вьючная лошадь. Где меня искать, сообщу позже, тогда и распоряжусь, что делать дальше. А до тех пор — глядите у меня! Никому из дома никуда не выходить!.. Всё. Иди.

Слуга, ещё более озадаченный, чем раньше, рысью помчался во двор отдать распоряжения.

Кречетов обвёл глазами комнату, потом взглянул в окно. На противоположном берегу Неручи виднелись развалены старого дома. Он вдруг подумал, что и этот, его дом, скоро превратится в груду камней. Потом тряхнул головой:

— Ну, нет! Я вернусь быстро! Не может быть, что всё было зря! — и он вышел.

* * *

Ален со своими «разбойниками» с самого утра наблюдал за графским домом. Они прекрасно видели, как появилась повозка, подъехала к дому и скрылась во дворе. Потом, задержавшись дольше, чем рассчитывал Ален, она выехала из ворот.

— Всё, атаман, уехали, — сказал один из мужиков, по привычке называя так Алена, хотя все они уже знали, кто он. — Можно и нам иттить. А то уж больно комарьё жигает.

— Сейчас поедем. Вот только из вида они скроются. Не хочется по лесу ехать, а на дороге они нас заметят.

Они остались на месте. Как вдруг кто-то сказал:

— Гляди, атаман, а это-то хто? Никак прямиком к нам чешут?

От дома к лесу скакали четверо. Их явное намерение пренебречь дорогой, избрав путь через лес, сразу насторожило Алена.

— Действуем, как всегда. По лесу они быстро не поскачут. Отступим немного от опушки, потом захватим. Первый — мой!

Мужики, как хорошо обученный отряд, тут же без суеты выполнили распоряжения. Явно это им было не в диковинку. В лесу первый всадник так и продолжал двигаться впереди, указывая направление остальным. Всё было закончено в считанные минуты. Каждого всадника неожиданно и весьма грубо сдёрнули с лошадей. Один из них упал вместе с конём, поскольку человек, дёрнувший его в сторону и вниз за ногу и за руку, был настолько же силён, как и сам всадник, не пожелавший падать, и рывок приняло на себя животное. Надо отдать всаднику должное, ногу из стремени он высвободить успел, поэтому, падая, остался цел. Но тут же был оглушён и связан, как и остальные. Рты им завязали, чтобы они не шумели и криком не привлекли внимание никого в доме.

За секунду до всего этого коня Кречетова схватил за уздечку внезапно появившийся из-за куста человек. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Алексей изменился в лице.

— Вижу, вы узнали меня, — усмехнулся Ален. — Или догадались, кто я. Это хорошо. Мне ничего не нужно будет вам доказывать.

— Что вам нужно? Пропустите меня! — заявил Алексей, увидев, как захватили его людей.

— Почему вы не отправились к бурмистру? Ведь он письменно вас пригласил.

— Это вас не касается!

— Всё может быть. Но поскольку вы отказались ехать в город, я приглашаю вас к себе. В гости.

Алексей молчал. Он понимал, что живым из этих «гостей» ему вернуться вряд ли удастся. Конь под ним нервничал, ощущая тревогу вокруг себя, слыша возбуждённое ржание других коней. Он переступал ногами, дёргал головой, натягивая уздечку, которую всё ещё удерживал Ален. Внезапно Алексей резко ударил коня хлыстом и каблуками. Жеребец от неожиданности сделал скачок вперёд, опрокинув стоящего перед ним человека, и встал на дыбы. Успокоить его всаднику не удавалось, конь истерически ржал, и бил передними копытами по воздуху. Алексей не удержался в седле и тоже упал. Тут же вскочив, он схватился за шпагу, а освободившийся конь ринулся было в чащу, но был тут же пойман, стреножен, и присоединён к своим собратьям. Ален, видя в руке кузена шпагу, вынул свою.

— Вам, сударь, очень хочется померяться силами? Извольте, — и первым нанёс удар.

Ален оставался спокойным, сам удивляясь этому. Он был полностью уверен в своих силах, несмотря на то, что Алексей был искусен, а сейчас ему помогало ещё и отчаяние. Поединок проходил в молчании. Им нечего было друг другу сказать. Закончилось всё не так, как ожидал Алексей и мужики, собравшиеся, как всегда, поглазеть на представление. Ален, воспользовавшись тем же приёмом, что применил когда-то против «пана Александра», обезоружил кузена, а когда тот бросился поднимать клинок, опередил его. Когда Алексею связали руки, он начал сыпать проклятьями и угрозами.

— Молчать! — прервал этот поток Ален. — Если вы, сударь, продолжите, я буду вынужден заткнуть вам рот. Хотите этого? Нет? Прекрасно… Я повторяю: вы пренебрегли приглашением главы города, это ваше право. Но от моего приглашения вам отказаться не удастся. Сейчас мы направимся туда, где в течение долгого времени я жил. По вашей милости. Это дом в лесу, скрытый ото всех. Вы будете первым из посторонних, кто посетит его. Ещё раз предупреждаю: ведите себя благоразумно, во избежание осложнений для вас же.

Добравшись до дома, Ален тут же послал одного из своих людей с известием к Элен, приглашая их с Юзефом срочно прибыть к нему. Посланец должен был стать их проводником. Прибыли они на следующий день.

* * *

Увидев Элен, Алексей мрачно размышлял о том, что уже дважды пытался убить эту девушку и что если бы подвернулся случай, попытался бы сделать это ещё раз. Может, в третий раз получилось бы… Знать бы заранее, что она тоже тут!

А Элен была удивлена внешностью кузена. Детские воспоминания не сохранили его портрета, она не помнила ничего конкретного из его внешности, кроме белого костюма. Она привыкла считать его человеком со зверским и одновременно хитрым выражением лица. А перед ней стоял красавец с надменным очертанием губ, и чуть прищуренными светлыми глазами, внимательно и холодно изучающими её.

— Давайте сядем и обсудим положение, — пригласил всех Ален на правах хозяина, указав на стол, по одну сторону которого была лавка, а по другую — один стул, предназначенный для Алексея. Когда все уселись, Ален начал говорить.

— Никаких вопросов мы вам задавать не собираемся, господин Кречетов. Нам известно всё, что могло бы нас заинтересовать. Я предлагаю вам внимательно выслушать нас и решить самому, как отнестись к услышанному. Итак. Вы — человек, явно не глупый и уже, разумеется, поняли, что пришло время отвечать за свои поступки.

— Вы собираетесь меня здесь убить? — в голосе только презрение и раздражение.

— Если бы мы собирались вас убить, то давно уже сделали бы это.

— Что же вам нужно? Зачем понадобилось вмешивать во всё бурмистра?

— А разве это не ясно? Мы хотим, чтобы вы в суде, при свидетелях, признали нас законными наследниками, подтвердив, что мы являемся детьми графа Владимира Кречетова.

— Серьёзно? — Алексей зло рассмеялся. — Неужели вы считаете это возможным? Неужели я похож на идиота, который сам себе выроет могилу?

— Нет, идиотом мы вас не считаем. Преступником, негодяем — да, но не идиотом. Поэтому и говорим сейчас с вами. Вот бумаги, — Ален придвинул кузену несколько листов, — которые подтверждают наше с сестрой происхождение. В них нет ни слова о том, что вы совершили, ни слова об убийстве графа. Пусть это будет предметом разбирательства в суде. Там вы можете попытаться оправдаться — это ваше дело. В этих бумагах речь идёт только о признании нашего права на владение имуществом отца. Прочтите их и убедитесь, что это правда. Здесь не хватает лишь вашей подписи.

— И вы решили, что я подпишу это? Да это всё равно, что самому подписать себе приговор!

— Вы не правы, — Элен удивлялась, как брату удаётся сохранять спокойствие, у неё самой всё внутри клокотало от злости, — это не одно и то же. Более того, вы должны быть заинтересованы в этой подписи сами.

— Заинтересован? Вы с ума сошли? Как я могу быть заинтересован в том, что лишит меня всего, что я имею?!